Девушки хихикают и перебрасывают через плечи волосы, что напоминает мне первую вечеринку братства, на которую мы с Келси пошли на первом курсе. Мы думали, что раз мы богаты, одеты с иголочки и вполне привлекательны, то могли заполучить, что и кого угодно.

Эти девушки ведут себя точно так же. И я их презираю за это. У меня возникает жгучее желание подойти и потрясти их. Вытряхнуть из них всю дурь и объяснить, что они лучше всего этого, такого поведения и пора взрослеть.

Какая же я после этого лицемерка?

— Ничего себе местечко, — говорю я, разглядывая маленький бар и пытаясь отвлечься от компании за стойкой. Не могу ничего поделать с чувством, которое у меня возникает, при взгляде на них. Я знаю, что была одной из них, но не знаю, как мне удалось побороть соблазн богатства и привилегий. — И как это Зандеру удалось заполучить такой бар?

— Бар принадлежал его деду. Он умер пару месяцев назад.

Говоря это, Келси не сводит глаз от Зандера. Он почти так же хорош, как Адам, разве что слегка более брутальный.

Адам больше похож на пай-мальчика, который слегка поддался темной стороне, в то время как Зандер будто всю жизнь прожил в ее власти. Его левая рука полностью покрыта татуировками, на верхней губе пирсинг, а черные волосы подстрижены очень коротко. Он похож то ли на военного, то ли просто на хулигана с примесью рок-звезды.

И он встречается с Келси. С моей очаровательной подругой, которая никому не позволяет — позволяла — к себе приблизиться, а теперь вздыхает по нему, будто он достал ей луну с неба.

— Он не похож на бармена.

Он слишком брутальный, чтобы подавать напитки. Зандер бы лучше вписался, сидя за столиком и опрокидывая шоты виски один за другим в полной боевой готовности надрать кому-нибудь зад.

— Не похож, — мягко говорит Келси, — Но он очень предан своему деду и никогда не отдал бы бар в распоряжение другому человеку.

Я чувствую, будто мы сидим за столом загипнотизированные крепким парнем за барной стойкой. Он выглядит противоречиво. Его татуировки и пирсинг выглядят весьма сурово и дают понять, что он сам себе хозяин, в то время, как его улыбка в адрес девушек говорит, что он может поиметь их всех, если его правильно попросить, а холодность его взгляда, которая не уходит даже когда он улыбается или хмурится, говорит, что может он немного запутался в себе.

— Что насчет его родителей? — спрашиваю я, попивая свой ром с колой.

Единственное, что сделал Адам, услышав меня сквозь музыку из ревущих колонок — сморщил нос.

— Они полные ничтожества. Хуже моих — он не отрывает глаз от Зандера, пока опрокидывает бутылку своего пива и громко хлопает ею по столу.

— Он не рассказывает о них, — голос Келси такой мягкий, как никогда раньше. По натуре она не любвеобильная и милая девушка. Думаю, единственный раз, когда я слышала ее голос таким — это когда я очнулась после комы.

Но как только я смотрю на нее, она улыбается и пожимает плечами.

— Я решила, что не стоит допытываться. Однажды, когда он будет готов — он сам расскажет, что произошло.

— Тебе не стоит об этом знать, Келс, — Адам смотрит на нее с тревогой в глазах, будто пытаясь запугать, но ее это совсем не цепляет.

— Это твое мнение, — грубо отпускает она.

— Не понимаю, — говорю я, глядя на них по очереди. Я не могу понять, почему Адам считает, что должен защитить Зандера, человека вполне способного за себя постоять, от Келси.

— Жизнь у Зандера была непростая, Эми. Раз он не хочет об этом говорить, неужели нельзя оставить его в покое? — по голосу и по тому, как глаза Адама прищурены, я понимаю, что это вопрос риторический.

— Не могу поверить, что твоим родителям плевать, что ты живешь над баром, — хихикаем мы с Келси. И этот бар совсем не похож на заведение с разнообразным меню или на место для прекрасного отдыха на пять звезд, который удовлетворил бы требованиям родителей Келси, особенно ее отца. Это местечко максимум на половину звезды.

Она пожимает плечами.

— Моему отцу нравится, что Зандеру плевать на футбол, и они не похожи на твоих родителей. Они просто хотят видеть меня счастливой.

— А мои... — начинаю я, но она прерывает меня улыбкой.

— Хотят чтобы ты делала то, что сделает их счастливыми.

Мои губы обхватывают соломинку, и я делаю долгий глоток, думая о ее словах. Я быстро понимаю, что она права. И потихонечку бар уже не кажется таким маленьким и унылым. Я себя ощущаю все комфортнее. И кофейня, которая заставляла меня огорчаться, что я трачу жизнь на разливание напитков — больше не кажется большим шагом назад. Каждый день я больше и больше начинаю чувствовать себя в окружении близких людей.

Я забываю о сомнениях насчет Адама, отбрасываю в стороны мои пробелы в памяти и понимаю, что моя жизнь хоть и сильно отличается от той, что я помню, но вовсе не так плоха, как я думала.

* * *

Все меняется. Двигается медленно, со скоростью улитки, и в некоторые дни это невероятно расстраивает. Когда я надолго остаюсь одна в квартире, я желаю, чтобы все воспоминания вернулись на свои места. Я хочу видеть сразу конечный вариант, а не собирать их по маленькому кусочку, не будучи даже уверенной, что делаю это правильно, пока не появится новая зацепка.

К сожалению, так быстро, как я хочу, не происходит.

Но становится уже лучше.

Престон замечательная. Я вернулась на работу на полный рабочий день в кофейню. Зандер приходил на днях и спел в ночь караоке. Голос у него удивительный. Богатый, и насыщенный, и он соблазнил всех женщин вокруг, но для него существовала только Келси. Он пел ей одной весь час, что пробыл на маленькой сцене с акустической гитарой.

Я подавала кофе, холодные напитки и смузи весь вечер с улыбкой на лице. Никогда не представляла себя в таком месте, но, как оказалось, я здесь отлично вписываюсь.

Посетители помнят меня, хоть я и не помню их. Это и не важно, они все равно непримечательные люди. Любой, кто приходит в «Хука» выглядит либо как накуренный, либо как чересчур эмоциональный. Или сразу и так и так.

Они не задают мне вопросов, на которые я не знала бы как ответить.

Адам просидел весь вечер на шатающемся стуле с улыбкой на лице и наблюдал за мной, отпуская шуточки, пока я разносила заказы.

А иногда приходит Тайлер, и мы болтаем.

Совершенно невинно, но я все равно не говорю об этом Адаму, чтобы не развязать еще одну ссору. Просто разговоры с Тайлером помогают мне. Мы можем вспоминать наше детство и смеяться над своими семьями. Чем больше я это вспоминаю, тем больше я понимаю, что жизнь в нашей маленькой квартирке не так плоха, как расти и взрослеть под присмотром своих родителей.

Я чувствую себя все больше как дома.

— Мы на месте.

Я поворачиваюсь к Адаму и улыбаюсь. Мы одеты в обтягивающие шорты и топы, потому что погода этим ранним летом наконец-то благосклонна к нам, так что мы отправились в поход. Я настаивала на этом. Хотя, смотря на вход в парк, я хмурюсь.

— Я думала мы пойдем к скалам.

Адам качает головой и открывает мне дверь.

— Здесь куда лучше.

— Нет места лучше скал, — категорически возражаю я, но уже вылезаю из машины, пока он достает полный рюкзак еды из багажника.

— Подожди, — говорит он, протягивая мне свою руку. Я с легкостью ее принимаю, ведь мне уже куда комфортнее находиться рядом с ним.

Хоть это и не особо помогает мне разобраться в себе, но со временем я начинаю думать, что уже и не важно, как я стала такой. Стоит признать, что быть с Адамом и наслаждаться своей работой в кофейне заметно проще, чем находиться в постоянном смятении, как прежде.

Мы идем по тропинке, держась за руки и почти не разговаривая. Это мой первый поход с тех пор, как мне сняли гипс, так что я намерена насладиться прогулкой, погодой и компанией в тишине.

Погода идеальна, на небе ни облачка. Мы идем по дороге вдоль ручья, на берегу которого растут маленькие желтые цветы. Именно за это я и люблю Колорадо.

Некоторые люди больше всего любят кататься на лыжах, некоторые — проводить время в мегаполисе на постоянных концертах, вечеринках и спортивных матчах. Но мой рай — это ручей, наполненный прохладной горной водой, ясное голубое небо и свежий воздух, пронизывающий тебя с каждым новым вздохом.