наполняли романтической уверенностью, поднимали духовные силы людей. Жизнь озарялась ярким солнечным светом, сиянием осуществляемой мечты. Не приходило даже в голову, что среди нас могли быть люди, которым нужно только личное накопление денег на валютном счету, «красивая жизнь» с супермоделями, валютными проститутками и личными «Мерседесами». Такое скудоумие трудно было даже вообразить. Наверное, были и такие бескрылые животные, и я рад, что мне не приходилось с ними общаться.

Миф, наполняющий сознание чувством гордости и самоутверждения, необходим обществу и, прежде всего, каждому в отдельности человеку, и все, по существу, сознательно или бессознательно, участвовали в творении этого мифа и испытывали его воздействие даже в тех случаях, когда подвергали его анализу и критике, ибо потребность в жизнетворящем мифе сильнее и глубже, чем сила доводов рассудка, особенно в стране, где индивидуализм не успел (а, быть может, и впредь не успеет) пустить глубокие корни, и слово «мы» не является пустым звуком.

Унесение душой в бескрайние просторы мечты всегда было свойственно ментальности русских людей, включающей в себя стихийные черты характера и равнодушие к тщательной организованной дисциплинированной работе.

Эта приверженность мифу совсем не означала глупости и слепоты людей в отношении недостатков текущей жизни, что ярко проявилось после смерти тирана, когда наступило первое смягчение партийного режима. Наличие недостатков, головотяпства верховных и местных руководителей, ядовито высмеиваемые в бесконечных анекдотах и в бытовых разговорах, не разрушало в то же время гордой красоты мифа, а лишь указывало причины, по которым миф пока полностью не претворяется в повседневную жизнь.

Миф по-прежнему питал высшие сферы сознания, а разум изощрялся в остроумии по поводу тупости, лживости, пьянства и невежественности. Взрывы хохота сопровождали очередной анекдот, в котором недостатки, свойственные и самим слушателям, доводились до абсурда и подавались в самом неожиданном развороте. Смеялись над властями и над самими собой.

Любили ходить друг к другу в гости, где на столе гостеприимных хозяев красовались маринованные и солёные грибки своего сбора и приготовления, разделанная селёдка с любимой разварной картошкой, пироги и бутылка «Столичной» или «Особой московской с белой головкой». Слушали любимый голос соловья русской души Лидии Руслановой (не миновавшей клетки Вождя). Пели старинные русские песни, а также фронтовые и современные, о преданности в любви, и веселились, слушая новые откровения «армянского радио».

В театрах с классическим зарубежным и русским репертуаром и великолепными артистами было всегда полно народу. В прославленных на весь мир классических балетах выступали великие Галина Уланова, Наталья Дудинская, Майя Плисецкая. Билеты были очень дешевые, и не всегда можно было их достать. В Ленинградской филармонии великолепным оркестром дирижировал Евгений Мравинский, солировали Святослав Рихтер, Эмиль Гилельс, Давид Ойстрах, а в Малом зале блистал Владимир Софроницкий, непревзойденный мастер исполнения фортепьянных произведений Скрябина. Писали первоклассную музыку Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович, ставший даже секретарем Союза композиторов СССР (в связи с чем вступивший в члены КПСС, что было неизбежно в таком случае).

Страна имела самое большое в мире количество людей с высшим образованием, и много читала, будучи страной всеобщей грамотности. Классическая литература от Эсхила и Софокла до Шекспира, Данте, Байрона, Бальзака и, конечно, русская от Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова, Куприна до Горького была в библиотеках и издавалась для продажи, хотя в недостаточно больших тиражах. Желающие имели возможность углубиться в изучение античной философии, трудов Канта, Гегеля, Фейербаха.

Эрмитаж и Русский музей были всегда полны посетителей, и картины великих мастеров искусства приобщали их к вечным проблемам и истинам, идеям Добра и Красоты, которыми жило человечество на протяжении тысячелетий.

Сектантский взгляд на мир теоретиков марксизма-ленинизма, основанный на отрицании наличия общечеловеческих нравственных ценностей и опирающийся на вульгарный социологизм, неизбежно обнаруживал свою несостоятельность. Это понимали уже все образованные люди, хотя не всегда и не везде решались говорить об этом вслух.

