Долго думая о том, что сегодня произошло, анализируя, сравнивая, вспоминая первую встречу с Риммой, потом ее звонок домой, сына Ксении Ивановны вдруг осенило! Так они договорились, чтобы их дети были вместе! И ведь процент продаж микроволновок упал как раз-таки незадолго до визита Авдотьи в гости!

А теперь...? Что теперь...? Богдан не думал, что такое возможно в современном мире, да и еще в его семье! Ему всегда казалось, что традиции института брака давно изжили себя и уже давно никем не поддерживаются. Да, его родители всегда гордились сыном. Да, гордились, как гордились бы и многие другие на их месте. И юный, прекрасный Богдан знал это, но никак ранее не догадывался, что мать не только гордится им, но и мечтает за счет него подстраховаться материально.

И такое отчаяние охватило сердце юного Гадетского, когда он понял, что Римма неспроста все это сделала...! Закрыв лицо руками, Богдан тихо заплакал, не в силах больше сдерживать душевной боли.

- Ты плачешь? - послышался где-то рядом знакомый голос Кати.

Юноша вздрогнул и выпрямился: девушка стояла справа от него, оперившись о лопату. Он не нашелся что ответить ей.

- Мы слышали, что произошло... - призналась вдруг подруга Вали и неожиданно присела рядом с ним, голос звучал ее тихо, мягко, что Богдан и не ожидал от угрюмой, часто сердитой Катерины такого поведения.

- Мы слышали, что произошло, почему музыка гремела, тоже поняли, - мягко продолжила девушка, - но... любовь и не на такое толкает, - ей вспомнилась Валя, и она, усмехнувшись, повторила, будто бы для самой себя: - И не на такое.

- Это не любовь, - отрезал Богдан сердито. - Эта Римма меня буквально раздражает. Мне кажется, она все специально делает, как будто дразнит. И все поцеловаться ей надо! Думаю, она у себя в деревне своим товаркам рассказывает обо мне, и они все дружно ржут надо мной, как над тем синеглазым брюнетом из анекдотов.

- Откуда такие мысли? - удивилась Катя, но он не ответил, еще ниже опустив голову. - Сам придумал, и сам же на это обиделся. Может быть, у нее друзей-то нет, с которыми она ржала бы над тобой. Прости, а сколько тебе лет?

- Семнадцать, - угрюмо ответил юноша.

- Семнадцать... - глубоко вздохнула служанка. - А нам с Валькой по восемнадцать. Послушай, нравишься ты ей!

- Кому? - удивился Богдан и, кажется, обрадовался. - Валентине?

- Нет, Римме. Я, конечно, сама не светская дама, чтобы так говорить, но все же... Деревенская она девушка. Она так любовь проявляет. Кто знает, как у них там завелось? Может быть, они на сеновал сразу идут целоваться, едва ль признались друг другу в симпатии?

- Но я в симпатии ей не признавался, и даже не собираюсь этого делать! И потом, что у нас общего: ей тридцать пять, а мне семнадцать?

Катя хотела сказать, что значит, это ее уровень: великовозрастной девке встречаться с семнадцатилетним мальчиком, который совсем недавно, наверное, перестал играть в куклы. Но озвучивать такие мысли девушка не стала. Хотя даже они с Валей сознательнее дочки безнес-вумен Авдотьи: в восемнадцать лет работают, а той за тридцать, а она на свиданки бегает на мамины деньги! Об этом девушкам поведали другие слуги, которые слышали, как общаются хозяйка дома и ее лучшая подруга. Катя хотела сказать что-то в утешении Богдану, как тут раздался голос потерявшей ее Вали. Девушка выбежала из дома в поисках подружки. Она вышла к скамейке и увидела ее вместе сыном Гадетской. Юноша поднял на нее грустные глаза, потом словно что-то до него дошло.

Он встал с достоинством принца, но застенчивым голосом произнес:

- Прошу прощения, Валя. Наверное, я задержал твою подругу, а вам надо отдыхать. Спокойно ночи.

И прежде, чем та успела что-либо ответить, быстрым шагом поспешил в дом. Девушка глядела ему вслед и даже не подозревала о том, что Богдан больше не верит в любовь.

