Две недели без демона ясно показали и ей, и Прайму, что затягивать с побегом и поисками Аластера не стоило. Карточный домик, который столько лет держал в равновесии оборотень, рушился на глазах. Прайм больше не собирался тратить на его поддержание ни минуты, а братья и подавно. Только через неделю до него и до Энджи дошло, что демона рядом с ними действительно нет, и найти его будет ох как непросто. Тоска по нему поселилась в их душах вместе с осознанием произошедшего, и было понятно, что дальше будет только хуже. В особняке Энджи делать больше было нечего, да и находиться в нем было небезопасно. Ромул не спускал с нее глаз, не позволяя старшему брату ни прикоснуться к ней, ни тем более поговорить наедине. Как Прайм и предсказывал. Провоцировать его они не собирались, понимая, что теперь остановить его будет некому, а наказание за неповиновение будет очень жестоким.

Грозное рычание мощного мотора вывело Энджи из задумчивости. Сегодня она покидала этот дом навсегда. Вместилище порока и жестокости, в котором она провела самое счастливое время в своей жизни. Энджи забралась на заднее сиденье огромного черного джипа и решительно захлопнула дверь. Все у них с Праймом получится.

— Твое счастье, что ты ангел, — сказал Ромул, глядя на Энджи в зеркало заднего вида.

Они выехали на главную дорогу и на полной скорости летели в сторону города. Наконец-то он избавился от еще одного существа, к которому был неравнодушен Прайм. Конечно, она была для него игрушкой, но чем меньше вокруг старшего брата будет тех, кто ему нравится, тем больше внимания он будет уделять Ромулу. Триста лет эта тактика срабатывала на сто процентов, и он не собирался от нее отступать. Переселить ангела обратно в ее квартирку он решил сам, не доверяя такое ответственное мероприятие никому, тем более Прайму. Мало ли что взбредет в голову его доброму золотцу!

— А то что? — насмешливо посмотрела на него она. Ромул заскрежетал зубами.

— Я бы с удовольствием тебя убил, предварительно помучив пару суток в назидание. Ты у меня столько крови выпила, сука, что вампир бы подавился.

— Я хочу сказать тебе кое-что, дворняга бешеная, — не осталась в долгу Энджи. За эти полгода она научилась не только любить от всей души, но и ненавидеть. И второе почетное место в списке тех, кого она с удовольствием увидела бы мертвым, был Ромул. — Не смей даже думать об этом. Архангелы никогда не простят тебе покушения на ангела, оборотень. Но это не главное. Я взяла под свою защиту Прайма, и если ты начнешь доставлять ему неприятности, я найду способ превратить твою жизнь в ад.

— Да что ты можешь, кукла фарфоровая, — расхохотался Ромул. — Вы, ангелы, вообще ни на что не способны! Ты слабая, глупая и абсолютно беспомощная подстилка демона. Кто тебя будет слушать? Архангелы? Да они за одно то, что ты спала с Аластером, сдерут с тебя шкуру!

— Зачем мне архангелы, оборотень? Только демоны умеют мучить так, что смерть покажется тебе самым желанным событием в твоей никчемной жизни, — ответила Энджи и с удовольствием увидела, как вздрогнул от неожиданности Ромул. — Благодаря Аластеру, я знаю о них столько, что тебе и не снилось, придурок, а любой демон сделает что угодно ради одной ночи в постели с самым настоящим ангелом.

— Если я хоть раз увижу тебя рядом с Праймом, то оторву тебе голову, — прорычал Ромул, с трудом удерживая себя в руках. — И мне будет глубоко плевать на все остальное. А сейчас тебе лучше вообще заткнуться, иначе до города ты не доедешь.

Энджи показала ему средний палец, но благоразумно промолчала. На первое время ее угрозы должно хватить, чтобы он был с Праймом повежливее, а потом все это будет совершенно неважно. Этим разговором она зацепила его достаточно, для того чтобы Ромул некоторое время следил за ней, тем самым давая возможность Прайму подготовить все необходимое для побега.

