– Та кто ж вам позволил подглядывать? – сыпала в ответ дочери Беловолосая. – Та и какой же блуд, Вичка? Це ж деловая встреча. Бизнес. Твой батька денег не мае, приходится мне…

– Мама, мы грибочки сбиралы, – встряла младшая девочка. Губы её заметно дрожали. – Мы не прыглядывалы! Ни!

В доказательство своих слов девочка притащила из кустов большую, полупустую корзину.

Старшая не сводила с Сильвестра глаз, Беловолосой будто и не существовало. А та не умолкала, затопляя пространство потоками речей, общий смысл которых сводился к одному: в Пустополье, к отцу девочек, она возвращаться не намерена, а пока перекантуется у их бабушки в соседнем поселке, именуемом Лисичановкой.

Мамаша несколько раз пыталась обнять младшую девочку, но старшая отогнала мать пинком тяжелого ботинка. Новая мода у русских девиц: носить камуфляж и тяжелую армейскую обувь. Тяжелые, мужские ботинки на высокой шнуровке они называют берцами. Сильвестр не любил такую обувь. Возиться со шнурками – что может быть скучнее? Он носил короткие, мягкие сапожки. Один сапожник с Пражского града изготавливал их специально для него.

Но девушка! Вот она, русская гризетка! Эта не станет прятать пистолет за подвязкой чулка. О нет! Она держит оружие в кармане и как бы ни озлилась, не выпускает рукоять пистолета из ладони, но и не покажет, что вооружена до поры. Неужели надеется опередить его, Сильвестра? Нехорошо. Поднимется пальба, а неподалеку русские ковыряют землю. Мотор экскаватора ревет, но у девчонки может оказаться крупный калибр и без глушителя. На грохот сбегутся Пастухи. Прощай конфиденциальность!

Сильвестр прыгнул на водительское место, завел двигатель «тойоты».

Беловолосой удалось схватить младшую из девочек за руку. Мать потащила дочь в ту сторону, где грохотал экскаватор. Сесть в машину к Сильвестру Беловолосая не решилась, побоялась старшей дочери. Так и пошла на звук тарахтящего движка. Забавно. Зато девчонка подошла, постучала тонким пальчиком в стекло. Сильвестр приоткрыл дверь. Она стояла совсем рядом. Аромат духов «Тантейшн» оглушил его. Еще одна странность! Юная девушка, а запах взрослой зрелой обольстительницы. Нищенка из Пустополья пользуется недешевым парфюмом! Откуда у неё? Сильвестр поморщился под испытующим взглядом девчонки.

– Чо? Любимую вспомнил? Неужели и у тебя она есть?

Отчего так неприятно щекочет в носу? Чего он хочет? Убежать, спрятаться, похоронить себя на время в отвалах пустой породы? Бросить всё! Нет сил смотреть в эти глаза! А как же русская добросовестность? Нет, с волками жить – по волчьи выть. Так они говорят. Пусть будет по их правилам. Сильвестр пытливо уставился на девчонку.

– Я знаю, кто ты, – проговорила Вичка. – Ты – Сильвестр, наемник Лихоты. А там… – Она ткнула пальцем в сторону «дыры». – … там другой его наемник. В дыре вы прячете порошок. Вы дали порошок моей мачехе. Теперь она неделю будет чалиться в Лисичановке и… – девчонка на мгновение запнулась. – Но она не наркоманка. Нет! Ваш порошок она продаст. Купит себе пива, а детям тушенки. Она – хорошая женщина. Зато в Лисичановке половина из тех, кто не сбежал, – наркоманы.

Эх, глаза у девки! Шахтные тоннели! Затягивают. Опасны.

Сильвестр видел, как Вестник вылезал из копанки, видел черную пыль в складках его лица.

– Вот он пришел, – девчонка указала пальчиком себе за спину. – С пустыми руками. Потому что уголь ему не нужен. Потому что всё оставил под землей. Может быть…

– Только попробуй, – тихо ответил Сильвестр, посматривая на её правую руку.

Вестник подошел уже совсем близко, но он был безоружен.

– Не буду! – Девчонка оскалила белые зубки. – Та я ж только грыбочки сбырала.

Она подхватила брошенную сестрой корзину. Теперь Сильвестр видел обе её ладони. То же самое видел и Вестник. Он вопросительно глянул на командира, и Сильвестр отрицательно покачал головой, произнес одними губами:

– Не сейчас.

И ещё:

– Я сам.

Дождь сыпанул с новой силой. Девушка повернулась к ним спиной и молниеносно исчезла между стволами редколесья. Пропала, будто дождем смыло. Вестник прыгнул на пассажирское сиденье, нашарил на заднем оставленный по велению Беловолосой ствол.

