Маркус бесстрашно посмотрел в абсолютно черные, бешеные глаза любимого. Стать официальным любовником Императора он мог бы и тысячу лет назад, но не сделал этого, потому что в первую очередь ему нужна была его загадочная бессмертная душа и только в последнюю — могучее тело. С тех пор ничего не изменилось, так что смерть в очередной раз показалось Маркусу самым лучшим выходом.

— Немедленно извинись и прекрати мне перечить! — повысил голос Дариус.

— Я никогда не буду твоим официальным любовником, — твердо сказал Маркус, прекрасно зная, что Император делает с теми, кто смеет открыто ему сопротивляться. И, чтобы уж наверняка, добил: — Что непонятного? И нечего тут на меня орать! У меня, в отличие от некоторых, отличный слух.

— Ты перешел все границы, — прорычал Император и избил своего строптивого камердинера так, что пришедшие врачи принялись оперировать его прямо на полу.

====== Глава 3 ======

Ослепительно белый потолок. Светло-зеленые стены. Капельница. Больница. Опять.

Входная дверь бесшумно распахнулась.

— Черт возьми! Я когда-нибудь умру или нет? — простонал Маркус, повернулся лицом к стене и накрыл голову подушкой, чтобы не смотреть на входящего Императора, который, как всегда, был до безобразия великолепен.

— Выводи меня из себя чаще, и долго не протянешь, — сказал Дариус, присаживаясь на край кровати.

Откинул больничное одеяло и провел рукой по обнаженной спине демона, оставляя ладонь ласкать поджарые ягодицы. Теперь он знал, как хорошо ему в них будет, и это заставляло желать повторения. Снова и снова. Ночь с Маркусом напрочь отбила у Дариуса охоту спать с официальной любовницей, оставляя в мыслях и фантазиях его одного. Такого с ним не было уже очень давно. Он с наслаждением вдохнул прекрасный запах тлеющего в Маркусе желания, к которому за эти полгода привык и которым хотел дышать каждый день, черт побери! Без перерывов на больницу!

— Сколько я провел здесь?

— Два дня. Ты разозлил меня слишком сильно, — ответил Дариус. Наклонился и властно поцеловал в смуглое крепкое плечо. Провел рукой по согнутой ноге и снова сжал в ладони ягодицу. О Господи! Вожделение накатило внезапно и неостановимо. — Я хочу тебя. Прямо сейчас.

— Что тебя останавливает? — мрачно спросил из-под подушки Маркус. — Моя задница на самом виду, а кровать выдержит и не такое.

— Опять хамишь? — возмутился Дариус, разрываясь между желанием избить его за наглость и растущей в геометрической прогрессии потребностью заткнуть ему рот поцелуем и заняться с ним сексом неторопливо, ласково и очень осторожно.

Зачем Маркус все время сознательно выводит его из себя? Неужели не понимает, что он ни за что не убьет такое ценное приобретение?! Все равно добьется своего и сделает его официальным любовником?

— А что мне еще остается? Ты избил меня до полусмерти на ровном месте и, даже не извинившись за хамское поведение, собираешься отыметь прямо на больничной койке, как безмозглую бессловесную подстилку. Вот уж не думал, что на склоне лет меня будет насиловать Император! — глухо сказал Маркус, чем опять вывел понявшего самое главное и не готового к такому совершенно Дариуса из себя.

На этот раз врачи были совсем рядом, поэтому на спасение жизни несчастного камердинера у них ушло всего полчаса.

…

— Не трогай меня, садист чертов! — передернулся от горячей руки на спине Маркус. Он снова очнулся в больничной палате, но на этот раз, Слава всем Богам, смотрел в стену. — Не прикасайся ко мне, безумное чудовище.

— Не беси меня, и все у тебя будет в порядке, — сказал Дариус. Посмотрел на беззащитную спину сжавшегося в комок демона и встал с кровати. То, чего хочет Маркус, невозможно, но возможно то, чего хочет Дариус, а значит, так оно и будет. С некоторыми поправками на упрямого камердинера.— Я не хочу бить тебя и не тронул бы даже пальцем, если бы ты не провоцировал меня специально! И ты это прекрасно знаешь.

Маркус молча принял извинение и облегченно выдохнул, когда Император встал с постели. Ну-ну, кого он хочет обмануть? Себя? Желание всегда выдавало его с головой, тем более сейчас, когда он отчаянно хотел, чтобы Дариус извинился перед ним не только словами. Император скинул одежду, скользнул в постель и виновато прижался к нему всем своим большим горячим телом. Черт возьми! Он что, читает его мысли?

