Она по-девичьи элегантно скинула на руки Энди его дождевик и легко прошла на кухню — ни одна половица не скрипнула под ее легкой поступью. Следом за ней протопал Энди, искренне удивляясь, как ей удается так тихо ходить по деревянному полу.
— Надеюсь, нас не сильно побьют, когда подмена раскроется, — серьезно произнесла Дезире, по-хозяйски наливая и себе, и Энди чаю. — Зря я согласилась на эту авантюру. Ты уедешь, а мне придется остаться здесь еще, пока родители не соизволят либо забрать дядю к себе, либо снова нанять ему сиделку.
— Да, кстати, — Энди поставил на стол свою чашку с чаем, — надо обязательно переговорить с теми женщинами, что ухаживали за господином Беннеттом. Узнать, почему они отказались делать это и дальше.
Дезире кивнула, соглашаясь, — ее и саму мучал этот вопрос. Может быть, посланнику бургомистра они охотней расскажут об этом, чем Дезире Беннетт, которая теперь ухаживает за больным вместо них. Девушка взяла с тарелки лепешку и, откусив небольшой кусочек, запила его чаем.
— Не люблю пустой чай, — улыбнувшись, ответила она на насмешливый взгляд Энди, — хоть сухой кусочек хлеба, но в рот обязательно что-нибудь надо положить. А у тебя получились такие вкусные лепешки. А тарелки, на которые ты их выложил, кстати, из тонкого дорого фарфора, не в каждом богатом доме на таких простому гостю лепешки поднесут.
— Не пропадать же скисшему молоку, — как настоящая рачительная хозяйка, нарочито громко с выражением произнес Энди и приложил палец к губам.
Ему показалось, а, может, и не показалось вовсе, что скрипнули половицы под чьими-то осторожными шагами, словно кто-то прокрался к кухне и пытался подслушать их разговор.
Дезире вытянулась в струну. По ее напряженной позе Энди понял, что и ей почудилось, что по дому кто-то ходит.
Бесполезно подскакивать и пытаться схватить за руку этого кого-то. Он исчезнет быстрее, чем Энди добежит до двери, да и демонстрировать не стоит, что они услышали чьи-то шаги — у него будет время, чтобы выяснить, кто это был. А пока они продолжат с Дезире пить чай и разговаривать о том, что произошло с хозяйскими дочками, ведь именно для этого пришел в дом господина Беннетта посланник бургомистра.
— Я провожу вас, — предложил Энди, когда Дезире собралась уходить.
Та покачала головой — если за ними следят, то им надо быть вдвойне осторожными.
— До калитки, — добавил Энди. — Надо проверить, надежно ли заперты ворота.
Дезире понимающе кивнула — если их можно легко подслушать в доме, то на улице вряд ли удастся это сделать, оставаясь незамеченным.
Энди специально не стал брать с собой фонарь, чтобы привыкшие к темноте глаза заметили любое шевеление и в доме, и в ближайших к калитке кустах.
— Мне страшно, — прошептала Дезире, прижавшись к Хантеру.
— Не стоит бояться, — попытался он ее успокоить. — Вам, как посланнику бургомистра, ничего не угрожает. А вот племяннице господина Беннетта следует поостеречься, — произнес он назидательно.
Девушка кивнула в ответ.
— Меня беспокоит встреча с неким господином Вульфом Гарсом, с которым я, ну, просто обязана познакомиться, — проговорила она на всякий случай шепотом.
— И знакомьтесь, — невозмутимо, но тоже шепотом ответил Энди, — раз обязана. Разыграйте эдакого простачка, думаю, у вас получится. Ничего лишнего не говорите. Лучше молчите и слушайте.
— Ему есть, что сказать вам, то есть теперь мне. Так сказала его тетушка Казандра Гарс, к которой меня поселил староста.
Энди нахмурился, но ничего не сказал — старосте виднее, где должен остановиться посланник бургомистра. Но из-за этого теперь и ему, и Дезире придется быть внимательными вдвойне, чтобы их обман не раскрылся. Он интуитивно чувствовал, что в этой истории не все чисто, и девушке может угрожать реальная, а не мифическая опасность. Большей частью именно поэтому он предложил поменяться местами, а не только из-за расследования.
— Поцелуйте меня на прощание в щечку, — тихо попросил Энди.
