Тогда на Веру накатило стихоплетство, и она мучила маму немудрёными стишками. «Эй, животик, загорай, куплю тебе я каравай! Загорайте, ножки, куплю вам босоножки!» А мама смеялась, закидывая голову назад, красивая, молодая и такая родная. Ей улыбались симпатичные мужчины, пляжные ловеласы, ловили взгляды, искали её внимания. Они пробыли здесь две чудесные, незабываемые недели, наполненные солнцем и морем, прекрасным ничегонеделанием, ленивыми разговорами взрослых на пляже и долгими прогулками перед сном.

* * *

Народ вовсю готовился к выходу. Вера тоже достала свой багаж, поставила рядом дамскую сумочку и снова повернулась к окну. Вот он, перед глазами, удивительный город, в котором ей было так хорошо, так славно… Сердце привычно сжалось, и слёзы подступили к глазам, как всегда, когда она вспоминала маму…

Пассажиры дружно потянулись на выход, уже распрощались и исчезли её попутчики. Ну всё, надо идти! Вера взялась за ручку своего чемодана, потянулась за сумочкой. Сумки не было!

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Она ещё раз осмотрелась вокруг, хотя страшная мысль, что сумку прихватил, проходя мимо, какой-то нечистый на руку пассажир, уже определилась в сознании. И отчаяние сразу навалилось, терзает душу.

Что делать? Бежать на перрон, высматривать в толпе человека с её серой сумкой?! Стоп, вряд ли он так глуп, чтобы позволить девушке легко сделать это. Сказать, что Вера была страшно расстроена – это ничего не сказать. Она была в гневе, на себя, на этого подлеца, эх, попался бы он ей сейчас, под горячую руку! Отхлестала бы по щекам для начала.

Девушка бросилась к выходу, где проводница выпроваживала последних пассажиров. Она-то и посоветовала Вере быстрей обратиться в полицию, чтобы по горячим следам полицейские могли попытаться найти вора. Подошедший к вагону Сергей, узнав, в чём дело, потащил её в отделение.

Сочинский вокзал жил своей обычной вокзальной жизнью, полной суеты, толкотни спешащих людей, радостных встреч и невесёлых расставаний. В киосках восседали продавцы прессы и сувениров, по большей части дамы, похожие на учительш советской эпохи. Здесь же предлагались пирожки, напитки, мёд, орехи и много чего ещё, что, по-видимому, должно заинтересовать пассажиров. Туда-сюда прохаживались с табличками продавцы экскурсий, иногда произнося скороговоркой «экскурсии, спортивные объекты, Красная Поляна, Роза Хутор, записываемся». Их перекрикивали объявления по радио, красивый женский голос вещал о прибытии-отправлении поездов. Дополняла картину базирующаяся около залитой солнцем автобусной остановки маленькая пестрая группка людей обоего пола, сдающих в аренду приезжим квартиры и домики. Непотопляемые. Их бизнес не процветал, но теплился. Здесь были бабули в цветастых платьях, выделяющиеся своими колоритными фигурами, и женщины средних лет в лёгких нарядах, с беджами, намётанным взглядом вычисляющие дикарей в потоке пассажиров. На Веру оглядывались, её эффектная внешность в сочетании с несчастным, ошарашенным видом привлекали внимание людей.

«Ворюга, чтоб отсохли у тебя руки, подонок!» – думала Вера, едва поспевая за Сергеем. В свой адрес она тоже добавила пару крепких, близких к непечатным, выражений, ситуация того заслуживала. Собственная реакция была новой, странной – недоумение и какая-то детская обида. Как будто она маленький ребёнок, и большой взрослый дядя неожиданно вырвал из её рук любимую игрушку. Девушка никак не могла успокоиться, рука непроизвольно сжималась в кулак. «Я могу успокаивать других, убеждать, что всё будет хорошо, всё устроится, – думала Вера. – Но есть один человек, с которым этот номер не проходит – я сама».

В сумке кроме документов, денег, телефона, было много нужных мелочей, привычных вещичек, которые она любила, к которым привязалась, может быть, даже чрезмерно. Косметичка, шкатулочка с украшениями, блокнот в тиснёной коже, ещё что-то, даже не сообразить сразу… Ах, да, ещё и духи Armani Code, любимые, хранимые для особых случаев. Какая потеря! Вера чуть не застонала от жалости к самой себе.