Глава 31

Я никого так, как тебя, не люблю

Дима и Стеша рука об руку медленным, прогулочным шагом направлялись к его дому. Девушка провожала любимого. Им было так хорошо вдвоём! Евгения Александровна повинилась, отстав от подопечного со своей неприязнью к его невесте. Юношу и девушку переполняло счастье в те минуты, когда погруженные в мечтания, шли по вечерней улице. Подойдя к особняку, они остановились. У калитки Стеша нежно задержала жениха за кончики пальцев, он взглянул на нее, и она бережно обняла любимого.

- Я никого так, как тебя, не люблю... - улыбнулась завороженно девушка.

- И я тебя тоже.

Он улыбнулся в ответ, даже не подозревая, какую эйфорию дарила ей одна его улыбка.

- Люблю...

Стеша нежно коснулась своими губами его губ. И тусклый свет фонарей освещал их. Темное небо, казалось, улыбалось им в своей черноте и, может быть, даже жалело, что через плотные облака не видно звезд, и те не могут светить двум влюбленным, как делали это в древнейшие времена.

Взявшись за руки, юноша и девушка смотрели друг другу в глаза, не в силах отвести взглядом, не в силах надышаться друг другом.

- Ты делаешь меня таким счастливым.

- Дима, люблю тебя!

- Ты чего кричишь? - застенчиво улыбнулся Митенька.

- Я готова орать это на всю Вселенную, чтобы слышал каждый на каждой планете!

- Кстати, о планетах... Когда приезжает твоя маленькая родственница?

- Я совсем забыла тебе сказать! - она ударила себя ладонью по лбу. - Она же уже тут!

- Тут? - удивился Дима. - А ты ее не видела?

- Не-а! Она сейчас в гостинице с каким-то детским психологом с Эккены.

- А что говорят Анжелика Григорьевна и Аркадий Валерьевич?

- Она им звонила, психолог эта. Сказала, что хотела бы с нами встретиться, чтобы решить там что-то. Они с девкой с этой приехали позавчера, что ли... Вот. Хотят к нам наведаться. Я брату сказала: "Ты, Ромка, делай что хочешь, но я с дочкой предателей не буду нанянчиться!". Вроде бы он согласился.

- Но она же маленькая еще. И не отвечает за решения своих родителей. Девочка же не виновата, что родилась на Эккене.

- Димочка, какой же ты добрый! А я так не хочу, чтобы она перешагивала порог моего дома!

- Так давай пригласим ее к нам! Не навсегда, конечно. Скажи психологу, что у вас ремонт. У меня-то ее точно не оставят.

- Ты просто чудо!

Влюблённые снова поцеловались, не в силах расстаться. Но ни он, и ни она не знали, что ждет их впереди.

* * *

Тем временем на Новой Венере царил не вечер, а только что взошло солнце.

- Людк, вставай! - раздался бодрый голос Даши, и девушка проснулась.

- Какой час? - сонным голосом спросила она.

- Семь утра. Я собираюсь на службу. Пойдем чай попьем вдвоем.

Людмила нехотя села и опустила ноги в тапочки. Зевнув, она сказала, что умоется и выйдет на кухню. Дарья кивнула и вышла из комнаты.

Желая еще поспать, Люда все же поборола себя, взяла в руки, встала и направилась в ванну. Полусонная она открыла кран... И взглянула на себя в зеркало: усталая, мятая физиономия, с кругами под глазами и со скорбно опущенными уголками губ. Ей вспомнились слова Анны Леонидовны, что она похожа на папу. Сейчас девушке самой не верилось, что ей всего восемнадцать лет.

- Людк! Быстрее!

- Ага! Я закончила!

Даже не став чистить зубы, Людмила зарыла воду и, вытирая лицо полотенцем, вышла к подруге на кухню. На кухню, еще такую полупустую, просто обставленную... Но излучающую уют и любовь.

- Садись пить чай!

Девушка присела.

- Ты погляди! - радостно сказала Дарья, указывая на окно, у которого еще не было занавесок. - Какое солнце, какое небо! Где еще увидишь такое?