Дариус бережно поцеловал плечи и шею своего чертовски расстроенного демона. Неторопливо и тщательно прогулялся ласковой ладонью по груди, животу, согнутым ногам, стирая обиду, покоряя неожиданным теплом и снова забирая в плен. Осторожно повернул к себе лицо Маркуса и добрался коварными поцелуями до его губ. Выкружил, вытянул, вырвал страстный обжигающий ответ. Свел с ума умелыми пальцами, заполнил мучительно-прекрасным естеством до предела и принялся доводить до края и возвращать обратно до тех пор, пока не услышал долгожданное:

— Пожалуйста, любимый!

Довел до оргазма и улетел следом за ним тут же, но быстро вернулся, лег на спину, положил его к себе на грудь, а потом долго водил руками по стройному телу уснувшего Маркуса в глубоких раздумьях.

…

Дариус открыл дверь в квартирку Вальтеруса своим ключом и тихо зашел внутрь. Он не видел камердинера три дня, с того самого больничного секса, после которого отправил Маркуса домой. Во избежание. Ему нужно было подумать. Как ни странно, ни к каким хорошим мыслям эти раздумья не привели. Десятки тысяч лет все в жизни Великого Императора было понятно и спланировано им самим. До тех пор, пока у него не появился любимый Бастард и не свел его с ума. Пятьсот лет весь мир крутился только вокруг него, а потом он исчез, забрав с собой его сердце, и еще две тысячи лет Дариус жил в коконе ненависти, тоски и равнодушия ко всему и вся, пока Маркус не сказал ему, что любит его, чем мгновенно вывел из равновесия. Тут же вышел из-под контроля и заставил нервничать еще сильнее. Вынудил сделать его своим, оказался прекрасным любовником и зацепил так, что желание узнать о нем настоящем как можно больше, заниматься с ним сексом и обмениваться колкостями впилось в душу Дариуса, как клещ. Ни к чему хорошему это их не приведет. Маркуса-то уж точно. Особенно, если он опять примется трепать ему нервы и топтаться по больным мозолям железными сапогами! Ну зачем ему нужна его душа? Они прекрасно могли бы обойтись и телами! Дариус решительно скользнул в уютную спальню: минимум разговоров, максимум чувственных удовольствий. Ничего больше. Он и так наступил на горло собственному самолюбию и пошел на уступки.

Маркус поправил очки на носу и откинулся на спинку кресла, разминая затекшую спину. Сочинение Анлемиса по теории высшей механики было на редкость занудным, запутанным и, что самое главное, древним, а потому напечатанным на бумаге и весившим чуть ли не пять кило. Маркус любил такие книги до безумия. Что-то было такое этакое в том, чтобы перелистывать шуршащие бумажные страницы, делать закладки, а потом долго искать среди них нужную, и он с трудом удерживался от того, чтобы по старой привычке не наставить пометок на полях. Демон перевернул очередную страницу, тщетно пытаясь разобраться в хитросплетениях логичных, но каких-то вывернутых наизнанку выводов Анлемиса. Сразу видно, что оборотень писал. Все через задницу! Маркус взял листок, попытался нарисовать схему, но безнадежно запутался уже на середине.

— Да что ж он за мерзкий зануда, а? Зачем я только согласился написать краткое изложение его трудов? Ведь знал же, что муть страшная! Голова раскалывается!

— Значит, тебе нужно сделать перерыв, — услышал он над собой любимый голос, и тут же властные пальцы забрались ему в волосы. — Не вздумай открывать рот, Маркус. Не задавай вопросов, не выводи меня из себя, не хами и не умничай. Просто доставь нам обоим удовольствие. Я прошу тебя.

Маркус поднял лицо вверх, посмотрел в горящие огнем глаза, потянул за воротник к себе и сделал, как просили.

…

Дариус лежал на постели и смотрел на сидящего в черном кожаном кресле Маркуса: обнаженного, удовлетворенного и сосредоточенного. Старинный том покоился на голых бедрах, вызывающих, как и зубы на кончике карандаша, томительное желание. Камердинер поправил на носу очки, почесал карандашом за ухом с серьгой и принялся строчить на листке бумаги, лежащем на столе. Что-то дрогнуло в душе Дариуса от этой картинки. Маркус не был похож ни на кого. Может, потому что Император никогда не заморачивался разговорами со своими любовниками? Не заводил их среди ученой братии, считая их полезным, но страшным и неприлично слабым придатком мира демонов. Его жизнь, так же, как и большинства демонов, строилась на власти, интригах, сексе и войнах.