Соответствовать социальным стандартам исполнительной дочери, послушной жены и готовой пожертвовать собой матери было намного легче, если женщине посчастливилось оказаться под защитой богатого, либерально настроенного мужчины и если собственные амбиции и потребность в независимости не слишком ее беспокоили. Неудивительно, что в обществе, где главные достижения женщины определялись исключительно в категориях материнства и гармонии в доме, многие стремились выйти замуж, растить детей – и обрести в семейной жизни свое истинное счастье[30]. Но не все хотели и могли позволить себе построить идеальный брак и совершенную семью. На самом деле шансы добиться такого развития событий были весьма невелики. Начнем с того, что состоятельных и свободных мужчин на всех не хватало. Женщины все более критически относились к обществу, которое ограничивало их, не давало возможности развиваться и достигать независимости. Что было делать девушкам, которые не хотели выходить замуж, если не встретят мужчину своей мечты?

Споры вокруг «женского вопроса», или «сексуального вопроса», бушевали с 1890-х годов. К началу двадцатого века они лишь усилились и накануне Первой мировой войны достигли своего пика в конфликтах и борьбе за избирательное право[31]. Для женщин открылись новые профессиональные возможности: хотя большинство девушек все еще трудились дома, количество молодых работниц на предприятиях легкой промышленности, в офисах и магазинах только увеличивалось. Розабел была лишь плодом фантазии автора, но ее прототип можно было найти где угодно, и таких девушек становилось все больше в городах Великобритании и США[32]. Условия жизни и работы этой растущей армии женщин в белых воротничках были нелегкими. А учитывая проблему «количественного преобладания женщин», их шансы на удачный брак были невысоки. В ходе Первой мировой войны погибло ужасающе много молодых мужчин, и это только усложнило поиск Того Самого[33].

Рут Слейт и Ева Лоусон – две молодые офисные работницы из Лондона начала двадцатого века. Дневники и коллекция писем, которые они после себя оставили, позволяют воссоздать их дружбу и узнать, чего девушки хотели от жизни[34]. В детстве Рут считала, что семейная жизнь – это очень сложно. У девочки быстро сформировался свой взгляд на мир, из-за чего она часто ссорилась с родителями. Чтобы обеспечить себя, обеим девушкам приходилось выполнять много тяжелой монотонной работы. Еве было скучно работать секретарем в суде. Рут трудилась в бакалейной компании, управляющих которой называла «рабовладельцами», – и постоянно злилась из-за эксплуататорских условий труда. Мечты Рут и Евы были не так материалистичны, как у Розабел. Обе девушки отчаянно хотели становиться лучше. Обе придерживались нетрадиционных религиозных принципов, стремились к образованию и саморазвитию. Девушки в красках представляли, как наступит время перемен и принесет с собой подъем уровня жизни для женщин.

В этих письма и дневниках много отсылок к прочитанным материалам и обсуждениям социальных проблем, разговорам о женском вопросе, встречам и демонстрациям в рамках борьбы за избирательное право. И Рут, и Ева вдохновлялись идеями «бунта против устаревшего образа жизни и мысли»[35]. Обе девушки обожали читать и разбираться в головокружительном потоке новых идей. Особенное влияние на них оказал феминизм южноафриканской писательницы Оливии Шрейнер и радикальное видение социализма и новой жизни Эдварда Карпентера. И «Африканская ферма» (Story of an African Farm, 1883) Оливии Шрейнер, и «Совершеннолетие любви» (Love’s Coming of Age, 1896) оспаривали традиционные представления о том, что значило быть мужчиной и женщиной, об отношениях между полами – эти книги отстаивали идеалы равенства и товарищества[36].

Рут и Ева страдали в личной жизни. Чувства к мужчинам сбивали Рут с толку; они недотягивали до идеала. Ее парень Уолтер занимал иную позицию по женскому вопросу, и девушка ужасно разозлилась, когда обнаружила в его комнате антисуфражистские листовки[37]. «Современным мужчинам недостает честности, доброжелательности и твердости характера», – жаловалась Рут дневнику в 1908 году[38]. Другой поклонник, Хью, был как будто неспособен к эмоциональной близости, и Рут казалось, что его сердце заморозили, когда он был маленьким, – хотя позже она все равно вышла за него замуж. «Дружба с мужчинами обычно приводит к разочарованию», – признавалась девушка и размышляла, была ли сама отчасти виновата в этом[39]. И все же ей было сложно отказаться от «романтической идеи единственного мужчины для единственной женщины», который наполнил бы ее жизнь смыслом[40]. Ева не скрывала своего желания построить любовные отношения с мужчиной, от которого она могла бы родить детей: «То самое сердце, бьющееся где-то, которое я всегда буду любить»[41]. Иногда она писала, что «пала духом» или «мечтает коснуться маленьких детских пальчиков»[42]. Но Тот Самый Мужчина никак не появлялся, и самые близкие отношения у Евы были с подругами.

Рут и Ева были смелыми как в мыслях, так и в жизни. Ева исследовала физическую близость со своей замужней подругой Минной, и в ее дневнике осталась запись о «восхитительных» часах «обсуждения разницы между страстью, чувственностью и сладострастием», а также о признании Минне в том, что «если бы она была мужчиной, я бы чувствовала себя абсолютно наполненной»[43]. Внезапная смерть мужа Минны только сблизила женщин – Ева переехала к ней, чтобы помочь с рождением ребенка. Но обе продолжали воспринимать сексуальную любовь как то, что существует исключительно между мужчиной и женщиной – и отличается от близости и физической нежности, возникающей между женщинами. Рассказывая о женском движении в 1913 году, Ева записала в дневник: «Минна сказала, что, если бы нам удалось встретить идеальных мужчин, все наши проблемы были бы решены». Но сама Ева сомневалась, что идеальный мужчина может появиться, пока женщины сами не достигнут «духовной и экономической свободы»[44].

Желание Евы найти мужчину, который бы страстно ее полюбил и с которым она могла бы завести детей, только усилилось, когда она помогала Минне заботиться о ребенке. Подруги обсуждали всевозможные радикальные идеи. Может быть, несколько женщин способны делить одного мужчину – и это станет ответом на недостаток достойных партнеров? Или, быть может, заводить детей стоит с близкими друзьями, а не с преданными любовниками? Однако идея идеальной любви отказывалась погибать. В 1914 году Рут какое-то время обдумывала, не стоит ли ей выйти замуж за хорошего друга и благодетеля, мистера Томсона, однако позже признала, что при всем уважении к нему сама мысль о таком замужестве вызывала у нее отвращение. «Я не могла бы начать сексуальные отношения с человеком, который не был моим возлюбленным, – ни ради любопытства, ни ради детей», – признавалась Рут[45]. Из дневника Евы мы узнаем, что она читала Герберта Уэллса, и образы сексуальной свободы из его произведений ее беспокоили. Ева тоже выступала против легкого отношения к сексуальному удовлетворению без настоящей любви и обязательств. Вот что она писала в июне 1913 года о книге «Новый Макиавелли», которую нашла «отличной, но поверхностной»: