- Так вот. Ротный поговорил с бойцом с этого комбината, а потом роту построил и говорит бойцам. Нехорошо, говорит. Нехорошо, мол, получается. К нам гости из самой Европы приехали, а мы? А у нас тут дорога неровная, некрасивая. Одни ямы да колдобины. Стыдно, товарищи! Нужно дорогу починить, чтобы перед просвещённой Европой не позориться! Вот мы сейчас этим и займёмся.

- Починкой дороги?

- Угу. Рядом с комбинатом целые горы шлака навалены были, отходы производства. И рота всю ночь таскала этот шлак, да на дороге высыпала. Не только все ямы, вообще всю дорогу километра на два шлаком засыпали. А носилок-то не было, в гимнастёрках своих носили. Извозились все, как чушки, гимнастёрки в клочья порвали, но успели. К утру дорога была вся ровная и красивая, перед гостями из Европы не стыдно.

- Это они так мины прятали, что ли?

- Какие мины? Валер, не было у них мин никаких, не было. Просто шлаком дорогу засыпали.

- Не понял. А нафига?

- А вот слушай, что дальше было. Утром колонна танков немецких подползает к засыпанному шлаком участку дороги. Остановились. Боятся. Вперёд сапёров пустили. Те поковырялись-поковырялись, но мин так и не нашли никаких. Конечно, не нашли, там и не было мин, трудно их найти было. Ну, и пошли танки по дороге дальше. Сначала мотоциклисты, конечно, туда-сюда съездили по дороге пару раз. Ничего опасного, можно двигаться. А чего? Мин-то нет!

- И в чём фишка?

- А в том. До конца засыпанного шлаком участка дороги ни один танк так и не доехал!

- Это как?

- Сначала один танк заглох, то ли третий то ли четвёртый в колонне. Немцы потыркались, потыркались, но починить его не смогли. Сдёрнули танк тягачом на обочину и двинулись дальше. Только через полминуты ещё один танк встал. Пока его сдёргивали, сломался сам тягач. И мотоциклы один за другим тоже глохнуть стали. Фашисты поняли, что что-то тут нечисто, хотели с дороги съехать в поле, но получилось только хуже. Танки и автомобили, которые в поле съехать смогли, прямо там, в поле, и остановились.

- ??

- Батька говорил, что прадед всегда смеялся, когда рассказывал о том, как их ротный командиру потом докладывал. Стоит, говорит, весь чёрный от пыли, гимнастёрка тоже чёрная и дырявая и докладывает: "Товарищ майор, задание выполнено! Колонна германских танков остановлена! Потерь в личном составе не имею!". Вот так.

- Так что там произошло-то? Паш?

- Паш??

- Не поняли?

- Не. Так что?

- Что?

- Всё дело в шлаке.

- В шлаке?

- Угу. Думаете, почему там горы шлака около комбината валялись, а дорога вся в ямах? Почему этот шлак ещё до войны на дорогу не высыпали, а? Дорогу бы починили. Что, плохо разве?

- А действительно, почему?

- Не поняли?

- Не.

- Да нельзя, нельзя этот шлак на дорогу! Нельзя!! Когда по нему техника едет, он крошится и образуется шлаковая пыль. Там шлак не совсем обычный, твёрдый какой-то был. И эта пыль от него - сильнейший абразив. Ещё хуже ехать было бы разве что по дороге, засыпанной алмазами. Танкам ходовую часть напрочь сточило. Конечно, стрелять-то танки вполне могли. А вот двигаться самостоятельно - уже нет. Да, на заводе всё это можно починить, но это же не быстро. Пока приедут исправные тягачи, пока с поля убитые танки выдернут, пока на завод привезут... Месяц, не меньше. А танков-то там было десятка три. Да плюс машины, да мотоциклы, да броневики. И всё - в хлам. Вот так вот рота советских бойцов с одними винтовки три десятка танков без потерь остановила. Вот так!

- На войне всякие чудеса бывают, - Петька хлопнул себя ладонью по шее, прибивая комара, и продолжил. - Бывают. У меня вот... Ай, зараза!

- Чего?

- Откуда их тут столько? Сволочи. Кусаются ещё.

- Тут старица недалеко старая. Совсем старая, почти болото уже, вот там и плодятся они.

- А чего такое "старица"? - спрашивает Валерка.

- Ну... Это такое... вроде как...

