— Ну и что ты мне предлагаешь? — я сердито смотрю на придурка, поднявшего эту тему. Наследник — наша несбыточная мечта, которую мы даже не пытались никогда обсуждать. Это все равно невозможно. Но неужели это тема для беседы за общим столом?

Поттер звякает чашкой о блюдце и понижает голос до шепота, как будто так его кроме меня никто не услышит.

— Кажется, я знаю, как это решить.

Я молча смотрю на него, но слышу все равно плохо, потому что в ушах пульсирует кровь.

— У магглов есть один способ… Мне Гермиона подробно о нем рассказала… В общем, это делают так…

Отец жадно подается к нему и обращается в слух. Мне кажется, если Поттер сейчас опять замолчит, papa вытрясет из него информацию таким способом, рядом с которым Круцио покажется детской забавой. Но к счастью для него, Поттер продолжает бубнить:

— …Ее родители могут помочь… Частная клиника… Нужны только деньги… Мы можем попробовать… Люциус, скажите ему!

От волнения я не очень его понимаю, хотя честно силюсь понять. Но вместо этого просто смотрю, как шевелятся его красивые губы и ярко сияют глаза, и думаю только о том, что у меня будет пацан, похожий на него как две капли воды. Темные волосы, шальные глаза. Мне снова нечем дышать. Но разве когда-то с Поттером было иначе?

— Драко? Ты хочешь? Попробовать?

Я смотрю на него, а papa сердито глядит на меня, явно планируя придушить, если я откажусь. Да что я, совсем идиот?

Неуверенно киваю — я все равно ничего толком не понял, — но мне хватает того, что в зеленых глазах разгорается вдохновенный огонь.

— Я люблю тебя, — шепчет он. Только этот придурок умеет признаваться вот так, никого не стесняясь.

Мы с Северусом одновременно заводим глаза. Открытое признание чувств — это такой моветон.

— Сынок, я тебя тоже!

Не веря себе, я гляжу на отца, от которого сроду не слыхал этих слов. Но papa уже вскочил с места, добрался до Поттера и восторженно лупит его по плечу, а Поттер ошалело глядит на него. Кажется, на ближайшие девять месяцев у Поттера появился новый фанат.

Вначале я непонимающе смотрю на их пантомиму, потом не выдерживаю и начинаю смеяться, мама сдается следом за мной, и даже губы у Северуса кривятся в еле заметной улыбке, но papa уже не до нас.

— Гарри, сынок, пойдем-ка, ты мне все подробно расскажешь. Положись на меня! Я во всем, во всем тебе помогу! — Поттер, непривычный к такому его обращению, обалдело глядит на него, даже не пытаясь сбежать, но papa это ничуть не смущает. Уж кто как не он умеет добиваться своего до конца. Он крепко вцепляется смущенному Поттеру в плечи, почти силком выволакивает из-за стола, и я, все еще продолжая смеяться, смотрю, как он тащит его в кабинет.

— Ну теперь-то они найдут общий язык? — говорю я, ни к кому особо не обращаясь.

На что maman с легкой улыбкой пожимает плечами, а Северус, поднимаясь из-за стола, глубокомысленно замечает:

— Все может быть.

И это действительно так. С Поттером в нашей семье может быть все что угодно.

Северус с мамой уходят, и я остаюсь в зале один. Подперев подбородок рукой, я смотрю на большое окно. Сквозь шторы светит яркое солнце, и тюльпаны навстречу ему раскрывают свои лепестки.

Сейчас я счастлив настолько, что даже зажмуриваюсь, чтобы сохранить в себе это мгновение. Запомнить его навсегда. Где-то в этом месте должна кончаться сказка про Золушку. Ведь все сказки когда-то кончаются, чтобы за ними начиналась реальная жизнь. Мне так хорошо и в то же время так грустно, что сердце щемит.

Солнце бьет в мои веки и гладит меня по щекам, словно пытаясь утешить меня.

— Ты скотина, Малфой! Ты знаешь, что я от него еле отбился? Не мог меня защитить? — Поттер возмущенно сопит, щекотно дышит мне в спину, а потом подло цапает за загривок зубами и придавливает всей своей тушей к столу. — В другой раз сам будешь с ним объясняться, — рычит он мне на ухо и коварно тычет под ребра. Я задыхаюсь от смеха — только он умеет меня так рассмешить. Я хохочу, пытаясь отбиться, а он впивается в меня поцелуем.

