Благодаря Энджи днем он еще мог пару часов вздохнуть свободно, но вот ночью! Чувство единоличного собственника сквозило в каждом движении и прикосновении Ромула, и это выводило Прайма из себя. Слава всем богам, Тит не собирался вот так запросто отдавать победу брату, и делал все, чтобы вернуть его в свою постель. Поэтому в последнюю неделю Прайм все чаще встречался с ним за едой в столовой, мило болтал о пустяках и даже заключил перемирие, которое скрепил отнюдь не дружеским поцелуем в губы на глазах у вошедшего в комнату среднего брата. Все это заставило Ромула быть с ним осторожным и заниматься сексом долго, нудно, но вежливо и очень аккуратно, чего Прайм и добивался.
Часы пробили одиннадцать вечера. Пора в постель. От одной только мысли об этом Прайма передернуло. Он ненавидел эту чертову постель, в которой провел триста лет, и с удовольствием разнес бы ее в щепки и сжег. Еще чуть-чуть. Осталось потерпеть совсем немного! Завтра Энджи получит доступ к ячейке в банке и уйдет за порталами, а еще через пару дней ноги его не будет в этом доме. Доме, который всегда был для него тюрьмой. Жаль только понял и признал это перед самим собой Прайм слишком поздно. Если бы тогда, сто лет назад он сказал «Да» своему любимому демону! Все сейчас было бы совсем по-другому. Оборотень тяжело вздохнул и привычно погасил эмоции и желания. Что толку сожалеть о прошлом? Надо думать о будущем, вот и все. Он делал так всегда, и только это и помогло ему не свихнуться в детстве.
Ромул возник за его спиной неожиданно и совершенно бесшумно. В этом ему не было равных. В открытой схватке с братом Прайм никогда не мог продержаться дольше десяти минут. Его сила была в мозгах, а не в мышцах, поэтому в битвах и сражениях он всегда был головой, а не руками и ногами, отдавая кровавое веселье братьям, которые никогда не упускали возможность как следует порезвиться. Прайм не понимал их кровожадности и старался быть от всего этого как можно дальше, предпочитая плохой мир хорошей войне, чем вызывал жуткое недовольство Ромула и злорадную усмешку Тита. Младший брат успевал получить свое в любом случае, потому что был умен, очень хитер и коварен. И в этом плане он был гораздо опаснее Ромула, но на данный момент не имел возможности совать нос в дела Прайма, а потому понятия не имел, что затевает брат прямо у него перед глазами.
— Почему ты стоишь здесь, золотце? — спросил Ромул, прижимаясь к спине Прайма грудью и обнимая его бедра к своим большими крепкими руками. — Пойдем в постель.
— Ромул, почему ты перестал называть меня по имени? — спросил Прайм, поворачиваясь к нему лицом. — Я все-таки твой старший брат, а не жена.
— Я отдал бы все на свете, чтобы ты стал моей женой, — рассмеялся Ромул, поцеловал в губы, но ответа не получил. Посмотрел в холодные серые глаза, но сделал вид, что намек не понял. — Да ладно тебе, что ты как маленький!
— Не уходи от темы, — еще больше похолодел Прайм. — Если мы остались вдвоем, это не значит, что я теперь твоя собственность. Тит все еще рядом, и мне ничего не стоит открыть дверь и оказаться в его постели, а не в твоей. Ты это понимаешь?
— Золотце, ну о чем ты говоришь! — улыбнулся Ромул, взял за волосы и откинул голову Прайма назад, начиная целовать его шею. — Я же люблю тебя и не позволю делать всякие глупости, а о том, что ты мой брат, я забыл в пятнадцать лет. В тот самый день, когда взял тебя в первый раз.
— Ты понимаешь, что несешь? — окончательно заледенел Прайм. — Опомнись! Ты мой брат и любовник, но никак не муж и любимый!!!
— Очень интересно, — оторвался от его шеи Ромул и отпустил волосы, позволяя смотреть себе в лицо. — А кто тебе муж и любимый? Аластер? Так вот, сокровище мое, его больше нет. Я не верю в то, что он умер, как и ты, а это значит, что демон просто бросил нас. Бросил тебя снова и ушел, но на этот раз навсегда, потому что никогда и никого не любил. Ты для него был только красивой куклой, неужели ты не понимаешь? Хватит думать о нем. Аластер исчез, Тита выгнал ты сам, и теперь у тебя остался лишь я.
— Ромул, я не собираюсь спать только с тобой, — сказал Прайм. Он понимал, что говорит это зря, но ничего не мог с собой поделать. Он должен был попытаться вернуть Ромула в реальный мир или на худой конец окончательно снять с себя ответственность за его жизнь. — Я никогда не буду твоим.
— Ты говоришь прямо как Аластер. Но ты не он, — усмехнулся Ромул. — Я люблю тебя, Прайм. Забудь о том, что я твой брат, навсегда. Я стану для тебя любимым мужем и не позволю никому встать между нами. Ты уже принадлежишь мне одному, золотце, просто еще не осознал этого до конца. Я не буду тебя торопить.
— И на том спасибо, — свернул полемику Прайм, заметив нехороший блеск в сумасшедших карих глазах.
Вот только жестоких игрищ ему сейчас и не хватало! Он поцеловал брата в губы и почувствовал, как расслабляется Ромул под его руками. Стащил с него рубашку, запутал языком и губами, свел с ума руками и опустил на колени, закрывая его рот своим идеальным членом. Намеренно причиняя ему боль и доводя этим до оргазма. Это помогло, но не сильно, и за свой бунт Прайму пришлось расплачиваться почти полночи. Только мысль о скором побеге и способность отключать боль помогли ему не слишком сильно расстраиваться из-за того, что с ним вытворял слегка увлекшийся Ромул. Впрочем, он довольно быстро взял себя в руки и в качестве извинений по старой привычке попытался довести свое любимое золотце до оргазма. Ему это не удалось, что повергло Ромула в полное недоумение и очень позабавило самого Прайма, который с облегчением убедился в том, что теперь ему на своего брата наплевать. В постели-то точно.
…
— Знаешь, Энджи, я вот одного понять не могу. Почему самые важные события в моей жизни почти всегда происходят в дождь? — спросил Прайм, выбираясь из такси и открывая зонтик.
— Потому что ты солнышко, — выдавила из себя улыбку Энджи, спускаясь с тротуара и ныряя в его объятия. — Когда ты очень занят собой, над миром всегда собираются тучи.
— Лестное объяснение, — рассмеялся Прайм, быстро, но крепко целуя ее в губы.
Подхватил небольшой рюкзак из багажника, нацепил на Энджи. Вручил ей зонт и надел на себя второй, гораздо больший по размерам и очень тяжелый. А что делать? Все свое ношу с собой. Теперь это станет их с ангелом девизом, а золото не самый легкий металл. Они поменяют часть его на реалы в первом же мире, а пока придется тащить все это на себе. Энджи нервно огляделась по сторонам.
— Пойдем скорее, весельчак. Мне очень не по себе, и я не понимаю, почему ты так беспечен.
— Вчера вечером я напоил Ромула снотворным и первый раз за три с половиной недели спокойно спал всю ночь, — ответил Прайм, открывая перед ней дверь в здание аэропорта. — Ты себе представить не можешь, какое это счастье.
— Идем скорее, — Энджи схватила его за рукав и бегом потащила к эскалатору на второй этаж. — Нам нужно добраться до кафе и забрать амулеты как можно скорее. У меня с собой только десять, вторые десять у курьера.
Нужный им человек ждал их в назначенном месте, и только увидев его, ангел слегка успокоилась. Как оказалось зря, потому что едва она дотронулась до его плеча, как темные очки слетели с него, а сам он упал лицом на стол, демонстрируя дыру от пули в спине.
— И зачем тебе понадобились эти камушки, Прайм? — голос Ромула был страшен. Он вырос за стойкой бара и направил пистолет в лоб ангела, предварительно пристрелив бармена и пару человек вокруг них, чтобы не мешались. — Я знаю тебя как облупленного, золотце мое. Ты всерьез думал, что я не замечу твои приготовления? Куда ты собрался?
— Погулять, — ответил Прайм, загораживая собой Энджи.
— Ну тогда возьми меня с собой, — как из-под земли вырос рядом с ними Тит, вынуждая их отодвинуться к самым перилам. — Ты ведь идешь на поиски демона? Я тоже хочу найти его, братишка. Но в отличие от Ромула, я не собираюсь тебя пытать в наказание за эту глупую попытку уйти за ним без нас.
— Вы оба меня достали, — не выдержал Прайм. Тонкие руки Энджи обвились вокруг его талии, и он расправил плечи, полностью закрывая ее собой. Еще пара минут, и он обретет свободу. — Я триста лет жил только ради вас, и мне это надоело. Теперь я буду жить для себя самого. Вы мои братья. Не больше, и не меньше. Не любовники, не любимые, не друзья и пока еще не враги. Я не хочу ссориться с вами, но и в постель к вам я больше не вернусь. Хватит с меня этого безумия.