Дезире растерялась — обычно парни так поступают, прощаясь, но никак не девушки.
— На вас мои брюки, — прошептал Хантер. — Целуйте смелее.
И негромко кокетливо рассмеялся…
— Итак. Что мы имеем? — проговорил Энди, усаживаясь на стул на кухне и беря в руки чашку с давно остывшим чаем.
Первым делом, простившись с Дезире и вернувшись в дом, он проверил своего подопечного. Тот спал, повернувшись лицом к стене. Его одеяло было подоткнуто и обернуто вокруг ног так, как это сделал сам Энди. Следовательно, встать с кровати, чтобы подслушать разговор, господин Беннетт никак не мог. Значит, по дому расхаживал кто-то другой. И этого другого надо обязательно поймать с поличным. Через входную дверь проникнуть он не мог, так как после бегства Филомели Энди тщательно ее запирал, и даже не потому, что кого-то боялся, скорее, чтобы избежать непредвиденных неожиданностей.
Надо искать другой вход в дом, может быть, даже потайной. И этим он займется прямо с утра, после того, как накормит завтраком больного. Это первое.
Второе, Филомель вечером за чаем, как бы невзначай, обронила, что девушки Беннетт не были так уж невинны, как казалось на первый взгляд. Значит, ему следует порыться в шкафах, может, от них что-то и осталось. И вещи смогут рассказать о хозяевах больше, чем окружающие люди.
Третье, Дезире заметила, что повседневная посуда в доме не такая уж и простая. А он взял ту тарелку из обычного шкафчика с кухонной утварью… «Как все», — сказала Филомель. Но не совсем, как все.
Поутру обязательно следует прогуляться до пекарни и посудачить с тетушками. Кто-нибудь что-нибудь да и расскажет необычное — на новенькую вполне может получиться. А там и обычное станет выглядеть совсем в другом свете.
Вульф Гарс… Энди отчаянно пытался вспомнить, где слышал раньше это имя, но не смог, какая-то неуловимо тонкая нить ускользала от него.
Он снова и снова анализировал то, что услышал за прошедший день, пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться и начать расследование. Такова работа посланника бургомистра — больше приходилось думать, особенно в начале расследования, чем делать. Что известно об этом деле? Растерзанные тела девушек, сначала одной, затем, спустя несколько дней, а точнее почти месяц, другой, были обнаружены в лесу недалеко от деревни, но несколько в стороне от дороги, по которой те могли ходить в поместье графа. Что могли делать сестры Беннетт в том месте, где настигла их ужасная смерть, никто ничего вразумительного сказать не смог.
Филонель вообще закатила глаза от ужаса и, избегая подробностей, поведала, что это могли быть только оборотни, которые выходят на охоту в это время года. Она добавила, что люди не настолько жестоки. «Наивная девушка, — подумал тогда Энди, человеческий мозг в убийствах бывает более изобретательным, чем звериный». Он не поленился и проверил, что смерть младшей из сестер Этки наступила, действительно, в полнолуние. А вот старшая Ситлин погибла за несколько дней до того, как луна вступила в полную силу. Что-то тут не сходилось. Видимо, оборотень был слишком молод и не смог совладать с инстинктами.
Нервы Дезире оказались более крепкими, и она смогла добавить к тому, что и без того уже было известно Энди, — лица девушек были обезображены до неузнаваемости, животы вспороты острыми когтями или ножами, а внутренности вынуты или выедены. Опознали сестер Беннетт по одежде и украшениям. Именно потому, что ни одно самое тоненькое колечко, ни одна самая крошечная сережка с их тел не пропала, сделали вывод, что это не были обыкновенные грабители.
Энди еще раз перебрал в уме, что ему было известно о молодых оборотнях, и пришел к неутешительному выводу, что следует вооружаться серебряными клинками и искать логово молодняка в лесу, недалеко от того самого места, где растерзали сестер Беннетт. Похоже, несчастные нечаянно могли увидеть то, что видеть им было не положено…
Энди постелил себе постель в комнате, расположенной рядом со спальней больного. Видимо, до него там ночевала предыдущая сиделка. Филонель же сказала, что она долго не задерживалась в доме после наступления сумерек, а сразу отправлялась к себе домой, а возвращалась только тогда, когда рассветало на улице.