Дежурный полицейский, представившийся лейтенантом Сергиенко, сочувственно выслушал её рассказ и велел писать заявление. «Будем искать», – сказал он без особой уверенности в голосе. Пока Вера писала, Сергиенко наблюдал за ней, как-то особенно внимательно всматриваясь в лицо девушки. «Неужели повезло?» – лейтенант потянулся за папкой, где лежала фотография Татьяны, дочери Косыревых. Со слезами на глазах мадам Косырева просила его найти похожую на дочь девушку. Он кивал, обещал, но в успех не верил ни секунды. И тут такое чудесное явление!

– Что-то не так? – спросила Вера, чтобы прервать этот затянувшийся процесс её разглядывания.

Нашёл время! Дежурный смутился и начал кому-то звонить.

– Зайди-ка! Срочно! – сказал он в трубку и снова непроизвольно взглянул на девушку.

Чудеса! Чудеса случаются, если над этим хорошо потрудиться. Но тут события начали развиваться сами собой, без её ведома. Вера как будто попала в другую, чужую жизнь, и всё завертелось, как в кино… Буквально через десять минут в кабинет зашёл пожилой человек в строгом чёрном костюме, сказал «похожа» и вопросительно посмотрел на лейтенанта. Тот кивнул и взглянул на вконец расстроенную девушку.

– Вера Николаевна, мы предлагаем вам выход из сложившейся ситуации. Без паспорта вам жилье в Сочи найти, прямо скажем, проблематично. Да и ночь уже скоро. Но мир не без добрых людей, – лейтенант добавил радостных ноток в свою речь. – Есть возможность воспользоваться гостеприимством очень уважаемой в городе семьи Косыревых. Поживёте у них, а мы за это время, глядишь, и вещи ваши найдем, и документы. Поможете им немного в уходе за больным хозяином… Ну, как вам такое предложение?!

– А у меня есть выбор?

Сопротивляться чужой воле, искать сейчас какие-то другие ходы у девушки не было никаких сил. В любой непонятной ситуации, учила Веру бабушка, возьми паузу и прежде всего, приди в себя. Вера решила прийти в себя в семье уважаемых Косыревых. Так же быстро решилась и судьба ошеломлённого всем происходящим Сергея, человек в чёрном костюме сказал, что они могут ехать вместе. «Пока…» – добавил он многозначительно.

Заверяя, что всё будет в порядке, дежурный проводил их до самой машины. Пожилой мужчина, оказавшийся водителем Косыревых, сел за руль. И вот они уже мчались по вечерним сочинским улицам. Белый автомобиль экстра-класса был роскошно комфортен, мягко принял их в свои объятья, позволил расслабиться. Вместительный салон, кресла, обтянутые светлой кожей, тонированные стекла, приятная музыка – всё здесь было высшего качества. Вера немного успокоилась, что случилось, то случилось. Принесла облегчение вдруг возникшая мысль, что она откупилась от чего-то большего и худшего… Хотя, конечно, на душе кошки скребли, да что там кошки, тигры… Было одиноко и холодно, лёгкий сарафанчик, в который она переоделась в поезде, заставлял дрожать. Утешая и подбадривая, Сергей сжал в своей ладони Верину руку, она не сопротивлялась.

Город жил привычной курортной жизнью. Южные города летом – это сплошное ощущение праздника, беззаботности и легкости бытия. Было самое начало сентября, любимый народом бархатный сезон, когда снижается поток жаждущих моря и солнца людей, но ещё не закончилось лето с его дарами: долгими жаркими днями, пляжными развлеченьями, гуляньями по вечерам. И блаженной ленью отпускников, которая накатывает откуда-то вне воли человека и отпускает только перед самым отъездом из этих благословенных мест.

За окном мелькали разноцветные группки отдыхающих, загорелых и беспечных. Слышался детский смех, зазывно сверкали витрины магазинов и кафе, то тут, то там взгляд натыкался на цветники, клумбы, ухоженные газоны. Пока стояли у светофора, можно было лицезреть замысловатые граффити, сопровождаемые весёлой надписью: «Сочи – культурный город. Кто намусорит, тот умрёт». Проплыла мимо медово-золотая скульптура морской раковины, красующаяся у входа в знаменитый парк Ривьера, излюбленное место свиданий и встреч. Вера проводила взглядом светящуюся жемчужинку внутри этой оригинальной композиции, чуть не вывернув шею. «Какой красивый, приветливый город, – думала она, – город-парк, к которому, при всех прочих прелестях, ещё и море прилагается».