– Нет, – соврала она и всхлипнула.

– А кто?

Марина промолчала и только тихонько всхлипывала, перебирая кожаный ремешок от сумки.

Свиридов понимающе вздохнул, немного подумал, потом пододвинул к себе телефонный аппарат и быстро набрал номер отдела кадров. Он дождался, когда ему ответят, и громко спросил:

– Галина Семеновна, у нас там никто не пришел устраиваться на работу?

– Пришла женщина. Хочет устроиться, но образования нет. Просится к строителям. Что делать будем?

– Бери ее на растворный узел. А если она так хочет работать на стройке, то мы ее потом переведем, а ей найдем замену.

– Хорошо.

– И, если можно, пусть она сейчас же приступает к своим обязанностям. Поставим ей сегодня полный рабочий день.

– Я вас поняла. Она к вам сейчас зайдет.

Геннадий Михайлович положил трубку и стал внимательно и с жалостью рассматривать свою сотрудницу. Он уже догадывался из-за чего именно она оттуда сбежала, или точнее – из-за кого. Но он потом с ним разберется, а сейчас, глядя в эти красивые заплаканные глаза, не знал, что сказать.

В кабинет постучались, и начальник громко ответил:

– Войдите.

Дверь приоткрылась и к ним вошла женщина средних лет, приятной внешности и красиво одетая. Она вежливо поздоровалась, посмотрела на начальника СМУ, а потом украдкой на Марину.

– Присаживайтесь, – указал ей на стул Свиридов.

Щукина уверенно прошла к столу и аккуратно присела на свободный стул.

– Вы пришли устраиваться на работу?

– Да, – кивнула она головой.

– Нам сейчас позарез нужен человек на растворном узле. Вы не хотите там поработать?

– Но я не умею, – возразила Евгения, пожимая плечами. – Если меня кто-то научит…

– Вот Мариночка и научит, – указал он глазами на Сапсонову. – Сходи, пожалуйста, – попросил он вежливо, – сдай все и объясни, что и к чему.

– Хорошо, – согласилась она и, вытирая слезы, встала со стула.

– Только одно условие, – строго предупредил Геннадий Михайлович, рассматривая новую сотрудницу, – поймаю на воровстве, сразу уволю!

– А мне и не надо воровать! – пожала в недоумении женщина плечами. – Да… и не умею я!

– Зато водители у нас умеют. А за ними смотри и смотри.

– Обещаю, что не подведу вас, – приятным мелодичным голосом заверила его Щукина.

– Вот и ладненько! – радостно отозвался начальник. – Тогда идите и принимайте. Да, – напомнил он, – и зайдите в отел кадров, напишите заявление.

– Спасибо, – обрадовалась Евгения и не скрывала своей радости по поводу такого быстрого приема её на работу.

Они вышли, Щукина по пути зашла в отел кадров, а Марина заглянула к себе в кабинет, но никого там не увидела. Она прислушалась к голосам, что доносились с соседнего отдела напротив, и поняла, что все собрались там. Но идти сейчас туда не решилась, не то было настроение.

Вскоре сотрудницы вышли на улицу и пошли в сторону растворного узла. Женя пыталась, что-то спрашивать, Сапсонова скупо ей отвечала, а сама шагала вперед и желала одного – впредь никогда не встречаться с Воротниным и его женой. На душе было гадко и отвратительно. Получалось, что она свела мужа и жену, и теперь они из-за нее крупно поссорятся. Здесь можно было, конечно, и оправдаться, сказав, что не она все это затеяла. Но в том-то и дело, что она. И Марина это понимала и осознавала. Скажи она Олегу, что рядом с ней сидит его супруга, не наговорил бы он в ее адрес столько обидных и грубых слов. А если наговорил? Но тогда все было бы честно. И не мучили ее сейчас угрызения совести, и не терзала она свою и без того уже истерзанную душонку.

Женщины пришли на растворный узел, а под эстакадой и вокруг нее уже собралось много машин, и водители встретили их с шумом и упреками:

– Мариночка, – возмущался Иванов, – опять простой на полдня!

– Целый день без работы! – упрекали ее другие водители.

Видя положение дел, Щукина уверенно за нее вступилась:

– Ну, что раскричались? Будет вам сейчас бетон!

