— Прайм, я люблю тебя, — Энджи оторвала голову оборотня от своего плеча и посмотрела в серебряные глаза. — Я. Люблю. Тебя. Ты видел все сам в моей душе. Ты даже представить себе не можешь, что именно сделал для нас с Франсуа, солнышко. Для всех нас троих.

— Ты меня в краску вгоняешь, Энджи, — почти смутился Прайм, услышал тихий смех демона рядом за спиной и повернулся было к нему, но наткнулся на мягкие бедра и мгновенно вырос в теплой глубине, которую так и не покинул. — Франсуа?

— Я здесь, солнышко, — снова рассмеялся его слегка паникующему голосу демон, целуя его плечо, выпрямляя Прайма и подбираясь к лицу. Заглянул огненными глазами прямо в душу, поцеловал в губы. — Ты наша жизнь, любимый. Без тебя для нас не будет никого и ничего. Умрешь ты, и мы тут же уйдем следом, где бы ни находились.

— Ты сошел с ума? — растерялся Прайм, перевел взгляд на какую-то светлую и совершенно воздушную Энджи. — Вы оба свихнулись? Да что я сделал-то?

— Ты соединил несоединимое: сплавил души ангела и демона в одну. Такого не было никогда. Это невозможно, но ты это сделал, — ответил Франсуа и улыбнулся так, что Прайм прищурился. — И теперь я знаю, что нам делать дальше.

— Заниматься любовью пока не упадем в обморок от усталости? — уточнил оборотень, не в силах сидеть смирно, чувствуя, как сжимается Энджи вокруг его напряженного и готового к новым свершениям члена. Лаская пальцами вишневые соски на ослепительно белой пышной груди и мечтая о ее поцелуях.

— Без этого никуда, — рассмеялся демон, обнимая Прайма и целуя свою печать на его шее. — Я смотрю, ты окончательно излечился и теперь жаждешь наверстать упущенное время? Это, конечно, отлично, но сейчас тебе придется со мной поделиться.

— Жадина! — лукаво возмутился Прайм, но Энджи надоело ждать.

Она хотела любить и быть любимой. Обоими. Дернула голову оборотня на себя, целуя самыми верными в мире поцелуями, перевернула на спину и прижалась своей роскошной грудью к его, дожидаясь демона и впуская в себя его средневековый кол. Заставляя двигаться обоих так, как хотелось ей. Прайм едва не взорвался, чувствуя, как в ней, лаская его член своим сквозь тонкую теплую переборку, движется Франсуа. В едином ритме, внутри одного существа: влажного, тесного и ангельски прекрасного. Нежного, хрупкого, мягкого и любящего их обоих, и только в их руках теряющего всю свою холодность и отрешенность.

Энджи не выдержала первой, сходя с ума от движущихся в ней любимых мужчин, от их страстных поцелуев, умелых рук, абсолютной наполненности и ощущения полного подчинения. Поцеловала Прайма так, что он сорвался следом, забирая с собой Франсуа и снова сплавляя три души в одну — бескрайнюю, сияющую, свободную и совершенно счастливую.

…

Франсуа в раздраженной задумчивости сидел в летнем кафе и пил крепкий кофе. Мысли бродили, где ни попадя, и не желали слушаться хозяина. О да, хозяин… ммм… он бы не отказался прямо сейчас почувствовать его в… Тьфу! Демон сделал большой глоток, обжигая горло. Это слегка привело его в чувство. Вот и отлично! Для этого он сюда и пришел. Излечившийся Прайм и так долго ждавшая его Энджи временно сошли с ума и уже четвертые сутки вели себя, как озабоченные кролики, занимаясь любовью с утра до утра, где попало, как угодно и когда вздумается, не обращая внимания ни на что вокруг. Даже на Франсуа.

Он слегка поревновал, но потом поковырялся в эмоциях своих любимых, представил себя на месте Энджи, вспомнил, что с ним было, когда он добивался Прайма целых полгода, рассмеялся и разрешил им привести растрепанные чувства в порядок. В конце концов, ему же хотелось посмотреть на то, как они будут заниматься любовью! Зрелище оказалось не для слабонервных, и терпения Франсуа каждый раз хватало максимум минут на десять, а потом он уносился в другой мир в гордом одиночестве. Демон надеялся, что при таком накале страстей надолго их не хватит, но прошло уже четыре дня, а кролики про него так ни разу и не вспомнили, что серьезно задевало его гордость, заставляло ревновать и бороться с желанием оторвать им обоим головы. Ненадолго, только чтобы привести их в чувство и вынудить вспомнить про него.

Еще один обжигающий глоток окончательно прояснил сознание. Охотники. Вот о ком ему следовало подумать. А еще об Императоре. Франсуа потер пальцами переносицу, заставляя себя смотреть на мир открытыми глазами. Он скучал без него. Пятьсот лет рядом с Дариусом были лучшими в его жизни, пока не появился Прайм. Если бы существовала хоть малейшая возможность продолжать общаться с ним так, как раньше, он бы воспользовался ею, не задумываясь ни на минуту. Франсуа простил его за жестокие и кровавые попытки оставить одного и вернуть домой, потому что если бы дело коснулось Прайма, он бы сделал то же самое. Ради его любви демон замучил и уничтожил бы кого угодно и что угодно. Просто Франсуа повезло, и солнышко полюбил его всей душой вопреки всему, а Дариус остался с разбитым сердцем.

Как узнать, что творится в душе бессмертного Императора? Две тысячи лет — долгий срок по любым меркам. Зачем он хочет вернуть его? Еще полгода назад Франсуа ответил бы на свой вопрос однозначно: чтобы жестоко насиловать его душу и тело вечность, но с тех пор, как Прайм и Энджи нашли его, демон уже ни в чем не был уверен. Они втроем успешно скрывались от Охотников больше года, и это наводило на определенные размышления. Франсуа знал отца очень хорошо и всей своей сказочной задницей чувствовал, что Дариус замер в раздумьях. Его кровь жила в теле демона не просто так.

О чем он думает? Что с ним происходит? Охотники наверняка доложили ему о том, что теперь Эльфийский принц бегает по мирам не один, и Император сделал правильные выводы. А значит, в скором времени их забег закончится. Так или иначе. Либо Дариус смирится и отпустит его, либо примется за поиски лично, найдет очень быстро и лишит всего. Впрочем, как только Император убьет Прайма, Франсуа умрет, как бы ни старался его спасти Дариус. Время игр кончилось. Демон тяжело вздохнул. Первый вариант был фантастикой, а чтобы говорить с отцом на равных, они все трое должны стать неуловимыми и недостижимыми для него.

Франсуа вспомнил, как они занимались любовью втроем. Небо, Солнце и Ветер. Как в той древней грустной легенде, что бродила по мирам с начала времен. Может, в ней есть зерно истины? Он был бы не прочь действительно стать Ветром. Это занятие как раз для него! Вольно носиться по свету, раздувая паруса, даря надежду, сметая пыль и забираясь под юбки. Прайм бы сиял и согревал собой не только его и Энджи, но и весь мир, ведь это у него получалось лучше всего, а Энджи заставляла бы всех гораздо чаще поднимать глаза к небу, сбрасывать с себя оковы обыденности и мечтать о вечном. Дариус ничего не смог бы с ними поделать, а Франсуа залетал бы к нему в гости поболтать и рассказать последние сплетни, как всегда сбегая в самый последний момент. Идеальный вариант.

Императорская библиотека манила демона все больше. Если и есть какой-то выход из того тупика, в который его загнал Император, то найти его можно было только там. Франсуа поежился от ужаса и предвкушения. Как всегда перед началом очередной коварной интриги. Пора браться за спасение их жизней всерьез. Он посидел еще с час, обдумывая варианты, ответные действия Дариуса и контрмеры. Выпил литр крепкого кофе и свел с ума официантку. Так, ради спортивного интереса и вредности. Прайм и Энджи занимаются любовью без него уже четвертые сутки, а он мучайся? Франсуа прижал девицу к стене в закутке возле черного входа, намереваясь отыметь ее как следует, но понял, что несмотря на мощный запах желания, исходящий от жертвы, всегда будивший в демоне страсть и похоть, ничто не дрогнуло в нем ни на секунду: ни в душе, ни в мыслях, ни в теле. Ему было плевать на эту откровенно ждущую его женщину. Это было неожиданно и очень странно.

Франсуа был специалистом по сексу с теми, кто был ему совершенно безразличен, а потому взял себя в руки и попробовал еще раз. Он же развратный сукин сын и похотливый демон, черт возьми, а то, что он спал только с любимыми уже больше года, ничего не меняло! Мало ли, с кем ему придется переспать или на что пойти, чтобы спасти жизнь Прайму? Но даже эта мысль не спасла его от полного поражения, которое он ловко замаскировал, заставив девицу кончить руками и поцелуями. В растерянности вышел на улицу и твердо решил, что сегодня ночью обязательно отымеет первого же приглянувшегося мужика, раз с женщинами ему не повезло.