Сегодняшнее покушение позволило закончить программу по окончательному исчезновению камердинера из списков тех, кто был хоть как-то интересен желающим добраться до Императора, и возвращало все на круги своя. Это приносило облегчение и радость в душу Дариуса, потому что избивать своего дорогого умника до смерти, даже не причиняя ему при этом боль, он больше не хотел. Видеть результат собственных усилий на лице и теле Маркуса было крайне неприятно, как и оставлять его после этого в больнице на несколько дней, а главное, ночей. Спать в их спальне без него Дариус не мог совершенно, а потому ночевал в своей императорской постели: огромной, пустой и очень холодной без теплого тела Маркуса под рукой. Желание проводить эти ночи в постели официального любовника испарилось после первой же попытки. Он привык к чувству полной безопасности, абсолютного доверия и комфортного уюта рядом с Маркусом и не хотел от этого отвыкать даже на короткое время.
Шесть раз за последние полгода Император возвращался в свои покои, доведя себя проблемами и делами до бешенства, натыкался на насмешливого камердинера и благополучно избивал его до смерти. А на седьмой даже сменил ипостась, чтобы побыстрее закончить неприятную процедуру. Маркус понял, что что-то не так, сразу, как только его увидел, и тут же жестоко нахамил. Император в ярости поднял кулак, чтобы ударить его в лицо и разодрать когтями шею и плечи, но вместо этого набросился с такими поцелуями, что они переломали половину мебели в императорской гостиной, заляпали ковер кровью и довели друг друга до полной невменяемости всего за десять минут. Избить Маркуса после этого Дариус так и не смог, а потому утащил домой, где и был наказан за слабоволие и бесхребетность идеальным демоническим членом и острыми когтями своего матерно ругающегося от избытка чувств демона.
Тушить вспыхнувший между ними яростный огонь пришлось в озере: долго, страстно, интимно до мурашек по коже, впервые осторожно касаясь друг друга душами, не заглядывая глубоко и наслаждаясь лишь ласковыми поцелуями и красотой, постепенно замедляя темп и в конце концов замирая перепутавшимся клубком в гамаке из паруса на покачивающейся на легких волнах яхты.
На следующий день они проснулись только ближе к обеду от вкусного запаха еды и вежливого голоса экономки Маркуса. Дариус бездумно лежал в глубине паруса и с удовольствием рассматривал выбравшегося на палубу демона.
— Однажды тебе придется с ней познакомиться, любимый. И я не позволю тебе ее убить.
— Почему?
— Я знаю ее с детства, Дариус. Сейчас ей больше двух тысяч, и долго она уже не протянет. Может, сотню-другую, и все. Она и этот дом неразделимы. Кто-то же должен в нем прибираться, следить за моими вещами?
— Весомый довод.
— Кроме того, раз этот дом теперь и твой тоже, то и Санара наполовину твоя.
— Ты переживаешь за нее больше, чем за меня, — проворчал Дариус, выбираясь на палубу и усаживаясь за красиво сервированный столик. Завтракать на яхте голышом становилось любимой привычкой, благо погода в этой части планеты девять из двенадцати месяцев позволяла разгуливать на улице в одной рубашке.
Санара была очень хорошей и преданной Маркусу до мозга костей экономкой, и бегать от нее целых полгода было глупо, но Дариус ничего не мог с собой поделать. Он, конечно, считал этот дом их с Маркусом общим, но дом — это все-таки просто строение, а Санара — это еще одна частичка умника. Если он, Великий Император демонов, признает перед живым мыслящим существом, что вот уже полгода проводит все ночи и большую часть свободного времени с одним-единственным демоном, это станет серьезнейшим шагом на пути к тому, чего хочет Маркус. Дариус к этому готов не был.
— Конечно, переживаю! Она же беспомощная симпатичная старушка, а ты огромный кровожадный монстр. Если бы я мог, то сделал бы ее своей. Может, моя кровь не Великого, но все-таки Герцога позволила бы ей протянуть подольше?
Маркус перестал ковыряться в тарелке, схватился за серьгу и глубоко задумался.
— Для этого тебе придется с ней переспать, и, хоть она всего лишь безобидная старушка, я все равно буду жутко ревновать, — улыбнулся Дариус.
Умник рассеянно кивнул и продолжил терзать ухо. Похоже, на Маркуса опять накатил приступ научного вдохновения. В эти моменты он становился таким особенным, что смотреть на него просто так Дариус не мог физически, а потому предпринимал меры по собственному успокоению: затаскивал к себе на колени, осторожно гулял по его телу губами и руками, доводя себя до оргазма, а иногда клал поперек постели, размещал его планшет или книгу на своем стальном прессе и работал, лишь изредка отвлекаясь на поджарые ягодицы и широкие плечи под своей ладонью.
А иногда Маркус укладывал его почти трехметровое демоническое тело на живот, заставлял втянуть шипы на позвоночнике, раскладывал бумажки и планшет на широченных плечах и спине, забирался идеальным человеческим членом в его ягодицы до самого конца и принимался двигаться: долго, медленно, едва заметно, неравномерно и очень задумчиво, переставляя острые локти по спине Дариуса, бормоча что-то себе под нос, чиркаясь в планшете и превращая происходящее в приятный, легкий, но глубокий эротический массаж. Такое Маркус вытворял очень редко и только тогда, когда ему нужно получить гениальное озарение. В конце концов, он его получал, но к этому моменту довольный жизнью Дариус обычно видел десятый сон, доведя себя пару раз до оргазма не дожидаясь, пока умник выйдет из научной комы и примется за него всерьез. Маркус мог корпеть над ним и бумажками несколько часов кряду, а потом приходил в себя, скидывал весь хлам с его спины на пол и извинялся за свое поведение с таким усердием, что Дариус улетал на небо и долго парил там в полной прострации, напрочь забывая обо всем на свете. Он бы не отказался возвести все это в ранг привычки…
— А это мысль! — рассеянно отозвался Маркус, чем вернул Императора из мечтаний на землю и привел в некоторое напряжение. — Знаешь, ты все-таки должен меня избить. В последний раз и не очень сильно, чтобы показать всем, что твой интерес ко мне угасает, но все еще жив.
— Маркус, вообще-то, я пошутил по поводу переспать. Я тебя не изобью. Я тебя убью, если увижу в постели с кем-то, кроме меня, не говоря уже о том, что растерзаю в клочья объект твоих поползновений, — подавился прекрасно приготовленным бифштексом Дариус. Получил рассеянный поцелуй в щеку и застонал вслух. — Ты слышишь меня?
— Да, да, конечно. Между прочим, ты пропустил утреннее совещание кабинета министров и если не уйдешь сейчас, то опоздаешь на встречу с послами планет Восьмого круга. Без тебя они не смогут капитулировать.
— Дьявол тебя раздери! — вскочил на ноги Дариус. — Я готовил это событие целых два года, а теперь могу на него опоздать?! Быстро идем во дворец!
— Я не пойду. Одежда тебе подойдет любая, так что бери первый попавшийся цивильный костюм. Темно-синий вполне подойдет, — странным голосом отозвался Маркус, рисуя вилкой на пюре в тарелке загадочные завитушки.
— Почему это ты не пойдешь?
Маркус поднял на Дариуса горящие бешеным желанием глаза, скользнул на край диванчика, прижался лицом к его паху и крепко обнял руками узкие бедра, вызывая вполне предсказуемую реакцию.
— Если я пойду с тобой сейчас, на встречу ты не попадешь. Мне надо прийти в себя после вчерашнего, любимый. Твоя душа стоит того, чтобы вспомнить все до мельчайших подробностей. Иди, пока я не замуровал тебя в каюте навечно.
— Мерзавец, — взвыл Император. — Я с ума сойду, если уйду от тебя в таком состоянии!
— Доберись до любовника. Зря он, что ли, покои занимает? Заодно поднимешь свою репутацию и отведешь от нас подозрения.
— Это мысль, — согласился Дариус.
Поцеловал Маркуса и шагнул в перемещающийся портал, судорожно соображая, что задумал его расчетливый умник, но время поджимало, поэтому подумать как следует не удалось. Император благополучно принял капитуляцию и, если бы не возбужденная донельзя торпеда, то насладился бы унижением послов сполна. До покоев официального любовника Дариус долетел быстрее ветра, открыл дверь и наткнулся на Маркуса, страстно целующегося с абсолютно голым демоном, стаскивающим с него рубашку. Провокация сработала на славу, и Дариус успокоился только после того, как жестоко расправился с любовником, раскидав части его тела по всем углам, и как следует отымел и больно, но не очень сильно избил и поцарапал упрямого камердинера в наказание. Никто не смеет прикасаться к Маркусу! НИКТО. Даже если их провоцирует он сам.