Мир, в котором жили оборотни, считался одним из самых отсталых. Люди здесь до сих пор не вышли в космос, считали себя единственной расой во вселенной и не открыли второй, более эффективный, но гораздо менее массовый способ перемещения между мирами. Так что попасть на Восьмую Планету Девятого круга, как и выбраться с нее, могли только те у кого были амулеты с порталами. Один портал, один кулон. Очень и очень дорого, но зато быстро и практически бесследно. Отследить место перемещения через него было почти невозможно. Только вампиры, да и то далеко не все, были способны сделать это, что надолго выводило обоих братьев оборотней из игры и сильно усложняло им любые поиски.

Если бы не Энджи, шансов выбраться из своего мира и начать поиски у Прайма было бы не так уж и много. Но она у него была, и это безмерно радовало их обоих. Только ангелы могли бродить по мирам так, как им вздумается без всяких порталов или звездолетов. Раскрывая крылья души, уходя в другое место и забирая с собой свое очередное человеческое тело одной силой мысли. На то они и ангелы. За всю свою жизнь Энджи ни разу не приходилось пользоваться порталами, но Прайма она не могла забрать с собой при всем своем желании. Амулеты, в которые были заключены порталы, можно было купить только на планетах Первого Круга, и стоили они очень больших денег. Так что пока Ромул занимался бы слежкой за Энджи, Прайм должен был успеть перевести немалое состояние Франсуа в золото и драгоценные камни.

Все это им ох как понадобится в их нелегких поисках. Кто знает, сколько времени они будут носиться за неуловимым демоном? Ангел-хранитель может многое, но не все, тем более для такого странного подопечного как демон. Энджи очень смутно представляла себе, в каком из миров сейчас находился Франсуа, так что на легкие поиски рассчитывать не приходилось. Кроме того, оставались ведь и те, от кого демон так поспешно сбежал. Вряд ли они оставят Прайма в покое, узнав, сколько лет демон прожил с ним в одном доме. И о них следовало помнить постоянно. Охотники Императора были самыми опасными существами в мире, если не считать его самого, конечно. Когда Энджи прочитала бумаги демона в кабинете и поняла, от кого и как долго скрывался Франсуа, кем он был на самом деле, то прониклась к нему и его уму невероятным почтением. Две тысячи лет успешно скрываться от Охотников и самого Императора демонов это вам не абы что.

Ромул остановил машину перед домом Энджи, молча выкинул на тротуар ее сумки и рванул с места так, будто за ним гнался сам дьявол. Ангел искренне надеялась никогда его больше не увидеть. Собрала сумки в одно место и в задумчивости уставилась на внушительную горку. Всего четыре, но больших и довольно тяжелых, они не внушали никакого желания их тащить. Раньше она взялась бы за них сама, но то было раньше. Энджи огляделась вокруг, расстегнула пару пуговок на блузке, а потом беззащитно и растерянно похлопала глазами проходящему мимо мужчине и случайно уронила ему сумку под ноги. Через десять минут вся поклажа была у нее в квартире, а его визитка у нее в руке.

Быть падшим ангелом оказалось не так уж и плохо. Энджи посмотрела на указанный в визитке телефон, улыбнулась и выкинула ее в мусорное ведро. Никто и никогда не сможет сравниться в постели с ее любимым демоном. Никто. Ну разве что Прайм?

…

Три недели. Целых три недели! Двадцать один день Прайм не видел Франсуа и все никак не мог отправиться на его поиски. Тоска по любимому росла, как снежный ком, и заставляла его хмуриться все чаще. Они прожили вместе в одном доме 250 лет, виделись ежедневно, занимались сексом как минимум еженедельно, и Прайм прикипел к демону намертво. Он нисколько не удивился тому, что рассказала ему Энджи в тот день, когда Аластер Сторм погиб. Не зря Прайм с самого первого дня считал его потерявшимся сказочным принцем. Франсуа им и оказался. С некоторыми поправками на Великого Императора Дариуса.

Ангел запугала его жуткими историями про бессмертного демона, но так и не смогла предположить истинную причину его охоты за своим Бастардом. Тем не менее было понятно, что неприятности у Франсуа были глобальные, а потому желание найти его как можно быстрее и беспокойство за его жизнь переливалось через край. Прайм с трудом удерживался от желания закатить небольшую, но бурную истерику, чтобы сбросить растущее напряжение и выплеснуть эмоции, но Ромул кружил над ним как коршун, не давая ни минуты передышки ни днем, ни ночью, и это заставляло его держать себя в руках.