Ужин будет готовить в раю,

Кто мог предвидеть такую беду?»

– печально выводил сладкий бархатный баритон. Повисла пауза, после которой и музыка, и баритон сильно приободрились:

«Но не стоит делать из мухи слона.

Умирают все на раз и на два.

Хватай трупик – меняй на «Кухлер».

«Кухлер» украсит любую кухню».

– Каждый из поваров «Кухлер», – доверительно сообщил поселившийся в хлебе голос, разделавшись с куплетами, – выпускается с IQ гарантированно больше шестидесяти, благодаря чему без труда распознает в пище любые инородные элементы, что может значительно продлить не только его жизнь, но и вашу.

На стол со звоном выкатились три монеты – очевидно, возмещение за испорченный хлеб.

– А повар? – не удержался Зет. – Повар что, ничего не стоил?

Батон, казалось, только того и ждал.

– Новый повар абсолютно бесплатно! – объявил он. – Привозите своего старого повара, и мы совершенно бесплатно обменяем его на нового повара «Кухлер»! Новый «Кухлер» на вашей кухне! Вдвое быстрее, втрое вкуснее, вчетверо интеллигентнее! «Кухлер»! «Кухлер» и ваша кухня! «Кухлер» на вашей кухне. Кухня – это «Кухлер».

– Да вы совсем обнаглели! – прошипел Зет.

Брезгливо взяв хлеб двумя пальцами, он отправил его в помойку.

– «Кухлер»! – успел напомнить тот перед смертью.

Зет с беспокойством взглянул на часы. Он и так уже опаздывал, а теперь еще имел на руках стремительно остывающий труп. Труп, который Несс только вчера с огромным трудом научила готовить оладьи с яблоками.

– Куда б его? – огляделся Зет.

Однако спрятать труп, пусть даже и труп повара, на современной кухне было непросто. По всему выходило, что повара придется тащить на работу и вечером, по пути домой, менять на этого «Кухлера». Иначе никак.

Зет покосился на повара и, представив, как будет смотреться в машине его отвисшая челюсть и укатившийся за переносицу глаз, тяжело вздохнул.

– Семь часов двадцать четыре минуты, – деликатно напомнили из спальни. – В связи с чем трудно не вспомнить «Коффленд», где каждые двадцать четыре минуты разыгрывается бесплатная чашка кофе!

– А, черт!

Вот теперь Зет опаздывал по-настоящему. Он залпом допил кофе и, глянув в сторону Холмса, который внимательно следил за ним из угла, покачал головой:

– Извини, приятель, не успеваю. Несс проснется, выведет.

– Козел! – перевел собачий ошейник.

Холмс так и остался собакой Несс. Ни полгода совместной жизни, ни килограммы колбасы не смягчили его собачьего сердца.

– Я тоже тебя люблю, – ответил Зет. – Будешь умываться – не откуси мошонку.

– Да ты и на кошку-то не похож, – перевел ошейник.

* * *

Зет взглянул на часы: почти половина восьмого. Чуть больше получаса до утреннего инструктажа… Он надел костюм и, пощелкав по лацкану, довел цвет до любимого темно-синего. Извернувшись перед зеркалом, оглядел спину. Сегодня рекламную площадь осваивал трейлер нового боевика. Последние сутки трейлер находился в горячей ротации, но Зет до сих пор его еще не видел. Запомнил только название: «4981». Или «1984»? С тех пор как киноиндустрия избавилась наконец от детской болезни присвоения имен своим детищам, Зет постоянно их путал.

Нет, наверное, все же «9841». Жаль, Несс спит. Она бы сказала. Вот память у человека!

Как всегда, вспомнив о Несс, Зет утратил бдительность и задержал взгляд на трейлере чуть дольше, чем следовало. Просмотрев его четыре раза, он наконец спохватился, благодаря небеса за то, что это был только трейлер.

Времени оставалось чуть. Зет надел защитные очки – сколько они стоили, он предпочел забыть сразу после покупки, – нацепил наушники, ткнул в ноздри новые фильтры и, пристроив под мышкой повара, быстро вышел из квартиры.

