Гарвис тщательно прорабатывал образы своих героинь. Он хотел, чтобы читательницы им сочувствовали. Обычно это были молодые и скромные девушки, которые, однако, не должны были превращаться в «нереалистичных героинь до тошноты добродетельных романов»[61]. Но и тип «выдающейся или остроумной» женщины ему не подходил: Гарвис считал, что читательницы могут не одобрить поведение подобного персонажа или недостаточно идентифицироваться с ним[62]. В своих произведениях он всегда старался избегать покровительственного тона по отношению к женщинам. Женственность его героинь не превращалась в безволие: некоторые были по-своему изобретательными и отважными. Многим из них приходилось уживаться с несправедливыми отцами или братьями – эксцентричными мужчинами не от мира сего, рехнувшимися стариками, молодыми мотами, азартными игроками и профанами в финансовых вопросах. Героини Гарвиса, всеми покинутые в этом застое дисфункционального патриархата и полные тревог, были крайне уязвимы для хищников (страстных типов, часто беспринципных нуворишей), из лап которых их мог спасти только герой-джентльмен[63]. Разумеется, в конце концов ему обязательно это удавалось.

Герои произведений Гарвиса будто выходили прямиком из женских фантазий, однако писатель всегда избегал отсылок к сексу и интимным проблемам. Он гордился своей репутацией неразвращенного человека: автор с безупречной моралью, которого читают и женщины, и мужчины; которого рекомендуют священники, потому что его здоровый и приличный тон не нанесет вреда даже впечатлительным девицам[64]. А ведь это была задача не из легких: критики готовы были тут же опорочить любое популярное – особенно среди девушек – произведение романтической литературы, назвав его мусором для «помешанных на сексе». Директор школы Алистера Кука называл подобные романы «трепетными»: тогда это слово часто использовали, когда нужно было намекнуть, что в очередной низкопробной книжонке слишком много чувственных сцен[65].

Писательницы сталкивались с таким оскорбительным отношением постоянно. Критики-мужчины конца Викторианской эпохи с удовольствием поносили произведения Марии Корелли, «Уиды» и Роды Бротон[66]. Литературу «новых женщин» 1890-х высмеивали особенно яростно, называя ее нездоровыми излияниями «эротоманок» и «неврастеничек»[67]. Романтическую литературу считали неинтеллектуальной, сладострастной и второсортной – обобщения, обычно основанные на презрении к писателям и читателям женского пола. Но мы на некоторое время отвлечемся от мнения надменных критиков и попытаемся разобраться, почему именно на этом этапе истории женщины так массово увлеклись чтением романтической литературы.

Мы помним девушку из «Усталости Розабел»: она ехала в автобусе и была полностью погружена в чтение любовного романа. Кэтрин Мэнсфилд даже указала, какой именно текст так увлек читательницу – дешевое издание «Анны Ломбард» (Anna Lombard), романа, который Анна Софи Кори издала под псевдонимом «Виктория Кросс»[68]. Книга вышла в 1901-м, в год смерти королевы Виктории, и наделала много шума, тут же став бестселлером. Она переиздавалась около тридцати раз, общий тираж составил порядка 6 млн экземпляров – но сегодня роман почти забыт[69]. Современники Кэтрин Мэнсфилд, Рут Слейт и Ева Слоусон, были просто очарованы романом «Кэтрин Френшам» (Katherine Frensham, 1903) Беатрис Харраден, впервые опубликованным два года спустя[70]. Харраден была мыслительницей феминистического толка[71]. Ее работы сегодня тоже практически забыты. Но мы попробуем разобраться, что же так увлекало читателей в этих книгах.

Сюжет «Анны Ломбард» разворачивается в Индии во времена британского правления. Книга повествует о непокорности женских желаний: Анна, главная героиня, одновременно любит двух мужчин. Ее отношениям с Этриджем, социально приемлемым, понимающим чиновником-англичанином, угрожает физическое влечение к Гаиде Кхану, слуге-пуштуну. Гордое поведение Гаиды удачно сочетается с телесным совершенством: в своем экзотическом костюме он смотрится грациозно и величественно. Его эротизм завораживает Анну. Она воспринимает его как своеобразную «красивую игрушку». У бескорыстного, но слегка чопорного Этриджа нет шансов одолеть чужеземца. Ему приходится терпеливо ждать, пока вожделение Анны к сопернику не исчерпает себя. К его счастью, Гаида Кхан умирает от холеры. Но потом оказывается, что Анна беременна от него. Чтобы полностью посвятить себя Этриджу, ей нужно избавиться от этого небольшого межрасового препятствия. От самой истории и от индийских пейзажей, на фоне которых разворачивается действие, веет жаром – как и от душного омнибуса, в котором ехала домой Розабел из книги Кэтрин Мэнсфилд. Несложно понять, почему «Анна Ломбард» так потрясала.

«Кэтрин Френшам» – пример более «интеллектуального» любовного романа, также посвященного женскому желанию. Одноименная героиня – умная и находчивая женщина. За ней ухаживают несколько мужчин, но она полагает, что останется старой девой. Кэтрин не хочет выходить замуж без страстной любви – и прекрасно понимает, что может никогда не найти любимого. Но внезапно она все же влюбляется в умного вдовца по имени Клиффорд, первая жена которого никогда его не понимала. Между Клиффордом и его сыном нет эмоциональной близости: они как два «айсберга». Но тепло Кэтрин, ее исключительный ум и чувствительность помогают им оттаять. Несложно догадаться, почему Рут Слейт, которой в жизни обычно попадались «эмоционально замороженные» мужчины, так сильно отреагировала на эту историю[72].

Подобные романы со страстными женщинами в главных ролях и чувствительными, замкнутыми или обиженными жизнью героями редко нравились критикам-мужчинам. Хотя бывали и исключения. Журналист и литературный критик У.Т. Стед защищал «Анну Ломбард» за смело перевернутые автором гендерные роли. Стед считал, что такой подход не только позволил раскрыть женскую чувственность, но и показал, что мужчины, как и женщины, способны самоотверженно любить и учиться управлять своими страстями[73]. Однако большинство критиков сочли Этриджа слабым, достойным порицания, а то и вовсе неправдоподобным героем. Клиффорд из книги Беатрис Харраден тоже не вызывал симпатий у мужчин. Обозреватель журнала The Spectator нашел его «особенно неудовлетворительным» и пожаловался:

В длинный список высмеянных критиками-мужчинами «чувственных» книг начала двадцатого века попал и эротический роман «Три недели» (Three Weeks, 1907) Элинор Глин, и «Путь орла» (The Way of an Eagle, 1912) Этель Делл[75]

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.