– Товарищ капитан, да вы что?! – невольно воскликнул стоявший рядом Григоренко. – Он же инвалид! – И шагнул к безногому, чтобы помочь ему подняться.

– Отставить! – грозно выкрикнул Тимофей. – Сволочь фашистская! Медаль ему не понравилась! Я свою первую медаль получил, когда с десяток таких гадов, как ты, выловил и к стенке поставил! – Безногий, вытаращив глаза, с ужасом наблюдал за склонившимся над ним капитаном. – Вот только медалька-то у тебя фальшивая, мразь! Я тебя, гада, здесь же пристрелю!

– Не треба так… – пытался отползти безногий. – За что?

Романцев вытащил пистолет и, разбивая диверсанту зубы, воткнул ствол ему в рот.

– За что, спрашиваешь?! Медаль-то из серебра должна быть, а не из латуни! Фашисты на такого гада, как ты, серебра пожалели! А вот мне на такую сволочь свинца не жалко будет! Кто тебя сюда забросил, фашисткий выкормыш?! Говори! Считаю до трех… Раз… Два…

– «Абвер», – сумел выдавить диверсант.

Тряхнув его за плечи, Тимофей жестко потребовал:

– Какое у тебя задание?

– Я должен связаться с группой куренного атамана Гамулы Остапа.

– Где находится этот атаман? Ты со мной в молчанку будешь играть? Я таких гадов, как ты, умею разговорить. – Рукоятью пистолета Романцев ударил диверсанта в челюсть. Из рассеченной кожи на гимнастерку обильно закапала кровь. – Добавить?!

Сплюнув на траву окровавленную слюну вместе с обломками зубов, тот ответил:

– Не нужно, я все расскажу.

– Вот так оно будет лучше. Слушаю!

– Он находится на хуторе. Речка там небольшая протекает, Глинка называется.

– Далеко отсюда?

– В десяти верстах.

– Откуда такая точность?

– Так яж тутошний.

– Что ты ему хотел передать?

– Он со своим отрядом должен выдвигаться в Броды.

– С какой целью?

– Слышал, що там что-то серьезное зативаеться, там и дивизия «Галичина» вже стоить.

– Поднимите этого гада!

Бойцы подхватили безногого под руки и поставили перед капитаном. Тимофей вытащил из планшета карту и потребовал:

– Покажи, где искать Гамулу!

– Присесть хоть дайте, нога у меня разболелася. Кровоточить, поди.

– Ничего, потерпишь! С парашютом прыгал, не сдох ведь, и здесь тоже не помрешь!

– Сам не ведаю, как приземлився, думав, разобьюся.

– Лучше бы ты, гнида, и вторую ногу себе сломал. – Лицо диверсанта было бледным. – Ладно, посадите его на пень, – разрешил Романцев. – А то еще околеет раньше времени, а он нам живой нужен.

Диверсант опустился на поваленное дерево, с облегчением вздохнул и, вытянув вперед покалеченную ногу, стал массировать ее пальцами.

– Мне тебя поторопить? – сурово спросил капитан.

– Щас я! – Диверсант провел заскорузлым пальцем по разложенной карте, и пожелтевший от табака ноготь остановился подле небольшого оврага: – Вот здесь! Туточки хутерец небольшой, с пяток хат… Он здесь и остався.

– Сорок шестой квадрат, товарищ капитан, – подсказал стоявший рядом Григоренко.

– У кого он остановился?

– Там якись родичи живут, а кто именно, не ведаю.

– Когда ты с ним должен встретиться?

– Ближе до вечера.

– Значит, он там?

– А где ж ему быти?

– Твоя настоящая фамилия, имя?

– Городецкий Евдоким Сидорович.

– Кто же это тебя, инвалида, в советский тыл забросил? У немцев вся мразь, что ли, повывелась, теперь они безногих стали к нам забрасывать?

– Народу у них богато, – уныло ответил Городецкий, – тильки они ведь считают, что на инвалида никто внимания не обратит.

Расчет немцев был верен: кому в голову может прийти, что под личиной инвалида войны скрывается вражеский лазутчик? Возможно, Романцев и сам бы не обратил на него внимания, если бы не показное добродушие, с которым тот поглядывал на «смершевцев». Сработало чутье и оперативный опыт.

– А если бы ногу сломал?

– Были тренировки. Виходило… А же тильки раз на раз не доводится. Як би зломав, аже не знаю, что робив бы…

– Как стал служить немцам?

– Когда немец к Киеву попер, нас в ополчение призвали. Одно ружье на пять людин било… Немцы даже с нами воевать не стали. Лупанули пару раз над головой из танков, ну, мы и потекали. А когда через лес пишли до хаты, мой сосед на мину наступил. Его сразу в шмотки порвало, а мени вот ногу осколком посекло. До дороги едва добрался, а там добрые людины помогли. Нога нарывать стала, жар у меня был. Вот жинка перетягнула меня на телегу и в немецкий госпиталь отвезла. Ну, а там мне ногу видрубали. – Инвалид посмурнел. От прежнего добродушия не осталось и следа.

– Что было дальше? – спросил Тимофей, натолкнувшись на взгляд много повидавшего человека.

– Зробив протез. Без ноги какой я работник? Все одно, в хозяйстве от меня толку небогато. А тут в госпитале конюх знадобился. Ну, я и прибився. Платили трохи.

– Прибился, значит, говоришь… А как в немецкой разведке стал служить?

Городецкий глубоко выдохнул, демонстрируя тяжкое переживание.

– Коня я как-то запрягав, а тут ко мне немецкий офицер подходит и запитав: «Гроши хорошие заработать хочешь?» А как же? Хто же не хоче? Согласился. А он сказав, что я должен учиться в немецькой развидовольной школе. Ну, я и пишов.

– Где именно находится эта школа?

– В Польше, Кринице. В двадцати километрах от Кракова. Через неделю направили в проверочный лагерь в Кирхгайм, а затем в зонденлагерь в Кельцы.

– Сколько раз тебя забрасывали в советский тыл? – спросил Романцев, буквально прожигая лицо диверсанта строгим взглядом.

Возникла всего-то коротенькая заминка, сказавшая о многом. Губы диверсанта вновь разлепились в добродушную улыбку. Теперь перед ним вновь сидел добряк, желавший заработать гроши.

– Перший раз я, – убежденно произнес инвалид. – Хотел сразу здаватися, так вы меня перехватили.

– Первый раз, значит, – хмыкнул капитан. – Подняли эту безногую гадину и в машину! – распорядился он. – Я с ним позже погутарю, поосновательнее. Темнить он мне тут надумал.

– А ну, пошел! – подтолкнул прикладом замешкавшегося диверсанта веснушчатый боец.

– Ты уж меня не шибко торопи, – взмолился инвалид. – Ноги отсидел, все мурашками изошло, мне до вас не успети.

– Поразговаривай у меня еще!

Сопровождаемый двумя автоматчиками, диверсант-инвалид скрылся за деревьями, негромко охая. Некоторое время потрескивали под ногами сучья, а потом все звуки растворились в порывистом шуме леса.

– Радист здесь?

– Так точно, товарищ капитан, здесь! – мгновенно отозвался старший лейтенант и громко позвал бойца с модифицированной радиостанцией, подвешенной на спине. Хорошая вещь, надежная, телефонно-телеграфная с автоматическим питанием. Тимофей испытывал почти нежность к этой радиостанции, ее металлические радиоузлы спасли ему жизнь, когда он однажды переносил рацию: разорвавшаяся мина приняла на себя все осколки.

Подошел невысокого роста белобрысый боец с бесцветными, как у альбиноса, ресницами. Взгляд у него наивный и доверчивый, почти детский. Редко, но в боевых частях встречаются и такие хлопцы. Неожиданно широко, как старому знакомому, радист улыбнулся.

– Ты чего лыбишься-то? – беззлобно поинтересовался Романцев. Паренек был светлый, обижать такого грех. Но привыкать к таким солдатикам тоже не нужно, в случае необходимости предстоит отправлять их на смерть.

– Настроение хорошее, товарищ капитан.

– Не на прогулку вышли, – напомнил Тимофей, – все-таки война идет, тут и убить могут.

Белесые ресницы бойца озадаченно вспорхнули, после чего ясные глаза сделались еще шире, выпустив наружу исходивший из глубины зрачков свет.

– Не убьют, – убежденно обронил боец, – меня бабка заговорила. Она это умеет.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.