– И всё-таки… снова сенсация? – удручённо покачивает головой Иван Иванович. – И где же она на сей раз?

– Всему своё время, – продолжает сохранять интригу Иванченко. – Сзывайте народ. Это надо видеть всем.

Сзывать народ Ивану Ивановичу не приходится: услышав разговор, студенты рады случаю ещё раз потешиться над неудачливым горе-археологом, они спешат к восьмому раскопу и плотным кольцом обступают его. И тут же раздаются въедливые возгласы:

– Чей нос сегодня откопали?

– Или на сей раз ухо?

– Свиное или ослиное?

– А может, ослиный хвост?

– Ради такого случая газетчиков надо бы пригласить!

– Принесите хотя бы фотоаппарат! История не простит нам такое упущение!

– И в самом деле, – для грядущих поколений следовало бы запечатлеть такое событие!

– Заколупал ты нас, Тимка, своими находками!

Возгласы постепенно утихают, и, воспользовавшись относительной тишиной, Тимур подчёркнуто спокойно спрашивает:

– Всё? Запас острот исчерпан? Тогда смотрите!

Тимур поправляет на голове свой «бриль», поднимает с земли щётку, становится в картинную позу и делает широкий жест циркового распорядителя:

– Прошу всех быть внимательными! Сейчас вы станете свидетелями мировой сенсации! Зря ухмыляетесь. Именно – сенсации! И именно – мировой.

Взмахом руки бывалого фокусника Тимур подбрасывает кверху щётку, ловко её ловит на лету и, не прекращая движения рукой, нагибается и широким взмахом проводит щёткой по кучке недавно насыпанной сухой земли. В то же мгновение из-под щётки появляется небольшое белое пятно. После каждого взмаха щёткой пятно становится всё больше и объёмнее, принимая схожесть с человеческим лицом.

– Что такое? Что за цирк вы тут устроили? – начинает нервничать профессор Гребешков, решив, что его разыгрывают.

Тимур, который едва сдерживается, чтобы не запрыгать на радостях, молча, с отрешённым выражением лица продолжает демонстративно разметать землю. И с каждым взмахом его щётки становится всё очевиднее, что под насыпанной кучкой земли лежит мраморная статуя. Вот появляется снежно-белое лицо, далее – плечо, поднятая почти к лицу полусогнутая в локте правая рука. И тут Тимур останавливается.

– Всё! Сеанс окончен! Все свободны! Продолжение – через два-три часа. Дальше мы не успели раскопать.

Только теперь приходит в себя Иван Иванович. Забыв о своём солидном возрасте и слабом здоровье, он первым оказывается в раскопе. За ним, будто горох из дырявого мешка, сыплются в яму студенты. Каждому не терпится хотя бы дотронуться до такой необыкновенной находки. Раскоп мгновенно становится тесным и наполняется галдежом, из которого то и дело вырываются восторженные возгласы:

– Везёт же вам! Как утопленникам!

– Вот молодцы! Оба молодцы – и Тимка, и Оксана!

– Ну, вы даёте! Это надо же!

– Что тут скажешь? Везунчики и только!

– Считайте, что и вы вляпались в историю! Это уж точно в газетах пропишут!

– Будете давать интервью, не забудьте и о нас вспомнить!

Наконец и профессору Гребешкову удаётся вставить слово:

– А ведь это действительно находка года! Если статуя окажется неповреждённой… тогда я не знаю, что и сказать… – У многословного обычно профессора не хватает слов, и он лишь беспомощно разводит руками и вертит головой. – Ошарашили вы меня, ребята! Я, который роюсь в этих ямах вот уже четыре десятка лет, даже мечтать о такой находке не смел. А тут… Ну, что же, братцы, не будем мешать нашим героям работать. Вы же, – это к Тимуру и Оксане, – продолжайте извлекать этого парнишку из объятий тысячелетий. Только будьте крайне осторожными. Главное, не спешите. Закончите – позовёте. Доставать из раскопа и ставить его на ноги будем все вместе.

