– Это все – Меритре, – смутился Амени. – Она его очень полюбила.
– Так чего вы не оставили мальчишку в Бухене? Погнали сюда, в горы, где идёт война?
– Парамессу в письме просил пристроить его в отряд. Он скоро сам прибудет. Рана почти зажила. Сейчас он, должно быть, уже добрался до Острова Слонов.32 А Меритре хотела оставить мальчика. Он славный. Моей матери Нефтис он тоже очень понравился.
– Славный, – усмехнулся Хармхаб. – почему же такого славного ребёнка выгнали из Дома Жизни? Даже маленький проказник Хармхаб отделывался палками – а его выгнали. Да он читать не умеет!
– Он научится. Прости его, – заступался Амени. – Ребёнок вырос в маленьком городке под Хутуаретом.33
– Ненавижу этот город! – зло сверкнул очами Хармхаб. – Рассадник бунтов, оплот гиксосов.
– Разве ты не знаешь, непобедимый, что Парамессу родом с севера, из-под Хутуарета?
– Нет. Впрочем, какая разница? Парамессу – отважный воин, башковитый, находчивый. Недаром я назначил его начальником лучников. Мне его не хватает. Быстрее бы он поправлялся и присоединился к походу. Я уверен, если бы Парамессу был сегодня в лагере, то нехсиу не удалось бы застать нас врасплох.– Хармхаб жадными глотками опорожнил серебряную кружку с водой и громко поставил пустой сосуд на стол. – Предположим, что мальчишка из Хутуарета. Как хоть его зовут? Говори! Что, язык проглотил?
– Моё имя Сети. Я старший из трёх сыновей Парамессу, – несмело представился мальчик.
– В городе нет Дома Жизни. Разве не помнишь, как ты там все разгромил во время подавления восстания? – напомнил полководцу Амени.
– Согласен. Было дело. Город я почти весь разрушил. Но у меня не было другого выхода, как только уничтожить это осиное гнездо.
– Так кто же его научит читать, если в Хутуарета нет Дома Жизни? Парамессу отправил мальчишку учиться в Уаст. Жрецы определили его в младшие ученики к семилетним оболтусам. Над ним смеялись, что он такой большой, а учится среди маленьких. Сети долго терпел, но не сдержался и поколотил одного из сынков высокого чиновника. Тот настоял, чтобы мальчика выгнали из Дома Жизни. Парамессу рассерчал и отправил его в войска. Сказал, что только среди младших воинов ему место, и он сам вплотную займётся его воспитанием.
– Понятно, – кивнул Хармхаб и строго взглянул на мальчишку. – Остаёшься при мне. Будешь заведовать стрелами, получать их у писцов и следить, чтобы мои чехлы всегда были полны. Заодно в твои обязанности входит: чистить моё оружие и следить за лошадьми. Я люблю во всем аккуратность. Запомни! Уши драть буду за каждую провинность. И еще! – вспомнил военачальник. – Будешь учиться читать и считать каждый вечер. Бездари мне в войске не нужны.
– Он со всем справится, – заверил Хармхаба Амени.
– Куда же он денется, – усмехнулся Хармхаб. – Только не надо за него отвечать. Он теперь сам должен стоять за себя.
– Не будь так жесток, Непобедимый.
– Вспомни, как сам потел, когда пришёл в армию. Тебе кто-нибудь носил сладкие пирожки? Палки получал за себя и за своих нерадивых товарищей. Помнишь?
– Повелитель! – в шатёр влетел один из чезу. – Пленник сбежал. Тот, бородатый.
– Растяпы! – Хармхаб тяжело поднялся, морщась от боли в колене. – Как он смог? Кто его сторожил?
– Его бросили связанного в яму на краю лагеря. Он был без сознания. Оставили одного охранника…
– Как он смог удрать? – разозлился полководец.
– Нехсиу подкрались, убили охранника и освободили пленного.
– Попробую с маджаями его догнать, – предложил Амени. – Далеко он не уйдёт.
– Пусть Амун поможет тебе, – крикнул вслед убегающему Амени полководец. – Он мне очень нужен. Живым. – После спросил у чезу: – Войско готово?
– Лучники выдвинулись вперед. Тяжёлая пехота построена, ждёт распоряжений.
– За лучниками колесницы, потом пехота, последними – обоз, – приказал Хармхаб.