Закрыв за собой дверь и повернувшись к ней спиной, он, как всегда, на секунду замер, глядя, как серые стены коридора уходят вдаль, медленно растворяясь в мягком неярком свете. Потом чуть наклонился вперед, приподнял защитные очки и принял нахлынувшую волну грудью. Его все-таки откачнуло, и он, улыбнувшись, покачал головой. Бесполезно же: море. Те же волны, раздирающие друг друга в брызги и пену, та же неодолимая мощь. Только вместо воды онон, теон, феон, ксеон и даже старый добрый неон. Волны света катились по коридору, накатывали одна на другую, сцеплялись, схлестывались и рвались, обдавая брызгами стены и потолок. Реклама того, другого и третьего. Новости, анонсы и трейлеры. Объявления, извещения, сообщения. Призывы, предупреждения, предостережения. Указатели, надписи, граффити. Голограммы, инстаграммы, проекции. Зет знал, что на том же самом пространстве одновременно бушевали океаны звуков и запахов, но он слишком берег здоровье, чтобы смешивать эти напитки.

Он судорожно вдохнул и поспешно вернул очки на место. Серые стены гильотиной отрезали цветной содом. Единственное, что осталось – едва заметный логотип производителя очков, с неброским, чуть утопленным в стену шрифтом. Но куда ж без этого…

Зет помотал головой, разбрызгивая плавающие перед глазами цветные пятна, и, поудобнее перехватив повара, заспешил к лифту.

* * *

И все-таки очки стоили потраченных денег. Они отфильтровывали все, кроме объемных модулей, хоть и запрещенных, но все равно во множестве разгуливающих по улицам. Встречный прохожий вдруг менял направление и, дружески обвив рукой ваши плечи, доверительно шептал на ухо: «Лучшее суши. Пятьдесят метров прямо и двадцать направо. Мамой клянусь: пальчики оближешь!» После чего немедленно таял в воздухе. Привлечь за такое было практически невозможно.

Спустившись в гараж, Зет принялся высматривать свою машину. С тех пор как за безаварийное вождение ее наградили правом перекрашиваться по своему усмотрению, задача усложнилась.

Побродив для приличия по гаражу, Зет сложил руки рупором и громко скомандовал:

– Той, ко мне!

Прошла минута. Зет скрипнул зубами и, повернувшись в другую сторону, заорал снова:

– Той, хорош! Мы опаздываем.

Наконец в тихом шелесте шин из-за угла неспешно выкатил Той. Гордый самец, племенной скакун класса «Альфа», каким, конечно, только и мог быть автомобиль настоящего мужчины, то есть (если верить Кодексу, а Кодекс обязывал в него верить) любого служащего Очистки, включая Зета. О том, может ли зарплата настоящего мужчины быть меньше стоимости одного-единственного колеса его машины, Кодекс умалчивал. Как и о том, позволительно ли такому мужчине иметь IQ ниже, чем у его автомобиля. Служащие подозревали, что нет. Автомобили тоже. В результате отношения между служащими и их служебными машинами были окрашены в тона недоверия, недопонимания и плохо скрываемого презрения.

– Доброе утро, Той, – поздоровался Зет, мрачно оглядывая ярко-зеленый кузов с изображением полуголой девицы на капоте. – Отлично выглядишь.

– Благодарю, – отозвался Той. – Я нашел этот принт в последнем номере «Рулевого».

– Очень мило, – сквозь зубы одобрил Зет.

– Правда хорошенькая? – спросил Той, открывая дверь.

Каждый день Той старался выбрать рисунок и расцветку погаже, медленно, но верно подбираясь ближе к потаенным комплексам и страхам хозяина. Игра шла в одни ворота, и Зету оставалось только терпеть и не подавать вида.

– Совершенно в моем вкусе, – ответил он. – Разве грудь маловата.

– Да? – удивился Той. – Боюсь, если сделать больше, она будет свисать с капота.

– Что ж, – разочарованно протянул Зет. – Тогда оставим как есть. Открой, пожалуйста, заднюю дверь.

Чуть слышно зажужжали приводы камер. Той внимательно осмотрел ношу Зета.

– А что это? – подозрительно спросил он.

– Повар, – коротко объяснил Зет.

– Почему он не идет сам?

– Сломался.

– То есть, – уточнил Той, – умер?

– Сломался, – упрямо повторил Зет. – Он на девяносто процентов машина.

– Хорошо, – согласился Той. – На девяносто процентов он сломан. Но на остальные-то десять, как я понимаю, мертв?