Теперь он приезжал только на каникулы или на практику. Проблемы в семье, конечно, были, но все они были решаемы. Бабушек или других родственников у них рядом не было, поэтому выкручивались сами. Утром Андрей Иванович отводил Дашу в сад, а Сергея в школу, откуда он возвращался самостоятельно после продленки, а Дашу забирала мама. Они заходили в магазин за продуктами и возвращались домой, готовя ужин. Через год Сережа пошел уже в третий класс, а Даша в первый, и они уже вместе ходили в школу. Начались проблемы с выплатой зарплаты, ее задерживали. Выручали местные жители, у которых были огороды и дачи, и которые давали Дарье Андреевне овощи в долг, под зарплату. Потом решили, что Андрей Иванович будет получать вместо денежного довольствия продуктовый паек и это их как-то выручало. Они солили свежемороженую сельдь, варили гречневую кашу или макароны с тушенкой, делали котлеты из геркулеса с куриным кубиком. У Дарьи Андреевны был принцип – не брать с больных, ни каких презентов. Благодарные пациенты пошли другим путем. Они оставляли на проходной КПП для нее небольшие свертки и пакеты. Это были десяток яиц и тушка курицы, пакет сухого молока, кусочек масла и бутылка кефира, кусок вырезки или палка колбасы, банка меда и плитка шоколада или коробка конфет – все зависело от благосостояния родственников пациента. Один раз ей привезли почти мешок картофеля и вилок капусты. Получая такие презенты, Дарья Андреевна плакала украдкой от обиды, ведь все это она могла купить, если бы ей во время платили за работу. Муж утешал ее в такие минуты: – « Поверь, Дашенька, так будет не всегда. Потерпи». И она терпела, продолжая изобретать обеды и ужины из того что было.

Конечно, она могла попросить об одолжении бабушку, они изредка переписывались с ней. После смерти родителей, бабушка первая начала звонить ей по телефону, писать письма. Так Дарья Андреевна знала, что бабушка живет сейчас с отцом Сталины. Но они не были настолько близки, чтобы «поплакаться» и просить у той денег в долг. Жильцы, проживающие в их квартире, тоже не могли платить за аренду квартиры. Она дала согласие на замену деревянных окон на пластиковые в счет этой самой арендной платы. Нужно было продержаться, еще полгода. И они продержались, и постепенно все приходило в норму. Дарья Андреевна уже не так близко к сердцу принимала задержку зарплаты. Умудрялась растягивать то, что было. Дети вырастали из одежды, и покупалось не всегда то, что хотелось, но необходимое все было. Сережа ходил в секцию самбо, а Даша, перебрав кучу кружков и секций, остановилась к десяти годам на танцах. Повзрослевшие дети справлялись и с учебой, и с любимым занятием, не забывая про обязанности по дому. Сергей, только внешне, был похож на Костю, да увлечение у них было одно – самбо. Костя был терпеливым и спокойным, а Сергей непоседлив, любознателен и дотошен. Кроме того, он был чересчур «справедлив», и не важно, где он видел эту несправедливость в школе или во дворе. Он наказывал обидчиков и своих, и чужих кулаками. Не раз к матери приходили жаловаться на разбитые носы. В таких случаях Дарья Андреевна не ругала сына, а побеседовав с ним, выяснив причину такого поступка, просто говорила: – «Ты меня огорчил». Для Сергея эта фраза была хуже пощечины. Он понимал, что виноват, но по-другому не получалось. Вступал в споры с учителями за незаслуженно заниженные отметки, за слова «бездари и тупицы», но никогда не дерзил. Только хорошая учеба помогала ему избегать конфликтов в школе, где его называли «ходячей энциклопедией». Родители никогда не повышали голос на детей, старались договориться мирно, хотя в отношении с Дашей, это было очень не просто. Ее слова «не хочу, не буду, опять я», если не воспринимались окружающими, то дело принимало обратные действия уже через час. Она быстро загоралась какой-то идеей, но быстро и охладевала, не доведя дело до конца. Родителей успокаивало одно – учились они хорошо, а поиски правды и метания с возрастом пройдут, главное между собой они жили дружно и первенства не оспаривали, зная кто в семье старший. На всех соревнованиях Сергея, они «болели», если не всей семьей, то ее частью. Оба радовались, когда отцу, с барского плеча, подарили подержанную шестерку. С виду – это было авто, а под капотом сплошной металлолом. Три месяца ее реанимировали, а летом уже ехали то на рыбалку, то на отдых. С этого времени, любовь к рыбной ловле отсутствовала только у Дарьи Андреевны. Еще большую радость им доставляли приезды Кости. Если это было зимой, они пропадали на городском катке, который нельзя было сравнить с гарнизонным катком. Здесь было много света, играла музыка, и даже продавали горячий чай. Летом они выезжали на озеро, чаще с ночевкой и возвращались уставшие, но довольные. Костя был их братом, и ему можно было много рассказать, о многом узнать, поделиться, о чем неловко беседовать с родителями. Он научил их многому, всему, что умел сам. Оканчивая училище в 22 года, он мог видеть свой вклад в воспитание тринадцатилетнего брата и одиннадцатилетней сестры.