И вот, после трёх часов кропотливой работы, находка Тимура стоит наверху на крохотной, наспех подготовленной площадке.

На квадратном, метровой высоты постаменте из жёлтоватого известняка – мраморная статуя в полный рост юного атлета-бегуна перед стартом, готового по знаку элланодика[8] сорваться с места и стрелой помчаться к победе. Туловище юноши наклонено вперёд, ноги полусогнуты – правая впереди, левая отставлена несколько назад, руки также полусогнуты в локтях – правая поднята к подбородку, левая отведена назад, сосредоточенный взгляд устремлён вперёд. Статуя несколько меньше натуральной величины. И тем не менее впечатление она производит необыкновенное. На постаменте высечена надпись на древнегреческом:

«Благодарная Ольвия сыну своему, быстроногому Тимону Фокритосу[9] по прозвищу Авр[10], который прославил наш город на 86-х атлетических Играх в священной Олимпии, где он с помощью Ахилла Понтарха[11] опередил всех своих соперников, эфебов[12] и взрослых, в беге на 1 стадий[13] и дважды был увенчан оливковым венком олимпионика[14]».

Студенты вместе со своим профессором, будто заворожённые, со всех сторон осматривают статую, не переставая восхищаться её красотой и мастерством древнего скульптора. При этом не забывают, конечно, похвалить изредка и Тимура с Оксаной.

– А находка-то, действительно, уникальная! – делает авторитетное заключение Иван Иванович. – Не иначе как работа Поликлета[15]. Ну, если не самого Поликлета, то уж кого-то из его учеников наверняка. Сомнения быть не может. Вы только всмотритесь, с какой точностью и тонкостью передана пластика здорового мускулистого тела, какие идеальные его пропорции. Так ваять умел только Поликлет!

Тут же, в раскопе номер восемь, профессор Гребешков читает своим студентам короткую популярную лекцию о жизни и особенностях творчества великого древнегреческого скульптора.

– Ребята! – окончив лекцию, спохватывается Иван Иванович. – А кто-нибудь из вас обратил внимание на лицо этого самого Тимона, сына Фокрита? А присмотритесь-ка повнимательнее на глаза, нос, подбородок.

– А что? – пожимает плечами кто-то из студентов. – Лицо как лицо. Можно сказать, симпатичное…

– Плохие из вас антропологи[16], – с грустью сообщает профессор. – Ведь черты лица этого юноши – славянские. Неужели никто этого не заметил? Никакой это не грек, а наш брат, славянин. Точнее будет сказать, предок славян, поскольку в те времена славян как таковых ещё не было. Эх, вы…

– А ведь действительно! – изумлённо хлопает глазами Оксана. – И даже… а ну-ка стань, Тима, рядышком со статуей!.. И даже похож на нашего Тимура. Как две капли воды! И в самом деле, – никакой это не грек.

Когда стихают возгласы удивления, Иван Иванович с грустью произносит:

– Вот вам ещё одна загадка истории, которую вряд ли когда удастся разгадать. А жаль… Так хотелось бы знать историю жизни этого юноши.

– А почему бы нам самим общими усилиями не восстановить её? – оживляется вдруг Тимур Иванченко. – Что вы на это скажете, Иван Иванович?

– Как это? – не может взять в толк профессор. – Что ты имеешь в виду?

– Да вот… Вместо того чтобы по вечерам шлёпать картами, стучать домино да слушать одну и ту же надоевшую всем музыку, давайте сообща сочинять историю жизни Тимона Фокритоса. Возможно, у нас получится что-нибудь путное. Скажем, повесть… А может, и роман. А почему бы и нет? А назовём мы нашу повесть «Олимпионик из Ольвии». Ну, как?

– А что, это – идея! И даже, скажу я вам, замечательная идея! Молодец, Иванченко! – горячо поддерживает парня профессор Гребешков. – Сегодня же вечером и начнём…

Было тихое солнечное утро третьего дня первой декады[17] месяца артемисиона[18] по милетскому календарю[19] в год архонтства[20] Гиппарха Филотидоса[21].