* * *
Дима влажной салфеткой вытирал ручки Эвелины, а та вопила, сидя на его коленях.
- Солнышко, не крутись.
- А-а-а-а-а-а!
- Ну, кто тебе велел лезть в краски Дениса? Он ведь развел их не для того, чтобы ты ладошки красила, а для своего батика. Теперь вот мылом не отмоешь ручки - только салфетками.
- А-а-а-а-а!
- Ну, котенок, ну, потерпи!
- Дим, - в зал вошел Володя, - где у тебя салфетки эти? Дай мне их: не могу оттереть диван в прихожей!
- Возьми вот, Вов...
- А-а-а-а-а-а! - вопила Эвелинка.
- Дим! - в зал забежала мама, вернувшаяся с дежурства в санатории. - Время! Опоздаешь!
- Ох, а сколько?! - ахнул юноша, на миг перестав отмывать пальчики девочки.
- А-а-а-а-а-а-а-а! - снова заплакала она, не дав Ларисе Степановне и слов сказать, но та все-таки одновременно с ней, крикнула сыну:
- Уже час!
- Что?! - воскликнул Дима, и из глаз хлынули слезы. - Мамочка, отмой, пожалуйста, Эвелиночке руки...
- Не-е-е-ет! Я хочу, чтобы папа... - запричитала девочка.
- Ну, котенок...!
В этот же момент раздался протяжный звонок в домофон, такой протяжный, словно бы кто-то, нажимая на кнопку, не убирал пальца. Володя, оттиравший запачканный Эвелиниными ручонками диванчик в прихожей, вздрогнул. Он крикнул своей маме, чтобы та открыла, так как сам не может. Каролина Васильевна прибежала. Егор Петрович удивленный, вытирая руки в муке о фартук, выбежал в коридор. Экономка-дворецкая открыла входную дверь, и в прихожую вбежала разъяренная Евгения Александровна. Она кивнула всем и не слишком дружелюбно поздоровалась со всеми собравшимися, ни с каждым отдельно, а затем спросила, где ее подопечный. В этот момент, на ходу надевая модный пиджак, в холл выбежал Дима. Он начал просить прощения у продюсера, за ним, с капризным воплем, бежала Эвелина. Лицо Стрижевой исказила презрительная, злая гримаса.
- Все понятно с тобой! Ты меня достал, Митенька! Достал!
- Ну, Евгения Александровна...!
- А-а-а-а-а-а-а! - закапризничала Эвелинка.
- Уберите отсюда этого ребенка! - истерично вскрикнула продюсер. И Егор Петрович подбежал к внучке.
- Пойдем-пойдем, моя милая...
Но девочка, с воплем: "Хочу к папе!", вцепилась в ногу Димы.
- Солнышко, милая... - начал было юноша.
- Хв-а-а-а-а-а-а-тит! - закричала Евгения Александровна, и Каролина Васильевна, подумав, что ее сейчас хватит Кондрат, кинулась к ней.
На крики прибежала Лариса Степановна.
- Что это еще за деревенщина такая?! - кричала Евгения Александровна, - Ребенка успокоить не могут! Послушай ты, Дима, выбирай: или музыкальная карьера, или чужая, к черту, дочка!
Юноша прошептал имя своей продюсера, глаза его были на мокром месте. Егор Петрович все-таки оторвал вопящую Эвелинку от сына и увел ее на кухню.
- Ты достал меня! Выходки твоей дочки сидят у меня вот тут! - Женщина представила ребро руки к горлу. - Меня это все достало! Звони Стеше - это ее родственница, пусть забирает ее к чёртовой матери!
- Вы же знаете, мы расстались, как я стану ей звонить?
- А вот, не знаю как!
- К тому же я не хочу девочку отдавать! Она боится Стешу - та ее ненавидит!
- Мне плевать, кого она "навидит" , а кого ненавидит! Пусть ее родня забирает - она не твоя дочка! Пусть Морозовы сами разбираются со своим дебильным семейством!
- Евгения Александровна, может, чаю? - тихо спросил Женщину Вова, который уже оттер диван и теперь снимал с рук резиновые перчатки.
- Не хочу я никакой чай! Дима, в последний раз тебя спрашиваю, ты чего это обнаглел?! Что ты себе позволяешь?! Звездную болезнь завел?! Опять ведь опоздал ты, папаша-декретник хренов!
- Если вы меня так оскорбляйте, то откажитесь от меня!