– Непобедимый, а шатёр? – испуганно спросил слуга. Твоя походная мебель, посуда?
– Ну, ее! Куда я с мебелью попрусь через горы. И эту тряпку.., – показал он на пёстрый полог шатра. – Отправь все в Бухен. На земле посплю, под открытым небом. Не впервой.
Глава вторая
В какую сторону не кинешь взгляд, кругом один и тот же унылый пейзаж: жёлтые мёртвые скалы под раскалённым небом. Ни единого признака жизни. Только кое-где топорщатся заскорузлые колючки, чудом пустившие корни в этом мёртвом мире камней, да иногда ящерицы мечутся из-под ног, пытаясь укрыться в норах.
От солнца спрятаться невозможно. Беспощадные жгучие лучи достанут везде. Раскалённые камни излучают жар. К ним не прикоснуться. Как будто находишься в огромной печи. А дороги не видно конца. За одной горной грядой призрачно синеет следующая, дальше еще и еще – и так до самого горизонта.
Хармхаб мысленно проклинал эти горы. Иногда в душе поднимался отчаянный крик: не лучше ли было идти с боями вдоль Хапи. Там, если суждено было погибнуть, так в бою… А здесь издохнешь от жажды. Жара выжимала из тела всю влагу. Губы солёные и сухие. И пить много нельзя: сделаешь один глоток, не заметишь, как всю флягу опорожнишь. Но разве жажду утолишь тёплой водой, которая уже начинала вонять. Зачем он пошёл этим путём?
Но душа-советник Ху, а вместе с ней душа Эб, что живёт под сердцем, нашёптывал полководцу: этот путь – правильный. Возможно, от жары и переутомления умрут с десяток ослабевших воинов, но это – все же лучше, чем постоянные стычки с нехсиу. Хитрые твари умеют устраивать засады, причём действую коварно, безжалостно: могут отравить колодец или подкрасться ночью и напасть на спящих. Никакого понятия о чести. Да и откуда честь у дикарей?
Воины совсем измотались, преодолевая горные уступы. Кони храпели и отказывались идти. Приходилось помогать животным. Хармхаб слезал с колесницы и шёл рядом, пока конюхи понуждали упиравшихся животных идти вперед. Колено опухло, горело, но вроде бы расходилось.
– Эй! Мальчишка, ты где? – обернулся Хармхаб.
Сети прошлёпал босыми ногами к полководцу. Мальчик сильно устал, но не показывал виду. За спиной болтался огромный для его роста чехол со стрелами.
– Почему без обуви? – строго спросил Хармхаб.
– Не нашли моего размера, – оправдывался мальчик. – Сандалии дали, но они большие. В них идти неудобно. Он показал пару старых грубых сандалий, привязанных к поясу.
– Пятки обожжёшь, да пальцы собьёшь – какой тогда из тебя вояка.
– Я осторожно хожу.
– Силы еще есть?
– Да, Непобедимый.
– Далеко от меня не отходи.
– Позволь спросить, Непобедимый.
– Спрашивай.
– Мы добудем в этом походе славу?
– Славу? – удивился Хармхаб. У мальчишки еще хватает сил думать о славе. Он крепче, чем казался. – Что ты знаешь о воинской славе? Она только на вид красивая, а сама перепачкана кровью, и измазана грязью, при этом воняет потом и смертью. Вот какая она – воинская слава.
Мальчик кивнул, как будто понял.
– Я отправился в поход не ради славы. После смут и неурожаев страна нуждается в золоте Куши, – начал объяснять он мальчишке, а может самому себе. – У местных скотоводов огромные стада. Поставки мяса спасли бы страну от голода.
– В Кемет может наступить голод? – удивился мальчик.
– Может. Всему виной неумелое правление усопшего правителя – Сына Солнца, Эхнэйота. Рассказывали тебе жрецы-наставники о Солнечном правителе? Зря он закрыл все храмы и запретил людям молиться своим Богам. Не все приняли, а многие не поняли новое учение о едином Солнечном Боге, дарующим жизнь всему живому. Жрецы, хранившие миропорядок, знавшие магию, письменность и многие другие науки вынуждены были идти пасти скот или обрабатывать землю. А военные? Постигать воинское искусство стало не престижно. Сын Солнца терпеть не мог отважных менфит34 или искусных колесничих.