Покидая Россию, Феликс Юсупов-младший решил спрятать фамильные драгоценности в своем московском дворце под одной из лестниц. Помогал ему дворецкий Григорий Бужинский, в прежние времена он много лет командовал многонациональной армией прислуги, состоящей из арабов, татар, калмыков и даже негров. Только Бужинский знал, где спрятан тайник с сокровищами Юсуповых, но даже под пытками не выдал он свою тайну, так и умер. И поначалу большевики ничего не нашли, зато году в 1925-м повезло рабочим, ремонтировавшим бывший дворец. Их внимание привлек тот факт, что во всем дворце штукатурка отваливается, а на одной из стен как новая. Поскребли, постучали и в итоге обнаружили за стеной небольшую кладовку площадью шесть квадратных метров, заставленную до потолка старыми сундуками, украшенными фамильным гербом Юсуповых.
Один рабочий взялся за первый попавшийся ящик, хотел волоком вытащить, да не тут-то было – тяжеленный! Лишь вдвоем удалось поднять и вынести на свет божий странную находку. А когда открыли крышку – батюшки светы… Золото-бриллианты! Первые три ящика были доверху забиты драгоценностями – бриллиантами, камнями, кольцами, браслетами, перстнями, колье, ожерельями и тому подобными дорогими украшениями, в остальных четырех хранилось не менее ценное фамильное серебро Юсуповых. Нашли и приданое супруги Феликса Юсупова – великой княгини Ирины Александровны, племянницы Николая II. Когда все взвесили, выяснилось, что найденное серебро потянуло более чем на тонну (почти 70 пудов), а золото более чем на 13 килограммов. Ценности сдали по описи в Госбанк и Оружейную палату. Можно себе представить, насколько богаты были Юсуповы, если решили оставить часть своих драгоценностей в России, надеясь скоро вернуться из вынужденной эмиграции.
Но была еще одна интересная находка. Помимо живописи и скульптуры Юсуповы любили музыку и обладали прекрасной коллекцией музыкальных скрипичных инструментов работы Амати, Гварнери, Страдивари. Жемчужиной ее была скрипка Страдивари, сделанная мастером в 92 года и считающаяся вершиной его творчества. Видимо, скрипка была самым дорогим инструментом, ибо именно ее и оставил в тайнике Феликс Юсупов, не решившись везти с собою в дальнюю дорогу. С тех пор эта скрипка так и называется – «Юсуповский Страдивари», играть на ней доверяли лишь самым народным и заслуженным – Ойстраху, Спивакову, Когану.
У Феликса Юсупова был повод предпочитать старую столицу: «Москву я любил больше Петербурга. Москвичей почти не тронуло чужеземное влиянье, и остались они настоящими русаками. Москва была истинной столицей Святой Руси. Древние дворянские роды в своих роскошных городских и деревенских усадьбах жили по старинке. Они почитали обычай и сторонились петербуржцев, называя их чужеземцами. Богатое купечество, все от сохи, составляло в Москве особый класс. В купеческих домах, больших и красивых, имелись произведения искусства, порой ценнейшие. Купцы ходили в косоворотках, плисовых[7] штанах и сапогах бутылками^ купчихи одевалисьулучших парижских портных, носили брильянты и элегантностью могли поспорить с петербургскими гранд-дамами. В Москве все дома были открыты. Гостя тотчас вели в столовую к столу с закусками и водками. Хочешь не хочешь – изволь угощаться. У всех богатых семей было именье под Москвой. Жили там по-старинному хлебосольно. Гость приезжал на день и мог остаться навек, и потомков оставить на житье, до седьмого колена. Москва была как двуликий Янус. Один лик – церкви яркие, златоглавые, море свечей в храмах у икон, толстые стены монастырские, толпы молельцев. Другое лицо – шумный, веселый город, место утех и нег, вертеп; на улицах пестрая толпа, едут тройки, звенят колокольчики, мчатся лихачи, дорогие извозчики с пышной упряжью, молодые, богато одетые, порой сводники и товарищи своим седокам. Эта смесь благочестия и распутства – чисто московская. Москвичи грешили так грешили, а молились так молились. Москва была не только торгово-промышленной: умов и талантов ей тоже не занимать».
Но в то же время при такой любви к Москве Юсупов признавался, что дома своего в Большом Харитоньевском он не выносил. Родители рассказали ему, что как-то обновляли старинные палаты и обнаружили тот самый подземный ход Ивана Грозного – длинный коридор со скелетами, прикованными цепями к стенам: «Дом этот был в старомосковском вкусе крашен ярко-желтой краской. Спереди – парадный двор, сзади – сад. Залы сводчатые, с картинами на стенах. В самой большой зале коллекция золотых и серебряных вещей и портреты царей в резных рамах. Остальное – горницы, темные переходы, лесенки, ведущие в подземелье. Толстые ковры заглушали шаг, и тишина прибавляла дому таинственности. Все тут напоминало о царе-изверге. На третьем этаже, на месте часовни, были раньше зарешеченные ниши со скелетами. В детстве я думал, что души замученных живут где-то здесь, и вечно боялся встретиться с привидением. Мы не любили этого дома. Слишком живо было в нем кровавое прошлое. Подолгу мы в Москве никогда не жили».
У Феликса был свой взгляд на использование фамильной недвижимости Юсуповых. Архангельское он надеялся превратить в художественно-культурный центр, во дворце устроить музей и проводить там выставки. В окрестностях усадьбы князь-меценат задумал создать городок для художников, музыкантов, артистов и писателей, выстроить академию искусств, консерваторию, театр. Московский и петербургский дома он хотел отдать под больницы, клиники и приюты для стариков, усадьбы в Крыму и на Кавказе – под санатории. Ну а для себя оставить немного, несколько комнат в каждом доме для проживания – и все. Землю же он предполагал отдать крестьянам, заводы и фабрики акционировать, а жить на проценты с банковского капитала. Получался просто-та-ки идеальный мир. Матушке прожекты единственного сына-наследника могли явиться лишь в страшном сне. Феликс полагал, что не склонен к семейной жизни, которая лишь помешает ему в осуществлении честолюбивых планов (пустить все по миру!). Жена, дети, званые обеды с ужинами – вся это усредненно-обывательская обстановка не для него, ибо бессмысленна и безвкусна. Его цель – поддержать высокое искусство и открыть его плоды наибольшему числу ценителей.
Феликс Юсупов был богемным персонажем, он обладал природной красотой («высокий, худой, стройный, с иконописным лицом византийского письма», как характеризовал его Александр Вертинский)и творческими наклонностями, он и не думал о женитьбе, перейдя двадцати шестилетний рубеж. Его мать Зинаида Николаевна очень переживала по этому поводу, странные подозрения рождали у нее и развлечения сына – любимым его занятием в юности было переодевание в женское платье. В таком виде он появлялся в светских местах, привлекая внимание. Если кто-либо из мужчин, принимая его за молодую и томную красавицу, пытался флиртовать с ним, это вызывало у него восторг и глубокое удовлетворение. Так они развлекались. Наконец, мать нашла сыну невесту – княжну императорской крови Ирину Александровну Романову, племянницу Николая II, дочь великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Александровны. С ней он и сочетался браком в феврале 1914 года. А в следующем году у Юсуповых родится дочь Ирина. Потомков по мужской линии больше не будет. Примечательно, что Юсуповы завещали «в случае внезапного прекращения рода… все наше движимое имущество, состоящее в коллекциях предметов изящных искусств, редкостей и драгоценностей, собранных нашими предками и нами», передать в собственность государства для «удовлетворения эстетических и научных потребностей Отечества». Это было еще в 1900 году. Завещание (уникальный случай!) исполнилось в 1917-м еще до прекращения рода (род пресекся в 1967 году в Париже со смертью князя Феликса Феликсовича Юсупова, сына Зинаиды Юсуповой). В бывшем владении Юсуповых большевики устроили филиал Исторического музея, тематическая экспозиция которого знакомила посетителей с историей и бытом российской армии. Некоторое время в гостеприимном тереме размещался и музей Чехова, первый в Москве.