- Да! Я от тебя отказываюсь! Завтра же пришлю сюда документ о разрыве контракта! Хватит меня позорить вечными опозданиями!
- А-а-а-а-а-а-а-а! - Эвелинка умудрилась выбежать из кухни, куда ее забрал Егор Петрович. Дед, с извиняющимся видом, спешил за ней, почему-то согнувшись, словно бы у него болела спина. Мужчина, наверное, не хотел никому мешать.
- Да уберите вы этого ребенка!
- Евгения Александровна, успокойтесь, пожалуйста, - сказала мать Димы. - Давайте завтра поговорим, когда все успокоятся?
- Я больше с вашим семейством говорить не хочу. Я вам говорила, Лариса Степановна, о Стеше. Вот до чего довела вашу семью их дурацкая, идиотская семейка!
- Не говорите так! Я виноват, понимаю! Простите меня, пожалуйста, умоляю! Но семья-то моя при чем, при чем тут мои близкие, мои родные, любимые люди?! - взмолился вдруг Дима. - Я понимаю, я признаю, я виноват! Но позвольте мне все исправить, дайте мне шанс!
Евгения Александровна немного успокоилась и немного спокойней, но недоверчиво, спросила его:
- Ты отправишь девочку Стеше?
- Нет, я что-нибудь придумаю! Я не могу, поймите, причинить такую боль сиротке, отдав людям, которые терпеть ее не могут... И...
- А-а-а-а-а-а-а!
- С меня хватит! Ты будешь всю жизнь "что-нибудь придумывать", а я должна ждать, пока у тебя совесть проснется?
Дима закрыл лицо руками и проговорил:
- Прошу вас...
- И слышать ничего не хочу! Но ты не расстраивайся! "Ни одна же карьера не стоит ребенка", - передразнила его Стрижевая
-А-а-а-а-а-а-а-а!
- Евгения Александровна, я... Я готов поговорить с...
- А-а-а-а-а-а-а-а!
Продюсер посмотрела, как эта маленькая, хорошенькая, белокурая девочка, задрав головку, топая ножкой, размахивая пухленькими ручками, капризничала. И ни одной умилительной мысли не возникло в голове Женщины.
- А-а-а-а-а-а! У-у-у-у-у-у-у!
- Ты никому не станешь нужным, Дима! - воскликнула Евгения Александровна. - Тебя все забудут! Тебя даже на радио слова "Радио "Эльмира"" петь не возьмут!
Развернулась и выбежала за дверью, громко ею хлопнув. Дима, поняв, что все кончено, закрыв лицо руками, медленно опустился на колени и горько заплакал. Мама бросилась к нему, присела рядом и обняла.
- А-а-а-а-а-а-а-а! - снова завопила вдруг девочка.
- Да уберите вы этого ребенка! - уже крикнула ни Евгения Александровна, а Лариса Степановна.
Все было кончено. Начался закат карьеры звезды Дмитрия Крилла.
Глава 82
Война
Евгения Александровна свои угрозы исполнила, прислав на другой же день, после скандала, в дом Димы Наиля, который привез документы о разрыве контракта. Больше Стрижевая не являлась продюсером Дмитрия Крилла, да и больше никого Дмитрия Крилла и не существовало. Снова был Криленков Дима...
Минул месяц... Митенька страдал. Богдан каждый день звонил ему, но ничего изменить у него не получалось. И Анджей тоже был не в силах что-либо изменить в лучшую сторону в жизни своего друга.
Хотя у них и работала прислуга, Диме приходилось все делать самому, так как Эвелинка не любила то, что не от папы. Но вся еда, - хотя юноша и готовил хорошо, - оказывалась либо на полу, либо на одежде, либо на столе, но никак не в ротике девочки. После той кошмарной ночи, когда маленькая инопланетянка рассказала о страшном сне, она стала часто канючить, чтобы остаться спать в комнате приемного отца, тем более, там так красиво: пианино, кровать с пологом, зеркала... В итоге через несколько дней Дмитрий распорядился, чтобы к нему в спальню принесли вторую кровать, поменьше...для себя, так как Эвелина оккупировала его, "как у принцессы". Да, странно все это было слушать. "Как у принцессы" для землян - это казарма, а королевские кровати с балдахинами - это для "принцев", то есть для мальчиков. Если девочка увлекается чем-то подобным, все хватались за голову: не сторонница ли растет нетрадиционных взглядов на любовь?!
