Первым женился младший -- Леня. Первым уехал к жене в Москву. Когда Саша встретил свою первую женщину, у Ленечки уже родилась дочь. Жена никуда его не пускала, посадила с ребенком, сама делала карьеру в префектуре округа.

Судьба свела Сашу с семьей профессора, старого петербургского интеллигента. Дочь профессора Маша была студенткой, а Саша -- лоботрясом со странностями, хотя и эрудированным: проработав два года корректором, он заложил в свою голову информацию полного свода "Энциклопедии" в ее последнем издании, но зато внезапно мог сорваться и уйти из дому в неизвестном направлении, отсутствовать неделю, а то и месяц.

Иногда он приводил с собой ораву друзей. Одаренные ребята, они еще когда учились вместе, в пятом классе, организовали свой школьный ансамбль, получили музыкальное образование. Саша классно играл на пианино. Маше нравились эти сборища. Даже ее родители живо участвовали в молодежных концертах и спорах по поводу смысла жизни и бренности бытия.

Сходились на том, что материя вторична, идея была вначале, а потом уж возникло бытие. Словом, старший Веселый не находил себе места в этой жизни, но маета его была не мелкой, а растянутой на неопределенность: то он принимал обстоятельства своей жизни, то ощущал свою ненужность и свой паразитизм, и тогда убегал из дому.

Материнскую квартиру братья продали. Деньги поделили. Хватило каждому на два года. Столько же и продержались их семьи. Леня в Москве еще жил с женой, но та разделила с ним хозяйство, холодильник, а дочку отправила к бабушке. Она часто не приходила ночевать, мужа била, а очкастый Ленечка даже не защищался: пьяному море по колено.

Саша ушел от жены сам. Уехал в Москву. Деньги кончились возле палатки на Ленинградском вокзале, где Саша позавтракал, выйдя из поезда.

-- Я к тебе, -- сказал он кратко открывшему дверь брату.

-- Проходи.

Саша сразу понял, что у брата не обычное опьянение. Глаза его обозревали сразу все стороны света, на лице застыло рассеянное выражение, но двигался он уверенно, не шатаясь, а лишь сникая на миг и снова, пожалуй, даже слишком четко двигаясь дальше, на кухню.

Из комнаты выскочила Витка, жена Ленечки, в белом пышном пеньюаре, с бигуди на голове.

-- Очень хорошо, вот и братан приперся. Может, мне еще и тебя кормить и поить? Что ты уставился, ты что, не видишь, на кого твой ублюдочный братец похож? А ты спроси, почему у него на наркоту деньги есть, а на собственную дочь -- нету?

-- ... .

Первым заданием Нестерова, которое он дал Женечке, улетая в Новый Уренгой, был допрос задержанного Леонида Викторовича Веселого.

Снегов весь день контролировал квартиру Анатолия Ганичева, который вторые сутки не выходил оттуда.

Алтухов отрабатывал фамилии невозвращенцев, тех, кто канул в Египте, по сведениям спецслужб этой страны.

Женечка с детства ненавидела деградировавших типов, вроде пьяниц и наркоманов. Знала, что иногда судьба бывает жестока и к весьма достойным людям, но ничего не могла с собой поделать.

Омерзение, охватывающее ее при виде пьяного или наркомана, было каким-то биологическим, неконтролируемым ею самой. Может быть, все началось с того случая, когда лет в десять ей пришлось столкнуться один на один с пьяным человеком? Тогда она поняла, что значит одурманенный человеческий мозг, какую опасность он несет. Вспоминать об этом не хотелось...

Готовясь к первому допросу задержанного, она представляла себе грязного развращенного мальчишку, которого они поймали вчера у "Киевской", и ей хотелось надеть резиновые перчатки и маску, словно она шла к зачумленному.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

СУББОТНЯЯ НЕЗАВИСИМОСТЬ

1

-- Ты телефон родителей скажи, -- начала Женечка, приняв за паренька человека, уже два года женатого и даже отца.

Следовательша говорила таким сочувственным тоном, что Ленька сник.

-- Нет родителей, только брат, позовите его, пожалуйста.

-- Говори телефон и адрес. Мне тоже нужно с ним побеседовать.

-- А когда меня отпустят? -- как-то уж по-детски спросил задержанный.

Женечка посмотрела на парня: он дрожал то ли от нервного перенапряжения, то ли от начинавшейся ломки.