После окончания летного училища, в 1997 году, домой вернулся лейтенант ВВС Барышев Константин Андреевич, с предписанием на Дальний Восток и месячным отпуском. После небольшого застолья и разговоров, Дарья Андреевна почувствовала, что Костя хочет о чем-то сказать, но не решается. Она начала первой.

– Ты сынок не влюбился? Может жениться собрался, да не знаешь с чего начать? – спросила мать.

– Нет, мам, тут другое дело. Ты помнишь Саньку Устименко, он заходил к нам? Он загорелся ехать в Москву или Питер, пока в отпуске, ну и меня соблазняет. Можно я съезжу на пару недель с ним? Неделя дорога, неделя там, только я дома смогу пробыть тоже всего неделю.

– Тогда эту неделю проведи с ребятами, они тебя так ждали, – сказала мать, а сама подумала – « Вот сын и вырос, свои интересы, свои желания, надо привыкать».

– Так ты не против поездки? – спросил Костя, не веря, что все так легко разрешилось.

– А почему я должна быть против твоего решения? Ты в отпуске, путешествуй пока молодой. Отдых ты заслужил.

– Сашка завтра приедет тебя уговаривать. Мы на пару дней поедем на озеро с ребятами, только билеты возьмем.

– Костя, не делай из меня «генерала в юбке». Тяжелую артиллерию в лице Саньки подключил. Вы ведь это не вчера решили. Ведите себя там как господа офицеры, а ни как курсанты и не опаздывайте к месту службы. Сколько нужно денег на поездку?

– Деньги у меня есть. Мне нужна помощь в сборе вещей, не в форме же мне ехать? Поможешь?

– Конечно, помогу. А пока ты будешь путешествовать, я приготовлю тебе форму к отъезду. Что у тебя с обувью?

– Кроссовки почти новые, а еще джинсовая куртка и спортивные брюки, я их не надевал.

– Джинсы примерь и футболки, я купила тебе их к службе, за две недели не сносишь, приедешь – постираем. Можно положить пару рубашек с коротким рукавом, а куртку возьми, по вечерам подойдет и карманов много, пригодятся. Разберу твои вещи, может, еще что придумаю. Носки светлые купить надо.

Пока молодежь сутки проводила на отдыхе, Дарья Андреевна собрала Косте вещи с собой и в дорогу, приготовила «сухой паек» и думала – «Как быстро летит время, недавно мы провожали Костю в училище, поздравляли, теперь он совсем взрослый 22 года, с профессией, а через месяц станет совсем самостоятельным». Как не упирался Костя, но деньги на дорогу родители уговорили его взять. Вместе с Александром отправились на берега Невы. С легкими спортивными сумками, они не стали снимать комнаты, предлагаемые на вокзале, решив это сделать в городе, и даже купили газету с объявлениями. За пять часов, находившись по городу, примкнув незаметно к одной из экскурсий, они присели на скамейку в небольшом сквере. Жуя нехитрые бутерброды, и одновременно читая предложения о сдаче комнат, они спорили, в какую сторону им двигаться дальше.

– Вон девушка идет, сейчас спросим, – решил за двоих Санька.

Девушка подходила ближе, и Костя засмотрелся на нее. Каштановые волосы пружинили с каждым шагом стройных ног в туфлях на каблуке. Стройная фигура и большие зеленые глаза. Она отвечала что-то Александру, а Костя так и оставался в ступоре.