– Догнать? – едва слышно просил он.

– Не надо, – отозвался Сильвестр. – Это та самая Пчелка…

– Кто?

– Разведчица Землекопов.

– Я слышал, Пчелка – снайпер.

– Да она от скуки, как тут говорят, на все руки мастерица. Опасная баба, но я не думал, что такая юная.

– Тогда ни к чему ей стариться, а?

– Согласен. Но ты за ней не ходи. В лесу тебе с ней не справиться.

«Здравствуй, Сашко!

Моя Александра Ивановна шлет тебе привет. Давно не писал. Прости. И сейчас по нужде пишу. Не по доброй воле. Ты тоже хорош. Куда пропал? Как дела с Еленой? Помирились чи нет? Шо там Москва? О Пустополье может быть короткий рассказ в двух вариантах. Или плохо или очень плохо.

Я обойдусь без длинных вводных. По-честному.

Сам сижу без работы, потому что шахта закрылась с самой весны. С той поры и не входил в клеть. Бригада моя разбежалась. Кто повесил на шею автомат, кто сбежал. Остальные живут по-крысиному, и я как все. Шныряем, ищем пропитание. На небо не смотрим. Всё больше под ноги. А там – асфальт утыкан минами. Не каждая разрывается. Криворукими сделаны потому что. Не только такое говно к нам прилетает. Дом учительницы Анны Мефодиевны (помнишь?) разрушен в одну ночь прямым попаданием ракеты. Сама-то Мефодиевна жива. Но что толку? Голь-нищета. Но мы её подкармливаем. Есть пока чем. Лазаем под землю на карачках. Копаем ржавыми совками. На головы сыплется порода. Говорю же – будто крысы. Какая там техника безопасности! Добытое сдаем Савве. Ты помнишь его? Думаю помнишь. Он-то на коне. Молодец!

В семье моей всё хорошо. Жена работящая. Имеет заработок в валюте. Я не жалюсь. Но! Мой тебе совет. Если надумаешь ещё раз жениться – крепко подумай и не бери за себя молодую. Я-то ошибся, но пятиться поздно. Двое детей и ещё Вичка. Куда их денешь?

Брат, я взмок тыкая пальцами по кнопкам. Потому теперь о главном. Слышу близко беду. Очко играет. Понимаешь? Не с теми моя баба связалась. А остановить её у меня нет полномочий. Добром такое дело кончиться не может. Если так случится, последняя просьба моя к тебе – мои дети. Петьке всего девять лет. В третий класс пойдет. Да и Шуратка недалеко от него ушла. Ну а Вичку ты знаешь. Я вас знакомил.

Брат, если дойдут до тебя плохие вести – помоги им хоть деньгами.

Давно тебя не видел. Не знаю, как и живешь. Но надеюсь – хорошо. Москва – богатый город. Если б не крайняя нужда – не стал бы и просить. А так – прошу. Не мог бы ты выслать мне хоть пятьсот гривен? А лучше семьсот. Надо поменять рулевой редуктор на “жигуле”.

Твой друг и брат Иван Половинка».

«Колесико» крутилось. Иван ждал. Ну, вот, он сделал всё возможное. Наконец в верхней части диалогового окна появилась обнадеживающая надпись: «Письмо успешно отправлено».

Иван поднялся, подошел к дивану. Дочь спала, подложив ладонь под щеку, прикрылась своей пропахшей порохом ветровкой. Пятнистая ткань оставляла открытыми гладкие девичьи ноги. Иван стянул через голову тельняшку, прикрыл их. В ответ Вичка улыбнулась ему, не размыкая век. Что же поделать? Девчонка воюет, а он – старый гусь – только клювом щелкает, да топорщит ощипанные крылья.

Когда дочка явилась домой, он накрыл вечерять и опять не удержался. Поллитровка ушла влегкую, за полчаса. Добрая доча не попрекнула, а тихо улеглась спать, сытая. Тогда Иван, по обыкновению, обыскал её вещи. Всё: и куртку, и рюкзак, и берцы. А как же! Вдруг да в ботинки упрятала? Доча наблюдала за ним сквозь завесу ресниц. Наблюдала да и уснула. И снова ни слова попрека. Она вообще ни разу на него не возмутилась, даже когда маленькая была. Даже когда Галку домой привел.

Иван зазвенел мелочью, зашелестел бумажками.

– Батя, у меня нет ни денег, ни оружия. Ты же знаешь, – сквозь сон проговорила Вичка.