- Осмелюсь ли предложить вам с дороги крепкого чая или подогретого молока? - поспешил с вежливым предложением Андерсен, стараясь сгладить "королевскую" неловкость гостьи.
Снежная королева гневно топнула ножкой, но от высказывания удержалась... Предлагать ей горячий чай или тёплое молоко! Ну знаете ли...
- Простите старика! - спохватился Андерсен. - Проходите в зал...Вам я принесу мороженое с холодными кубиками ананаса.
- Не нужно! - обмахиваясь веером, похожим на серебряный полумесяц, ответила Снежная королева. - У вас всё равно чересчур тепло для меня! Пусть вынесут кресло сюда... Впрочем, рассиживаться нет времени. Дело в том, что... Вы должны переписать мою... свою сказку! Я приказываю! Или нет... Как это сказать? Прошу...
- Но я... - попытался возразить Андерсен.
- Я настойчиво прошу! - продолжила Снежная королева, резким жестом останавливая Андерсена. - Категорически!.. Всё в ваших руках! И это ваших рук дело! Мне... Я устала от одиночества... Я хочу... чтобы у меня был супруг... Король или знатный рыцарь... А что? Даже в шахматах у королевы есть собственный король! Даже... Я...
Внезапно уста Снежной королевы сковал лёд тоски и унижения, причём настолько сильно, что вместо слов с её губ слетали только холодные снежинки.
Но старого сказочника такой поворот дела неожиданно позабавил.
- Ваше Величество! - воспользовавшись паузой, произнёс Андерсен. - Вам всё-таки придётся принять моё предложение!
Водрузив на макушку цилиндр и по-стариковски неловко повернувшись на каблуках, Андерсен зашагал к большим дубовым дверям, ведущим в зальную комнату его дома. Следом прошествовала Снежная королева под наблюдением робко выглядывающего из-за подкладки сверчка.
И надо сказать, что подслеповатый сверчок не заметил, как Снежная королева, входя вслед за Андерсеном в освещённый зал, бросила горсть снежинок через левое плечо прямо на картину с огненно-красными Маками, расположенную в самом конце длинного ряда цветочных портретов.
ПЕРЕПОЛОХ В ЗИМНЕМ САДУ
- Осторожно! Осторожно! - с укоризной воскликнули теплолюбивые Маки, поджимая огненные лепестки. - Мы можем погибнуть! Нам холодно!
- Что случилось? - отозвались Хризантемы, не понимая причину беспокойства Маков, скрытую от них широким багетом рамы. - Пожар? Ураган? Наводнение?
-Тонем?! Тонем?! Тонем?! - зазвенели тонкими голосами Колокольчики с акварели, скрытой под толстым стеклом, что мешало им полноценно слышать происходящие вокруг события.
- Ну да! Ха-ха-ха! Идём ко дну! - расхохоталась пышнотелая барышня Гортензия. - Как это мило!
-Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Хи-хи-хи!..
Хохот Гортензии подхватили Гладиолус и Георгина, хихикнули Астры, покачивая головками, жеманно заколыхались Орхидеи, Колокольчики, видя всеобщее веселье, прыснули приглушённым мелодичным смехом, а Роза, едва обозначив аристократическую улыбку, кольнула язвительной фразой:
- Дамы и господа, не берите чужую блажь в свои цветущие головки! Это всего лишь неудачная шутка Снежной королевы!
- Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Хи-хи-хи!..
И тут же все цветы загалдели, словно торговцы на базаре, перебивая друг друга и комментируя в силу своей фантазии сложившуюся ситуацию: "Ах, ах, ах! Как это, должно быть, неприятно - повелевать снегом и льдом!", "И не говорите, милочка, не говорите...", "Снежная королева растаяла настолько, что собралась замуж?!", "Кто же тот несчастный?", "Не хотела бы я украсить собой букет невесты на свадьбе Снежной королевы!", "Ей к лицу больше подойдёт венок из сосулек!"...
Цветы не знали, что все шутки Снежной королевы злые и обычно тем, над кем шутила Её Величество, совсем скоро становилось не до смеха.
И действительно - волшебные снежинки, брошенные на полотно с огненно-красными Маками, принялись роиться, словно семейство диких пчёл-альбиносов, и, многократно умножившись, полетели в разные стороны, рассаживаясь на листьях, стеблях и бутонах. Поначалу беспечные цветы в самом деле приняли пушистые снежинки за особый зимний вид пчёл и благосклонно взирали на "белых насекомых", потихонечку облепляющих полотна, не замечая, как под их ледяными жалами из живописного мира уходят свет и колорит.
А без света и колорита цветы, пусть даже написанные лучшими художниками Европы, ведут себя как обычные сорняки...
И вот уже заносчивая Георгина повелела всем замолчать, "раз уж в их головках ума не больше, чем в непроросшем семени".
- О чём вы говорите? Мне - Розе! - возмутилась гордая аристократка. - Я произрастаю не из какого-то там семени. Мой род из черенка!
На невежливое замечание Розы устремились снежинки, к тому времени уже довольно свободно порхающие по коридору. Устремились, словно их влекло к себе нечто грубое и совсем не деликатное...
- Есть чем гордиться, - фыркнула Георгина, - расти из обрубка. Вот я происхожу из клубня. И попрошу всяких с шипами не задаваться!
И Георгине, в свою очередь, досталось нашествие снежинок, пусть и не очень большое, достаточное, однако, для того, чтобы скрыть у Георгины три четверти её цветущего куста...
- Не ссорьтесь, ах, не ссорьтесь, - запричитали Астры, осыпаясь на пол нарисованными лепестками.
- Что вы себе позволяете?! - вскричала Роза, не замечая в гневе, как и она сама, и простоватые Астры начинают постепенно терять очертания под лёгкой белой порошей. - Ведите себя прилично. И прекратите осыпаться - это стриптиз какой-то!
- Ну и компания нам досталась! - поёжились Орхидеи, чувствуя холод от непривычно близкого для них снегопада. - В европейских оранжереях, где в особых условиях цветут наши родственники, друзья и знакомые, всегда исключительно изысканное общество. В основном иностранные подданные. А тут - фи!
- Знаем мы вашу оранжерейную жизнь! - презрительно процедил осанистый Гладиолус, ещё сильнее выпячивая грудь, густо облепленную снежинками. - Вместо неба - мутное стекло, вместо солнца - электрическая лампочка. Лучше погибнуть от первых заморозков, но успеть напиться дождями и чистейшей росой!..
И так цветы ещё некоторое время переругивались и обижали друг друга... до тех пор, пока окончательно не скрылись под толстым слоем холодного белого снега.
ЗАЛ, КАМИН И ВСЕ, ВСЕ, ВСЕ...
Снежная королева оказалась не первой гостьей Андерсена в эту странную Рождественскую ночь. В большом зале, освещённом сотней свечей в бронзовых канделябрах и серебряных жирандолях, находились почти все персонажи сказки "Снежная королева".
У разожжённого камина по-хозяйски расположились маленькая разбойница и её бородатая старуха-мать. Забравшись с ногами в кресло, маленькая разбойница разогревала над огнём нанизанные на длинную саблю ломтики тоненько нарезанного окорока, бесцеремонно "позаимствованные" с праздничного стола.
Бабушка Кая вязала длинное белое платье из смотанной в большой клубок шерстяной нитки. И совершенно непонятно было, кому оно предназначалось, - настолько длинными выглядели и подол, и рукава.
Женщина, умеющая колдовать, прохаживалась в затемнённой части зала, там, где совсем не было свечей, и, прикрыв ладошкой рот, похоже для соблюдения секретности, разговаривала с кем-то по сотовому телефону. Её огромная тень, отбрасываемая на стену, напоминала крысу, вставшую на задние лапки.
Ворон и его невеста бродили меж приборов и блюд большущего стола, цепляя острыми коготками накрахмаленную скатерть и время от времени перебрасывались однообразными замечаниями: "А как ты думаешь, сколько стоят эти речные устрицы с лимонным соусом?" - спрашивал ворон. "Да уж побольше, чем вон те петушиные гребни, тушённые в белом вине!" - отвечала невеста ворона.
Принц и принцесса сидели молча, и казалось, что взгляды их направлены в никуда. Порой в глазах у принца загорался слабый огонёк, и он клал свою руку поверх руки принцессы, словно утешая её или, быть может, подбадривая, но принцесса меланхолично ладонь свою освобождала, продолжая c грустью смотреть в пустоту.