- Погоди, дай я скажу, - говорит Артур. - Смотри, Валер, вот река. Вот она так течёт. А вот на пути у неё пригорок или просто неровность какая-то. Река её огибает, вот так, - Артур ручкой на тетрадном листе рисует нечто, отдалённо напоминающее корявый воздушный шарик, - и течёт себе дальше. Но вот тут, - показывает ручкой на основание шарика, где его завязывать нужно было бы, - вот тут вода движется с большой скоростью, её течением разогнало. И с годами, даже с веками, перемычку размывает всё больше и больше. И в конце концов хоп (!) перемычка прорывается! - Артур рисует чёрточку на листочке, где основание шарика было раньше. - И этот холм стал уже островом. Но воде ведь ближе и удобнее бежать по новому руслу, оно короче. Вот она туда и бежит, старое же русло постепенно зарастает и в конце концов вовсе высыхает. А пока оно не высохло окончательно, то там либо лужа огромная, либо болото. Вот мы тут такое и видим, старое русло реки пытается стать болотам, что очень нравится комарам и совсем не нравится Петьке. Понял?

- Угу, понял, спасибо. Свет, ещё чаю налей мне.

- Смотри, описаешься.

- За собой следи. Петь, Петь! А ты чего рассказать-то хотел?

- Когда?

- Да перед комаром. Ты говорил, чудеса бывают всякие. Это к чему ты?

- А, верно. Так я про войну только про своего прапрапрадеда рассказать и могу. Просто прадеды у меня тоже воевали, конечно, но о них ничего не знаю я. Наверное, ещё в 41-м сгинули где-то без вести. А вот о прапрапрадеде сказать могу, дома у меня и орден его есть, орден Красной Звезды. Наташ, подтверди, ты же видела его.

- Видела, угу, - говорю я. - Только я думала, что это прадеда орден.

- Не-а. Нифига! Прапрапрадеда.

- А он не слишком старый был, в войне участвовать-то?

- Он в ней и не участвовал. Старый, конечно, это да. А орден всё равно заработал честно.

- Это как?

- А вот так. В Киеве он тогда жил, с семьёй. Он вообще ещё в русско-турецкую воевал, в 1877 году, во как! Старенький, конечно, был совсем к 41-му, но ходить мог ещё сам. А ещё он охотник был заядлый, у него и ружьё своё было, да не одно. И когда немцы в 41-м к Киеву подошли, он с детьми и внуками из города свалил. И вот пока они там шли пешком на восток, фашистские самолёты налетели на колонну беженцев. Ну, стрелять начали по людям безоружным, конечно. Только вот не все безоружные были там, не все. У прапрапрадеда моего ружьё-то как раз и было.

- Охотничье, что ли? Гонишь. Чем оно поможет от самолёта?

- А вот и помогло, помогло! Да, разбирались долго потом, но признали - это он. Он самолёт сбил. Один, из охотничьего ружья! Он медвежьей пулей в него засандалил. Ордена просто так не раздают, тем более в 41-м. А ему - дали! Дали!!

- Да не горячись ты так, Петь, верим мы, верим.

- Потому что рожи такие ехидные делать не нужно, - Петька вздохнул, расстроено отхлебнул из чашки и продолжил. - Он как-то в пропеллер пулей попасть ухитрился. Повезло, конечно, но пропеллер пуля погнула, она ведь мощная, на медведя рассчитана. Самолёт так лететь не смог дальше и рухнул. Вот так, старый девяностолетний дед, одним выстрелом, из охотничьего ружья боевой самолёт сбил. Вот.

Пауза.

Сидим, задумчиво помешивая ложечками травяной чай. Хрюша зевнула в углу и Артур рассеянно посмотрел на неё в Пашкин бинокль.

- А у нас, - начинает вдруг ни с того ни сего одна из сестёр Мороз, - у нас вообще...

- У нас с обеих сторон...

- Воевали...

- И за наших...

- И за фашистов...

- Поэтому фашисты...

- Для нас тоже...

- В какой-то степени наши...

- Вот так.

- Эй, когда?! - удивляется Валерик. - А я? Я почему не знаю?! Вы мне не рассказывали! Это что, мой прадед за фашистов воевал, что ли?!

- Ну, не совсем прадед...

- Точнее будет - предок...

- Но да...

- Воевал...

- Это факт.

- Только это секрет...

- Семейный...

- Наш.

- Хотя сейчас уже...

- Наверное...

- Можно и рассказать...