– Ты поступила в Принстон! – воскликнул Вилден. – Поздравляем!

Спенсер перевела дух.

– О. Да. Я узнала об этом с месяц назад.

– Я не могла не похвастаться перед ним, Спенс, – просияла Мелисса. – Надеюсь, ты не сердишься.

– И к тому же досрочный прием[16]. – Вилден вскинул брови. – Поразительно!

– Спасибо. – Но у Спенсер защипало кожу, как будто она долго валялась на солнце. Ей стоило нечеловеческих усилий снова выбиться в лидеры по успеваемости и обеспечить себе место в Принстоне. Не сказать, чтобы она всецело гордилась собой, но главного все-таки добилась.

Миссис Хастингс снова ворвалась на кухню и обхватила дочерей за плечи.

– Почему вы обе не дефилируете перед гостями? Вот уже десять минут я только и говорю, что о своих выдающихся дочерях! Ну-ка, идите, покажите себя!

– Мама, – заныла Спенсер, хотя втайне радовалась тому, что мать гордится ими обеими, а не только Мелиссой.

Миссис Хастингс увлекла Спенсер к двери. К счастью, путь им преградила миссис Норвуд, партнерша матери Спенсер по теннису. Завидев миссис Хастингс, она вытаращила глаза и схватила подругу за запястья.

– Вероника! Мне нужно срочно с тобой поговорить! Отличная работа, дорогая!

– Прошу прощения? – Миссис Хастингс остановилась и улыбнулась широкой фальшивой улыбкой.

Миссис Норвуд игриво опустила голову и подмигнула.

– Не делай вид, будто ничего не происходит! Я знаю про Николаса Пеннитистла! Вот это добыча!

Миссис Хастингс побледнела.

– О-о. – Ее взгляд метнулся к дочерям. – Э-э, я вам не сказала…

– Кто такой Николас Пеннитистл? – перебила Мелисса, и в ее голосе зазвучали суровые нотки.

– Добыча? – повторила Спенсер.

Миссис Норвуд тотчас осознала свой промах и попятилась в гостиную. Миссис Хастингс повернулась к дочерям. На ее шее запульсировала жилка.

– Э-э, Даррен, ты не оставишь нас на минутку?

Вилден кивнул и направился в гостиную. Миссис Хастингс тяжело опустилась на высокий табурет у барной стойки и вздохнула.

– Послушайте, я собиралась рассказать вам сегодня вечером, после того как все уйдут. Я встречаюсь с одним человеком. Его зовут Николас Пеннитистл, и я думаю, что у нас все серьезно. Я бы хотела, чтобы вы с ним познакомились.

У Спенсер отвисла челюсть.

– Не рановато ли? – Как это мама решилась завести роман? Развод с их отцом состоялся всего несколько месяцев назад. Еще перед Рождеством она рассекала по дому в трениках и тапочках.

Миссис Хастингс фыркнула.

– Нет, не рановато, Спенсер.

– А папа знает? – Спенсер виделась с отцом практически каждый уик-энд. Вдвоем они ходили на художественные выставки, смотрели документальные фильмы в его новом пентхаусе в «старом городе». Недавно Спенсер уловила признаки присутствия женщины в его квартире – лишняя зубная щетка в ванной, бутылка «пино гриджио» в холодильнике, – и догадалась, что он с кем-то встречается. Все это выглядело странным и поспешным. Но вот теперь выяснилось, что и мама не отстает. По иронии судьбы, Спенсер оказалась единственной в семье, у кого не было пары.

– Да, ваш отец знает. – Миссис Хастингс как будто сердилась. – Я сказала ему вчера.

На кухню зашла официантка. Миссис Хастингс протянула ей пустой бокал для шампанского.

– Я бы хотела, девочки, чтобы завтра мы поужинали с Николасом и его детьми в отеле «Гошен», так что освободите свой вечер. И оденьтесь красиво.

– С детьми? – взвизгнула Спенсер. Час от часу не легче. Она живо представила себе вечер в компании двух маленьких сорванцов в кудряшках, наверняка любителей помучить домашних питомцев.

– Закари восемнадцать, а Амелии пятнадцать лет, – жестко ответила миссис Хастингс.

– Я думаю, это замечательная идея, мамочка, – с восторгом откликнулась Мелисса. – Конечно, ты должна двигаться дальше! Это пойдет тебе на пользу!

