Среди доводов Шоу против университетского образования есть и такой: мол, университеты до отказа набиты учеными дураками; их всеядная память в силах запомнить несметное множество фактов, с которыми они возятся не с большей пользой и с не меньшим старанием, чем коллекционеры с гашеными марками". Из воспоминаний современников Шоу, хорошо его знавших, можно узнать и о том, что Шоу "презирал немецкую историческую школу с ее абсолютизацией фактографии, указывая на то, что всех современных фактов все равно не узнаешь, и от практической политики все это бесконечно далеко. И что "если государственный деятель не собирается слепо плыть по течению, держа нос по ветру, гонясь за двумя зайцами, ему необходимо руководствоваться определенной политической теорией". По мнению Шоу, "фактом можно швырнуть в лицо, но он не заденет ничье достоинство; если такому факту не определить прежде места в какой-то системе".
Тот же Шоу признавался в своей "неважной памяти", из-за которой часто забывал многие факты, кроме тех, какие, по его мнению, были самыми важными. По утверждению Хескета Пирсона - одного из биографов и друзей драматурга, "Шоу только и твердил, что о своем гибком уме - как о подарке ирландского климата, и рекомендовал посылать каждого англичанина по крайней мере на два года в Ирландию, чтобы там поднабраться этой самой гибкости". Одной из любимых цитат Шоу было такое высказывание Кромвеля: "Тот человек идет дальше всех, кто не знает, куда он идет". К этому утверждению драматург добавлял и своё: "А если бы знал, то, может быть, призадумался, стоит ли ему идти...". Вместе с тем, выше утверждаемое не мешало Бернарду Шоу (впрочем, как и Герберту Уэллсу) считать себя гениальным человеком и, без особого смущения, сказать о следующем: "Мало кто мыслит больше чем два или три раза в год; я стал всемирно известен благодаря тому, что мыслю раз или два раза в неделю".
Отдавая должное творческому таланту Бернарда Шоу и Герберта Уэллса, биографы ещё при жизни этих знаменитостей писали о них книги и монографии. О книгах, посвящённых Шоу уже неоднократно упоминалось в предыдущих подборках материалов, что же касается Уэллса, то самая первая книга о нём вышла в 1915 году, когда писателю было чуть более 50 лет. Её автором являлся Ван Вик Брукс - американский писатель и литературный критик. По утверждению многих литературоведов, эта книга с названием "Мир Эйч Джи Уэллса" - даже не биографическое произведение, а большое эссе, в котором Брукс замечает, что для Уэллса с его безграничной фантазией "Вселенная подобна волшебной лавке игрушек, где с вами может случиться все что угодно", и что Уэллс "смотрит на наш мир сверху, как если бы с воздушного шара наша планета представлялась ему маленьким шариком". По мнению Ван Вик Брука, Уэллс "не художник, а интеллектуал, интерпретирующий жизнь в свете идей, а не реальности и практики", и что "в его идейных романах характеры прямолинейны, упрощены, рационалистичны".
В 1922 году вышла книга "Герберт Уэллс" Е.И. Замятина (1884-1937) - русского писателя, критика и публициста, в которой автор так отозвался научной фантастики героя книги: "... многие из фантазий Уэллса - уже воплотились, потому что у Уэллса есть странный дар прозорливости, странный дар видеть будущее сквозь непрозрачную завесу нынешнего дня. Впрочем, это неверно: странного здесь не более чем в дифференциальном уравнении, позволяющем нам заранее сказать, куда упадет выпущенный с такой-то скоростью снаряд; странного здесь не более чем в прозорливости астронома, предсказывающего, что затмение солнца будет такого-то числа в таком-то часу. Здесь не мистика, а логика, но только логика более дерзкая, более дальнобойная, чем обычно...".
