— Да, — кивнул Франсуа, проверяя рюкзак и закидывая в него последние мелочи. — Поэтому я так спешу.
— Смотрю, у тебя готовы пути для отступления? — улыбнулся Дариус. — Я недооценил тебя, прости. Жду не дождусь нашей следующей встречи. Постарайся не повредить свое сногсшибательное тело, этим займусь я сам. Как и твоей загадочной душой.
— Я скажу тебе кое-что, Дариус.
Франсуа подошел к нему, посмотрел в огненные глаза, убрал черные волосы с высокого лба и принялся целовать красивое лицо. Легко и ласково. Добрался до губ, запутался в его языке своим, не дал перехватить инициативу, настоял на своем, делая поцелуй страстно-нежным, томительным и восхитительно прекрасным. Оторвался и грустно посмотрел в горящие запредельным светом глаза.
— Если бы ты сразу, с самого начала, сказал мне, что будешь моим любовником, и остался таким, каким был все эти годы, я признался бы тебе в любви еще тогда, в бассейне. Я любил бы тебя так, как ты этого хочешь, и даже немного больше. В этот раз ты перехитрил самого себя.
Император растерянно посмотрел на него, впервые в жизни не зная, что делать и куда бежать. Как же так получилось? Что нужно сказать, чтобы заставить любимого демона остаться?
— Не уходи! Все еще можно исправить.
— Слишком поздно, — сказал Франсуа, поцеловал Дариуса в лоб. Взлетел на подоконник, но в последнбю секунду задержался. Обернулся: — Я позволю трахнуть себя этой же ночью первому попавшемуся бродяге. Так, на всякий случай, чтобы ты точно не был первым. Хватит с тебя и моего растерзанного сердца. Я склею его, соберу по частям и не позволю разбить снова. Следующим и последним меня возьмет только тот, кого я полюблю всей душой и сделаю своим, даже если мне понадобится вечность, чтобы найти его. Только он, один-единственный, будет владеть моим телом и моей душой. Я клянусь! Прощай.
— Не смей! Не делай глупости, Ветер! — рванулся из ловушки Великий Ничто, но Франсуа взметнулся вихрем, рассыпался огненными искрами и исчез.
…
Говорят, в ту ночь в лагере наемников на краю города прошли необычные бои: демоны сражались с ангельски прекрасным эльфом за право провести с ним ночь. Говорят, он вырезал почти всех желающих, но последний уцелевший сумел его скрутить, отправил в нокаут и жестоко отымел. Говорят, несмотря на это, сказочный эльф пришел в себя очень быстро и испарился, не оставив и следа, а вместо него пришли ищейки Императора. Говорят, того счастливчика пытал сам Великий Дариус.
Говорят, в ту ночь во дворце погибло больше тысячи демонов, и не только страшный пожар, уничтоживший покои императора и половину дворца заодно, был тому виной. Говорят, начавшаяся на следующий день Тысячелетняя кровавая война с ангелами была прямым следствием инцидента у наемников. Говорят, именно с этого дня Император перестал спать с демонами и оставил в любовницах только демониц. Говорят, Эльфийский принц, за которым гоняются лучшие Охотники Первого Мира уже две тысячи лет, похитил у Великого Императора демонов Дариуса самое ценное, что у него было — его ожившее сердце.
Но кто в это верит? Что во всем этом правда? Слишком давно это было. Только вечно пустое двадцать первое кресло в зале Большого Совета, неуловимый Эльфийский принц да сам Император знают правду.
..........................
— Ну что, начинаем наш последний забег, дворняжка? — весело посмотрел на благородного белого волка Франсуа. Тот стремительно метнулся вперед и успел прикусить ему зад за мгновение до того, как тот отпрыгнул.
— Прости, прости, — рассмеялся демон, потирая покусанное место. Накинул на плечи плащ и почти растворился в дождливых осенних сумерках. — Но больше так не делай, понял? Иначе надеру тебе задницу.
Волк демонстративно пометил ближайший куст, поднырнул под руку спустившейся с крыльца Энджи и насмешливо посмотрел на него серыми глазами.
— Вы самые настоящие дети, — улыбнулась ангел.
Потрепала Прайма за ухом, поправила на Франсуа плащ и бросила под ноги камешек. Яркая вспышка портала на мгновение раздвинула мглу и надежно скрыла следы беглецов от Охотников Императора.
====== Глава 4 ======
Кресло, в котором сидел Франсуа, было бесподобным: не очень широким и не сильно мягким, позволяющим расположиться почти полулежа, чувствуя спиной упругую поддержку поясницы. Оно было таким роскошно-ленивым, что Франсуа с удовольствием провел бы в нем вечность. Он сидел в нем уже целый час, любуясь задумчиво собирающим нехитрые пожитки Праймом.
Месяц прошел с той ночи, когда они с ангелом пришли к нему, и с каждым днем солнышко сиял все ярче и ярче. Франсуа иногда казалось, что он светился даже в темноте. Бесчисленные маски, что оборотень носил на себе целую вечность, постепенно сгорали на нем, открывая его настоящее Я всему миру и им с Энджи в первую очередь.
С того самого дня, когда они пришли в себя и единственный раз по-настоящему занялись любовью втроем, ангел окончательно потерялась в его ослепительном сиянии. Энджи по-прежнему была молчаливой, невозмутимой и чуть отрешенной, но незаметно делала все, чтобы не допустить повторения того волшебного утра. Прайм ничего не замечал, но разве можно провести демона? Аромат ее желания невозможно спутать ни с чем. Франсуа неосознанно положил руку на ширинку брюк, вспоминая подробности: он в ней, Прайм в нем и задает ритм всем троим. Оборотень не прикоснулся к ней и пальцем в тот день, но это было не важно. Энджи чувствовала его так же хорошо, как и демон. И с тех пор занималась сексом с Франсуа, только когда Прайма рядом с ними не было. Спрашивать напрямую было бессмысленно, и однажды он вывел разговор на тему любви на троих, когда они мирно укладывались спать: Прайм обнимает его, а он ее. Они здорово посмеялись, обсуждая варианты, а потом оборотень расставил все по своим местам.
— Знаешь, Энджи, если бы ты была мужчиной, я бы давным-давно тебя совратил и даже не посмотрел бы на запреты Франсуа.
— Ну-ну. А почему ты так не любишь женщин? — спросил демон.
Этот вопрос он хотел задать ему давным-давно, но так и не собрался. Оборотень прижался к нему сильнее, спрятал лицо на его шее и тихо выдохнул:
— До восьми лет я был рабом матери. Я до сих пор считаю, что лучше задыхаться от члена отца во рту, чем жить лицом между ног той суки, что родила меня. Мне было четыре года, Франсуа! Всего четыре, когда она принялась меня облизывать и заставила делать это в ответ. Я до сих пор не понимаю, как я не свихнулся.
Демон замер в полном оцепенении. Да что же это такое! И он думал, что у него была тяжелая жизнь? Его все только хотели, а Прайма с самого детства имели собственные родители! Да как он вообще сумел сохранить свое Я в том кошмаре, что назывался его жизнью? Энджи уткнулась ему в грудь и принялась успокаивающе гладить маленькой хрупкой ладошкой. Почему она успокаивает его, а не Прайма? Понимание пришло почти сразу. Так вот в чем дело! Она знала эту историю, поэтому и молчала о снедающем желании. Вот и поговорили о сексе втроем.
Франсуа заставил свою любовь заткнуться. Единственным, что оставалось у Прайма, была его гордость, и ее не следовало унижать жалостью.
— Могу тебя огорчить, солнышко, — принялся целовать его пальцы Франсуа, не рискуя повернуться и посмотреть ему в глаза.
— Огорчить? — тихо рассмеялся Прайм, с облегчением понимая, что демон снова начал дышать и даже чуть расслабил окаменевшие мышцы.
Прайм не хотел расстраивать его так сильно, но и промолчать не смог. Хватит с них секретов. С тех пор, как в их жизни появилась Энджи, он явно пошел на поправку, так что, в общем и целом, все с ним было почти в порядке.
— Ты свихнулся, — ответил Франсуа самым порочным голосом, на который только был способен. — Ты триста лет трахался со своими братьями, а потом еще и со мной. Будь ты нормальным, вряд ли бы вы трое залезли в мою постель одновременно!
— Какой же ты все-таки развратный и бессердечный сукин сын! — возмутилась Энджи, мгновенно переставая успокаивать Франсуа и возмущенно поднимая голову от его груди, но Прайм благодарно поцеловал его в ухо и ласково выдохнул в шею:
