— Моей невестке требуется здоровая пища, а эта… — Калей замахала руками. — Корми ей лучше брата. И не позволяй ему бока отлеживать, пусть встает и ходит по дому. Пусть все подумают, что внимание и забота родной племянницы смогли быстро поставить больного на ноги.

— Ну… — Хукс Беннетт попытался возмутиться, но потом согласно кивнул головой и обреченно вздохнул — с сестрой особо не поспоришь. Она могла в еду подсыпать и снадобья какого-нибудь, от которого особо не залежишься. И в травах, и в кореньях, и минералах толк знала. Старая ведунья давно все секреты Калей передала, та стала настолько искусной знахаркой, что могла любую болезнь вмиг излечить, вот только от горба избавиться так и не смогла. На самом деле, сама же и рассказывала ведунья, что родилась девочка прехорошенькой. Но то ли еще в утробе матери ей спинку повредили, то ли увечье произошло от быстрых родов, что приключились сразу после нападения зверя, то ли еще от какой причины, но только, когда встала маленькая Калей на ножки, стало ясно, что не ходить ей никогда прямо.

— А теперь мне расскажите, — Энди стоял в спальне мнимого больного, широко расставив ноги, — какой еще есть вход-выход в дом. В ту щель, которой пользуется ваша сестра мне не пролезть.

— А зачем тебе? — господин Беннетт с хитрым прищуром посмотрел на посланника бургомистра. Он догадывался, что тот спрашивал его о тайном входе не из праздного любопытства, но выдавать семейные тайны не торопился.

— Я уже говорил, но для вас повторю еще, — Энди не собирался отступать. Ему надо было тщательно изучить тропу, по которой ходили погибшие девушки, побеседовать с графом, изучить графские летописи. Но раскрывать свое инкогнито он пока не спешил. Следовательно, ему тоже, как и Калей, необходимо покидать и приходить в дом тайно. — Я расследую жуткое преступление и хочу, чтобы злодей был наказан по всей строгости закона.

— И ты по-прежнему думаешь, что это не оборотень? — вздохнул Хукс и, кряхтя, уселся на кровати, свесив босые ноги.

— Нет, — Энди покачал головой. — И ваша сестра только укрепила мою уверенность в этом.

— Иди за мной, — снова вздохнул господин Беннет. Он встал на пол и, ойкнув, схватился за поясницу.

— Да-да, — хмыкнул Энди. — Такое бывает от долгого лежания. У меня к вам просьба, — сказал он, следуя за бывшим больным, готовый в любой момент подхватить его, если тот начнет вдруг падать, — при Филомель не изображайте скорое выздоровление. Пусть девушка думает, что вы все еще не говорите и не встаете.

Хукс согласно покачал головой. На самом деле он и не притворялся, что болен, просто после смерти его девочек, показалось, что жизнь закончилась, — не хотелось ничего делать, ни с кем разговаривать. Но особенно он не желал выслушивать сочувствия в свой адрес и видеть при этом злорадный блеск в глазах говоривших, мол, так тебе и надо, не будешь зазнаваться. А в чем он виноват? Что взял за себя первую красавицу, и та родила ему дочек — одну краше другой. Он даже о сыне не мечтал, настолько был счастлив.

А теперь он лишился всех — и жены, и своих девочек. Правда, Калей утверждала, что с его Руби все в порядке, но домой пока ей возвращаться не стоит.

— Вот…

Хукс остановился возле стены в коридоре, где стоял шкаф с обычной хозяйственной утварью. Он распахнул его настежь, затем несильно потянул на себя полки — те легко поехали вперед. За ними оказалась дверь и лестница, ведущая в подвал дома. По такому ходу и Энди спокойно мог пройти.

— Выход в сарае с маслобойкой.

— Отлично, — обрадовался Хантер. Это было то, что нужно, чтобы покидать дом и незамеченным возвращаться назад. Ему совершенно были не нужны внимание к его прогулкам ни со стороны Вульфа Гарса, ни со стороны Филомель, которая тоже за ним следила. А теперь он сможет, когда захочет, исчезать и появляться. И дверь за полками шкафа тонкая — он всегда будет слышать, что в доме есть кто-то посторонний, да и с Хуксом Беннеттом он договорится, чтобы тот предупреждал его покашливанием, что лучше в дом пройти через калитку и двор…

Осталось решить вопрос с одеждой. В его куртке и штанах расхаживала настоящая Дезире, а он никак не мог предстать перед графом в ее платье.

— Возьми что-нибудь из моего, — предложил Хукс.

Энди в голос рассмеялся: в штаны господина Беннета таких, как он, спокойно могло поместиться двое.

— Из старого возьми, — вместе с Хантером рассмеялся и Хукс, когда понял причину его веселья. — Я же не всегда был такой.

Он похлопал себя по небольшому брюшку.

— В молодости тощий был, худющий, — сказал он, улыбаясь. — Руби отличная хозяйка. А какие девочки были кулинарки! — Хукс с восторгом говорил о жене и детях. — Вот и откормили мужа и отца.

Он замолчал и грустно вздохнул.

Энди из старых сундуков извлек подходящие по размеру штаны и куртку, почти новые, не застиранные, нигде не потертые. Видимо, быстро откормила своего мужа госпожа Беннетт.

В таких вещах и пред светлые очи хозяина имения не стыдно предстать, Энди прекрасно было видно, что семья Беннетт и раньше не бедствовала. И бабушкино наследство здесь не при чем? И нет его вовсе? Может, все врут люди? И наговаривают на матушку Калей, Хукса и отца Дезире из зависти? И этот вопрос надо прояснить…

Следующим утром из дома вышла племянница господина Беннетта, привычно отправившись сначала в пекарню, а затем к молочнику. Совершая покупки в лавках, она успела обсудить последние деревенские новости с местными кумушками. А потом ушла домой. Спустя какое-то время она вышла с подойником, отправляясь доить коз, это видели многие, в том числе и Филомель. Но зато потом уже никто не видел, как та же Дезире перелезла через забор на заднем дворе за хозяйственными постройками и быстро побежала в сторону леса. Никто так же не мог видеть, как, ворча, кряхтя и ругая всех на том и этом свете, Хукс Беннет прокрался по потайному ходу в сарай с козами, чтобы успеть подоить их к возвращению посланника бургомистра в его отсутствие.

Все же Энди был мастер убеждения и конспирации. Все, кто оказывались рядом с ним, рано или поздно, но чаще рано, начинали ему подыгрывать и помогать…

Так случилось не только с Дезире, господином Беннеттом, но и с самим нынешним графом. Хантеру удалось так напугать его предстоящим расследованием, вот только не преступлением, а проверкой расходов и доходов местного вассала, а также уплаты налогов в казну, что он даже не поинтересовался, есть ли у посланника бургомистра на то полномочия. Без лишних вопросов провел его в библиотеку, выложил перед ним все нужные книги и оставил одного, чтобы не мешать тому работать.

Энди хватило беглого взгляда чтобы понять, что хозяйство разорено. И разорил его именно тот старый граф, который якобы матушке Хукса Беннетта подарил все свое состояние в виде драгоценных украшений. Только вот упоминаний о том, что и в каком количестве было подарено, не было. Значит, что это могли быть только слухи и сплетни, чтобы скрыть настоящее положение дел. И распускал их никто иной, как сам старый граф. В более старые хозяйственные записи Энди не полез — состояние дел в имении его интересовало мало, да и времени не было, чтобы разбираться с этим - он ведь отправился доить коз. А вот летописи изучил, не поленился. Нашел ту, о которой рассказывала Калей. Она не солгала, пересказав слово в слово, что было написано в графских книгах. Вот только Хантеру показалось, что легенда эта, то есть проклятие, по возрасту моложе, чем сама Калей Беннет, но уж, во всяком случае, никак не старше ее матери, это точно. И не мог граф умереть от расстройства, что его дочь родилась не красавицей. И опять значит, что все это выдумки.

И искать причину нападения сначала на бабушку девочек, а потом на них самих надо здесь. И наведаться к графу придется еще не один раз для выяснения всех обстоятельств…

Перед тем, как выйти из леса, Энди снова надел поверх куртки и брюк платье с плащом, которые спрятал под кустом. Он нарвал немного зеленой травы якобы для коз, которым могла надоесть морковь и капуста с огорода. И, перебравшись через забор, направился к хозяйственным постройкам. Там его ожидал полный подойник молока.