Очень много сделал для популяризации творчества Уэллса в СССР Ю.И. Кагарлицкий (1926-2000) - историк научной фантастики, исследователь творчества Герберта Уэллса, доктор филологических наук, российский советский театровед и литературный критик. В 1972 году Кагарлицкий защитил докторскую диссертацию о творчестве Уэллса, написал о нём книги "Герберт Уэллс: Очерк жизни и творчества" (1963) и "Вглядываясь в грядущее: Книга о Герберте Уэллсе" (1989). C 1956-го года и чуть ли не до конца своей жизни, учёный написал множество предисловий, рецензий и отзывов, которые печатались в книгах Уэллса, издаваемых в Советском Союзе, а также очерков и статей об Уэллсе, которые печатались различными газетами, журналами.
***
Впервые Шоу и Уэллс встретились 5 января 1895 года в театре "Сен-Джеймс"" после премьеры освистанного публикой "Гая Домвилля"" Генри Джеймса (1843-1916) - американского писателя, который с 13 лет жил в Европе, а за год до смерти принял британское подданство. К тому времени Уэллсу было 39 лет, и он был приглашен в качестве театрального критика в "Полл-Молл Газетт". В театре Уэллс заговорил с 49-летним Шоу на правах коллеги-критика, и домой они отправились вместе. В первый день их знакомства, Бернард Шоу, - не только на правах человека на десяток лет старшего от Уэллса, но и как театральный критик с гораздо большим стажем, чем у Герберта Уэллса, - рассказал своему новому знакомому о "суете театрального мира" и о том, что "ни в публике, ни даже на сцене не было человека, который оценил бы по достоинству ажурный диалог Джеймса".
Через годы Уэллс так напишет о своей первой встрече с Шоу: "Он говорил со мной как с младшим братом. Мне понравился его дублинский говор, и весь он мне понравился - на всю жизнь". Однако сказанное Уэллсом о том, что Шоу ему "понравился - на всю жизнь", является явной гиперболизацией - между знаменитостями были не только дружеские, но и более чем "прохладные" отношений. Вместе с тем, даже через годы Шоу утверждал следующее об Уэллсе:
"На Уэллса нельзя долго сердиться. Он честно признается, что у него истерический темперамент. Помню, мы как-то встретились наутро после того, как появилась его ужасающая статья обо мне. Я имел все решительно основания отделить ему голову от туловища. Но он выглядел таким маленьким и смущенным, что я просто пожал ему руку. В другой раз, когда я его чем-то прогневил, он написал мне: все говорят, что вы гомосексуалист; он, Уэллс, всегда это отрицал, но больше отрицать не намерен".
Можно ещё немало приводить высказываний о гибкости, оригинальности и парадоксальности мышления Бернарда Шоу, однако всё, в конечном итоге, сведётся к тому, что мощным оружием интеллекта знаменитого драматурга была гибкость его ума и логического мышления. К этом, пожалуй, следует также добавить ораторское искусство, отшлифованное за годы его уличных выступлений как одного из руководителей Фабианского общества, пропагандирующего идеи социализма, навязываемому обществу не революционным, а мирным путём. Бернарду Шоу, благодаря своим вышеперечисленным талантам, удалось обратить в "фабианскую веру" и Герберта Уэллса, который с 1903-го по 1909-ый год, не без помощи Шоу, был членом Фабианского общества. Фабианцы вначале даже гордились тем, что такой всемирно известный писатель является их единоверцем в политике.
Однако первые же фабианские впечатления немало огорчили Уэллса: "...век не слышал такой безалаберной дискуссии. Три четверти говоривших были одержимы каким-то странным желанием - что есть мочи передразнивали невидимых спесивых ораторов. Это был семейный юмор, и посторонних он не развлекал". И этот "семейный юмор", по мнению Уэллса, покоился на следующем постулате Шоу: "Любую проблему надлежит обдумать до конца. Когда же окончательное решение покажется вам таким простым, что его, по вашему мнению, мог бы с тем же успехом вынести любой дурак, нужно преподнести свою мысль публике с необыкновенным легкомыслием. Вы позабавите публику и положите на обе лопатки парламентских говорунов, прикрывающих внушительной позой тот факт, что на протяжении невыносимо долгого времени им, в сущности, нечего было сказать".