-- Тебе в скором времени будет предъявлено обвинение: покупка и транспортировка наркотиков. Очень серьезное обвинение. Я не имею права тебя запугивать, да и не хочу, но так просто по этой статье не отпускают. Даже если ты будешь помогать следствию.

В глазах парня сверкнуло ожесточение, обида, лицо его изменилось, окаменело. Он выпрямился и исподлобья взглянул на следователя.

-- Судите, что я могу сделать.

-- Можешь пригласить адвоката, -- сухо ответила Женечка.

-- На какие шиши?.. -- и продекламировал:

Получив гонорар неумеренный,

Говорил наш присяжный поверенный...

-- Ты помягче разговаривай, -- обиделась Женечка, не обратив внимание на классику, -- мы вроде с тобой нормально начали, не я же заставляла тебя наркотиками баловаться. Кстати, давно тебя твой продавец снабжает?

-- Нет. Совсем недавно. Мне друзья на рынке показали его, свели. У него немного дешевле, а иногда и в долг дает.

-- Еще бы, нужно же ему тебя на привязи держать.

-- Я его не знаю.

Женечке хотелось поскорее перейти к обозначенным необходимым вопросам, но разговор тек как-то сам собою.

-- А почему ты выбрал этот наркотик, ВС-231, он же самый дорогой, зачем тебе все это?

Ленька очень удивился, даже улыбнулся:

-- Вы че? Какой ВЦ? Я обыкновенный героин покупал, всего лишь два раза, да вы же мне не верите...

-- Ты купил синтетический наркотик ВС-231, вот показания эксперта, как же так вышло?

-- Этого не может быть, я ему заплатил, как обычно, он что же, угробить меня хотел? -- до Ленечки стала медленно доходить информация.

Женечка не сочла нужным говорить ему о своей версии: продавец наверняка знал о слежке, может быть, даже был предупрежден. То-то гражданин Юлдашев не выходит больше на точку, отсиживается в Коньково, где снимает квартиру. Делает вылазки на рынок, но никак себя не проявляет. Вот и скинул парню имеющуюся у него дозу, почуяв неладное. Выходит, настоящего покупателя они спугнули. А за порошок этот с Леньки еще спросят, лучше уж пусть в застенке сидит, тем более -- тут безопасней, да и идти ему, похоже, некуда.

Они расстались очень скоро, первая беседа утомила обоих, но оставила какую-то зародившуюся привязанность между ними, словно Ленька увидел в Женечке единственный свет и надежду.

Выйдя в соседнее помещение, где был телефон, Женя позвонила.

-- Александр Алексеевич, -- сказала она голосом нимфы, и когда господин Обозов наконец заинтересовался, продолжила, -- это говорит некто неизвестная вам Железнова из ФСБ. Вы меня не знаете, хотя мы встречались с вами вчера во время задержания некоего юноши. Вы тогда оказались случайным свидетелем контактов МВД и ФСБ. У вас, я помню, был вид скептика, вероятно, потому, что будучи еще недавно оперативником, вы сами никогда не ошибались в таких случаях. Так вот, дружище, -- по-мюллеровски продолжила Женечка, ободренная обескураженным молчанием Обозова, -- мы будем предъявлять этому самому пареньку обвинение, давайте-ка в порядке сорок девятой бесплатно, а? Поприсутствуете? Или мне обратиться к Гасану Борисовичу официально?..

Обозов сразу согласился. Правда, пробормотал что-то вроде: "Не просто поприсутствую, но проконтролирую применение действующего законодательства органами..."

Его уже никто не слушал.

Из Бутырки Женечка поехала на площадь Ильича, по указанному Ленькой адресу брата, предварительно созвонившись. Дома оказалась вторая жена Саши, которая отвечала по телефону таким ласковым лепечущим голосом, что Женечка почувствовала неловкость. В трубке слышались детские голоса.

-- Саша на работе, вы нас извините за беспорядок, -- высокая полная женщина с черными мохнатыми ресницами провела Женечку на кухню.

Старый хрущевский дом, квартира мизерная, кухня -- шесть метров, заставлена мебелью, увешана полками, под кухонным столом -- стиральная машина, некуда ноги деть, потолок, оклеенный некогда белой пленкой, пожелтел от сигаретного дыма. Из-за двери в комнату выглянула маленькая девочка, похожая на утенка.