Спенсер знала, что тоже должна сказать какие-то ободряющие слова, но ничего не шло на ум. Ведь это она разоблачила давний роман отца с матерью Эли, и наружу вылезла правда о том, что Эли и Кортни приходятся Спенсер и Мелиссе сводными сестрами. И не то чтобы она сделала это по своей воле – «Э» вынудила ее.

– А теперь давайте к гостям, девочки! У нас вечеринка! – Миссис Хастингс схватила Спенсер и Мелиссу за руки и потащила их в гостиную.

Спенсер неохотно зашла в просторную комнату, где толпились люди из окрестных домов, загородного клуба, родительского комитета роузвудской школы. Подростки, которых Спенсер знала еще с детского сада, сбились в кучку возле большого эркерного окна и почти не таясь потягивали шампанское. Наоми Зиглер визжала, когда ее щекотал Мэйсон Байерс. Шон Эккард увлеченно беседовал с Джеммой Курран. Но Спенсер совсем не хотелось вступать в разговор с кем-либо из них.

Вместо этого она направилась к бару – почему бы не выпить по такому поводу? – но каблук предательски зацепился за край ковра. У нее подкосились ноги, и она почувствовала, что падает. Ей удалось схватиться за висевшую на стене тяжелую картину маслом и удержать равновесие, не полетев «рыбкой» вперед, но некоторые головы повернулись и уставились прямо на нее.

Эмили перехватила ее взгляд, прежде чем Спенсер успела отвернуться. Она робко помахала Спенсер рукой. Спенсер поспешила обратно на кухню. Они не станут разговаривать. И не только сейчас. Никогда.

Воздух на кухне как будто накалился за то время, что она отсутствовала. От запахов жареных закусок и острых заморских сыров Спенсер затошнило. Она склонилась над рабочим столом и сделала несколько глубоких вдохов. Когда она снова заглянула в гостиную, Эмили стояла, опустив глаза. Хорошо.

Но теперь на Спенсер смотрел кто-то другой. От Вилдена определенно не ускользнул молчаливый диалог между ней и Эмили. Спенсер почти что видела, как крутятся шестеренки в голове бывшего детектива: «Что могло разрушить и спалить идеальную девичью дружбу с обложки журнала?»

Спенсер захлопнула дверь кухни и потащилась в подвал, прихватив с собой бутылку шампанского. Черта с два, Вилден. Этот секрет не дано разгадать ни тебе, ни кому-либо еще.

– Пожалуйста, только не на проволочную вешалку, – грубовато произнесла седовласая матрона, скидывая с себя тренч от Burberry и вручая его Эмили Филдс. Даже не сказав «спасибо», женщина прошествовала в гостиную Хастингсов и сразу потянулась за канапе. Ну и сноб.

Эмили повесила плащ, пропахший туалетной водой, сигаретами и мокрой псиной, на плечики, прикрепила именную бирку и аккуратно поместила в большой дубовый шкаф в кабинете мистера Хастингса. Запертые в закутке лабрадудли Спенсер – Руфус и Беатрис – тяжело дышали, недовольные тем, что их лишили вечеринки. Эмили потрепала их по головкам, и они завиляли хвостами. Хотя бы кто-то радовался встрече с ней.

Вернувшись на свой пост у гардеробного столика, она опасливо покосилась в сторону гостиной. Спенсер, как проскользнула обратно на кухню, так больше и не выходила к гостям. Эмили и сама не могла сказать, испытывает она облегчение или разочарование.

В доме Хастингсов как будто ничего не изменилось с тех давних пор: старинные картины родственников украшали стены прихожей, в парадной гостиной стояли вычурные французские кресла и диваны; тяжелые, расшитые золотом шторы прикрывали окна. Еще в шестом и седьмом классах Эмили, Спенсер, Эли и другие девчонки воображали, будто это зал в Версале. Эли и Спенсер боролись за право быть Марией-Антуанеттой; Эмили обычно доставалась роль фрейлины. Однажды Эли как Мария-Антуанетта попросила Эмили сделать ей массаж ног.

– Ты ведь знаешь, что тебе это понравится, – поддразнила она.

Отчаяние накатило на Эмили мощной океанской волной. Как же больно вспоминать прошлое. Если только она могла бы сложить эти воспоминания в коробку, отправить почтой на Южный полюс и освободиться от них навсегда.