– А вы кто у нас будете? – стал рядом с ней Перепелкин.

– Теперь я буду отпускать вам раствор, – добродушно пояснила она.

– А Марина куда? Обратно в бухгалтерию?

– А Мариночка будет свою работу выполнять.

– Вопрос можно? – вставил свое едкое слово Воронин. – Стукачить на нас тоже будете начальству?

Сапсонова резко взглянула на него, но промолчала, а только поспешила скрыться в диспетчерской, не желая выслушивать очередные упреки в свой адрес.

– Буду! – заявила всем Евгения. – Будете воровать, буду всё докладывать начальнику СМУ!

– Еще одна ябеда пришла! – послышался голос из толпы.

Щукина ничего не ответила, сразу повернулась и пошла догонять обиженную девушку.

Уже вскоре они стали рядом, и Марина начала объяснять ей, что надо делать: как принимать бетон, как выдавать раствор, как все запускать и делать замесы. Потом, как загружать машины и на какие объекты отправлять. А еще, как принимать заявки и вести учёт всему. Ничего не упустила, всё растолковала и помогла женщине попробовать загрузить машину. Поняла, что смышленая, сразу всё схватывает, и решила, что делать ей теперь здесь нечего, спешно попрощалась и ушла.

Она брела по тротуару вдоль дороги в сторону офиса и желала одного – скорее добраться до дома. А там забраться на свой любимый диван и дать волю слезам. Да-да, слезам. Она так устала за все эти дни напряженной борьбы, от всех этих упреков и унизительных разборок. «Правильная слишком! – ругала она себя на ходу. – Теперь в семье из-за тебя будет большой скандал». А этого она жутко не хотела, потому что сама недавно развелась с мужем и знала, что это такое не понаслышке. Но в душе верила и надеялась, что Воротнины поругаются, а потом обязательно помирятся. А ее уже не будет между ними, она станет вновь тихонечко работать в бухгалтерии, и со временем всё вернется на свои места. Но она ошибалась, и с этого дня все пошло не по тому сценарию.

Утром Марина Александровна, как всегда, пришла на работу и заняла свой столик.

Следом появилась Виктория и очень обрадовалась такому внезапному возвращению подруги.

Марина все в подробных деталях рассказала Кравцовой про вчерашний день, та ее внимательно выслушала, где-то посочувствовала, где-то поддержала, но в основном заявила:

– Знаешь, не казни себя и не ругай! Ты по работе только докладную на него написала, но это твоя работа и твой кусок хлеба! А вот он, все продолжил! Вместо того, чтобы остановиться и покаяться, он раздул все до небес и думает, что он герой! Своровал? Поймали? Будь добр – смирись! И прими все как есть! И мой тебе совет: пошли его куда подальше и забудь!

Сапсонова тихонько вздохнула и удрученным голосом ответила:

– Я, наверное, просто… устала… от всего этого напряга.

– Расслабься и выкинь из головы! – бойко наставляла Вика.

– Попробую, – согласилась она и принялась за работу, которой в ее отсутствии скопилось в большом количестве.

А сама медленно включила компьютер и стала делать начисления для тех же водителей, которые объявили ей настоящую войну. Работа есть работа и тут ничего не поделаешь, надо забыть обиды и начислять зарплату всем. А-то они ее точно переедут все разом и на всех КамАЗах одновременно.

Ближе к обеду к ним в кабинет вошла Платонова, тихонько вздохнула и печально взглянула в сторону Марины. Потом неуверенно подошла к ее столику, опустилась перед ней на стул и интригующе спросила:

– Угадайте, кто сейчас ко мне приходил?

– Воротнин! – мгновенно отозвалась Кравцова, а сама смотрела на бухгалтера и думала, что попала в точку.

– Нет. Его жена!

– Зачем? – настороженно поинтересовалась Марина.

– Взяла справку о зарплате… На развод подает.

– Ого! – воскликнула Виктория и подсела к ним ближе. – И что сказала?

– Я же их хорошо знаю! – вздохнула женщина. – Даже жалко как-то… Пыталась отговорить ее, а она и слушать не хочет.

– Что, все так плохо? – смотрела на нее Вика.

– Говорит: пришла домой, разразился скандал. Олег уговаривал не делать глупостей, а ей так обидно, что не знает, как с ним дальше жить.