— Придурок, пусти!

— Не пущу, пока не скажешь, о чем так задумался, — он садится на корточки передо мной и заглядывает в лицо.

Ничего не хочу говорить. Но этот настырный гриф ни за что не отвяжется. Я уже знаю, поэтому сознаюсь:

— Все сказки когда-то кончаются.

Он пожимает плечами, встает и плюхается на стул рядом со мной.

— Ну и что?

— Ну и что? — я неверяще смотрю на него. Вот чурбан.

Он усмехается и тянется за порцией кофе, а я молча смотрю на него. Как у него получается не заморачиваться такими вещами? Но Поттер на то и Поттер, чтобы в семье за нас двоих думал я.

— Антуан пёк с утра? — Поттер одобрительно тянет на себя тарелку с печеньем.

Вот он так всегда: за столом толком не ест, зато потом в перерывах будет жевать все подряд.

Я рассеянно киваю, а Поттер пихает в рот курабье, жует и беззаботно болтает ногой.

— Это сказочно вкусно, — он довольно зажмуривается. — Только это какая-то очень короткая сказка. Раз, и не стало! — он огорченно глядит на остаток печенья и тычет мне огрызком в лицо, предлагая откусить. Я свирепо гляжу на него: утешитель из него никакой.

— Малфо-ой, — он страдальчески морщит лицо. — Ну объясни, почему у тебя сказка непременно должна быть одна? Если две даже лучше. Одна кончилась… — он доедает печенье и тут же тянется за вторым. — Оп! А вот и вторая! …И даже третья, — он одобрительно глядит на конфету и тоже сует ее в рот. — И вообще не понимаю я твоих заморочек, — невнятно бубнит он, потому что с туго набитым ртом говорить невозможно. С такими щеками он похож на оголодавшего хомяка. — Лучше бы пошел, успокоил отца. Он теперь житья нам не даст. И что я за дурак, не мог промолчать?.. — он опять жует и болтает, за что ему уже не раз прилетало, но вместо того, чтобы стукнуть его Ступефаем, я просто молча смотрю на него.

Этот лохматый болван, даже не подозревая об этом, в который раз расставил для меня все точки над i. Как у нас с ним что-то может закончиться, если я с каждым днем люблю его все сильней? И уже почти верю, что он тоже… кажется, любит меня.

Поттер отряхивает крошки с физиономии, поднимается из-за стола и решительно подходит ко мне.

— Пожалуйста, не забивай себе голову, — просит он и целует меня своим конфетно-пряничным поцелуем с нотками корицы и кофе. Так целует, что я больше думать ни о чем не могу. И не хочу, если честно. Сейчас я хочу просто быть. Быть рядом с ним.

— Пойдем искупаемся? — шепчет он, и глаза его ярко сияют.

“Пойдем искупаемся” — это код, который значит “будем любить друг друга у озера”, так, как я безумно люблю.

— Пойдем, — я улыбаюсь его нетерпению и поднимаюсь следом за ним.

Солнце ярко светит на стол, освещая опустевшую вазу с печеньем, и домовик поспешно кидается ее убирать. Поттер тут же тянется к ней своей загребущей рукой, но я мстительно дергаю его на себя.

— Хватит жрать! Я ведь и передумать могу! — я решительно тяну Поттера за собой и распахиваю дверь на крыльцо.

Поттер обхватывает меня руками — аппарировать ему нравится куда больше, чем ходить — и крепко прижимает к себе.

— Однажды на озере в прекрасного принца Драко влюбилась русалка. А точнее, русал, — шепчет он, и, несмотря на яркое солнце, его зрачки расширяются. — Ну чем тебе не начало для новой истории?

Я усмехаюсь. Ну что за кретин?

— Что еще за русал? — я обвиваю его тело руками, позволяя ему аппарировать себя к озеру.

— Лохматый и смелый, — мгновенно реагирует Поттер. — Он влюбился в прекрасного Драко с первого взгляда.