Развитое сознание людей 50-60-х годов, которое подвергалось в течение десятилетий массированной обработке огромной машиной партийного аппарата по идеологическому воспитанию советских людей, вскормилось, тем не менее, прежде всего, освоением гуманитарного искусства, литературы и философии прошлых веков, несущих в себе фундаментальные общечеловеческие ценности. Мечта «любимца партии» Н. Бухарина выпускать в свет советских интеллигентов подобно «гайкам на заводе», основанная на самоуверенности, невежестве и экстремизме, обнаружила свою несостоятельность, хотя целеустремленные попытки внедрения ее в практику дали-таки свои побочные результаты: путем физического истребления части дореволюционной интеллигенции и высылки за рубеж другой, заключения в лагеря третьей, удалось создать определенный слой угодничающих ее представителей, всегда – и по сей день – поддакивающих власти, публикующих верноподданнические статьи и коллективные письма преданности. Но всё же, эта стайка процветающих карьеристов, среди которых были в прошлом – и есть сейчас – талантливые люди, не определяла собой всю массу культурного слоя общества, хотя плавала на его поверхности. То, что плавает на поверхности, не обязательно является ценностью – это известно давно.

Ничто не может остановить порыв к свободе. Он постепенно назревает и пробивается наружу подобно тому, как тонкая, на вид слабая и беспомощная, травинка приподнимает толщу асфальта и прорывается навстречу лучам солнца.

Общество, давно переросшее обязательные для всех «истины» марксизма-ленинизма, жаждало всей полноты знаний о богатствах русской и зарубежной культуры, спрятанных за завесой партийных постановлений.

С приходом Хрущева были разрешены к печати произведения Ф. Достоевского, стихи Сергея Есенина (я помню, как мы в институте в 40-х годах переписывали их друг у друга), Александра Блока, Анны Ахматовой, проза Михаила Зощенко.

Однако, сохранял еще силу установленный в сталинские времена запрет на творчество большого количества деятелей культуры. По-прежнему не публиковался великий труд Шопенгауэра «Мир как воля и представление», не печаталась очень важная для понимания развития культуры книга О. Шпенглера «Закат Европы».

Советское общество было лишено возможности знать глубокие мысли русского религиозного философа Николая Бердяева, касающиеся природы русской ментальности, судеб России, ее интеллигенции, природы творчества и его назначения. В числе других русских мыслителей он был выслан за рубеж еще основоположником большевистского террора В. Лениным. Не публиковались произведения отца Павла Флоренского, погубленного в лагерях. Мы не знали ничего о великом поэте России Марине Цветаевой, повесившейся от безысходности и похороненной в безвестной могиле в Елабуге в 1941 году. Не издавалась поэзия Николая Гумилева, расстрелянного по ложным обвинениям. Были запрещены к печати стихи погибших в сталинских лагерях Николая Клюева и Осипа Мандельштама.

До сих пор тайной покрыты смерти С. Есенина и В. Маяковского, отказавшегося вступить в партию, несмотря на «100 томов партийный книжек», окруженного надзором агентов НКВД Лили и Оси Бриков. То же самое можно сказать об обстановке вокруг М. Горького и его смерти.

Под полным запретом находилось творчество трагического гения русского авангарда Павла Филонова, умершего в ленинградскую блокаду. Еще в 30-х годах значительная часть его картин была спасена от уничтожения Яковом Пантелеймоновичем Пастернаком, бывшим в то время заведующим отделом советской живописи в Государственном Русском музее, и спрятана сотрудниками музея на свой страх и риск. Имена и творчество всех деятелей русского и зарубежного авангарда, в том числе К. Малевича, В. Кандинского, М. Шагала были также под запретом, а ученица Малевича В. Ермолаева была в числе других лагерников утоплена вместе с баржей посреди Аральского моря. Такая же участь постигла творчество искусствоведа Н. Пунина, погибшего в заключении. Список можно продолжать и продолжать.