— Напомни-ка мне, чья это была идея: прийти сюда? — он вывалился из толпы и встал перед столиком, уперев руки в бока. Уже чуть пьяный, весело-возмущенный и разгоряченный.

— Твоя, — я оскалился и, допив коктейль, со стуком поставил уже пустой стакан на стол. Надо бы повторить. — Твой любимый клуб закрылся на ремонт, но ты решил, что не хочешь «киснуть дома». Этот клуб оказался самым близким к дому. Так что развлекайся.

Он хмыкнул, вздернул нос и снова растворился в толпе.

Собственно, знакомьтесь. Это мой прадед. Тихон. Или Тиша, как его зову я и те, кому повезло оказаться в круге его близких знакомых. Тише сто сорок шесть годков и в переводе на язык современной беллетристики он вампир. Правда, к книжно-кинематографической вампирской нечисти он не имеет никакого отношения. Он никогда не умирал, он отражается в зеркалах, его сердце вполне себе бьется, он не дурак вкусно поесть и выпить что-нибудь высокоградусного, жаждой крови не страдает, хотя раз в месяц выпивает стаканчик донорской крови для поддержания уровня энергии. Из вампирского у него разве что аллергия на чеснок и нелюбовь к загару, но на солнце он не сгорит и даже не начнет тлеть, да и аллергия, подозреваю, у него вполне себе обычная, человеческая, как у меня на цитрусы, например. А еще он выглядит максимум на двадцать два. И одевается, и ведет себя порой так же, так что иногда мне кажется, что это я за ним присматриваю, а не он за мной. А приключения на свою задницу он всегда умел себе находить, если верить моему отцу. Ну, если совсем честно, задница у Тиши отменная, так что приключения я очень даже понимаю. В принципе, он и сам по себе очень даже ничего. Светло-русый, подстриженный по последней моде, с сережкой-гвоздиком, светлокожий, но темноглазый; не каланча, зато очень пропорционально сложенный — он привлекал внимание. А уж если сам хотел привлечь чье-то внимание… Лет в шестнадцать я его способности строить глазки завидовал, потом до меня дошло, что за сто сорок годков можно поднабраться опыта не только в изготовлении крепчайшего и чистейшего самогона. Собственно, в лихие девяностые этот его опыт самогоноварения был тем, что помогло нам продержаться на плаву и не помереть с голода, ибо отец к такой подставе, как собственная ненужность в новом времени, оказался не готов. Это сейчас он «прозябает» где-то в районе Силиконовой долины, наезжая в родные пенаты раз в два года, а тогда только хватка Тиши, его опыт и умения помогли нам встать на ноги. Матери своей я никогда не знал, только то, что живет где-то, и мной абсолютно не интересуется. Так и получилось, что по состоянию на «здесь и сейчас» кроме отца и Тиши у меня никого нет. Из родственников, разумеется. А Тиша…

Я нашел взглядом официанта, постучал по стакану, давая знать, что не против добавки, и сполз по сидению диванчика пониже, вытягивая ноги. Вечер только начался, Тихон полон сил, а значит, задержимся мы здесь надолго. Строго говоря, мне с ним повезло. Он мог бы быть ворчливым, насквозь консервативным типом, стерегущим меня, как дракон сокровище. Но у него был смартфон последней модели, личный стилист, в два раза больше парфюма, чем у меня, а в компьютерных играх и прочих примочках он разбирался лучше меня. По крайней мере, на последнем месте своей работы он работал айтишником, имел плавающий график и получал очень даже неплохую зарплату. И да, он не держал меня на привязи, не читал нотаций и с советами лез только когда я их у него спрашивал. Даже когда я пришел к нему с вопросом что делать, если я не могу выбрать между братом и сестрой, он только вскинул бровь, пожал плечом и выдал: «бери обоих». Помню, я тогда только ресницами от шока хлопнул, но совета послушался. И теперь могу с чистой совестью считать себя счастливейшим человеком, ибо это было наилучшим выходом. Мы, то есть я и мои зазнобы, отлично спелись, сжились и сдружились, и сейчас в этом клубе рядом со мной не было моих половинок только потому, что у тех пришло время сессии и вообще завтра экзамены, а курс последний. Сам я от своей повинности высшего образования избавился два года назад, чему малодушно сейчас радовался.

— Ты чего такой кислый? — из искусственного дыма, пущенного в зал пару минут назад, вывалился Марк и плюхнулся рядом со мной. Перехватил бокал с коктейлем, который официант собрался поставить на столик, сделал глоток и шумно выдохнул. — Еле нашел тебя в этом дыму.

— И тебе привет.

— А? Типа да. Типа привет, — Марк повернулся ко мне, толкнул кулаком в плечо и откинулся на спинку, копируя мою позу. — Так чего такой кислый? Пятница же.

— Я не кислый, я уставший. Пятница-то пятница, но день был вполне себе рабочий. Не в кондиции я еще, слишком трезвый. И вообще, не приставай к царю.

— Ну простите, ваше величество, — Марк хмыкнул и принялся обшаривать взглядом зал и танцпол. — Слышь, царь Леонид, а…

— Да здесь Тиша, здесь, — перебил я лучшего друга. — Вон, зажигает.

Я кивнул в сторону левого края большой танцевальной площадки, где действительно зажигал Тихон. Да, в этом тот тоже от жизни не отстал. Отец говорил, что было время, когда на дискотеках Тиша мастер-классы по брейк-дансу давал. Ну, умел Тиша танцевать, не отнимешь. Музыку чувствовал, ритм, телом владел в совершенстве. Так что желающих потереться рядом всегда было воз и маленькая тележка.

Марк проследил за моим взглядом и тоскливо вздохнул. Не повезло парню. Мой лучший и единственный друг еще с песочницы и первой лопатки в лоб, один из немногих, кто знал «страшную тайну» Тиши, втрескался в него по самую макушку еще когда нам по семнадцать было. Сначала это было смешно, потом неловко, а теперь я ему только сочувствовать мог. Не то, чтобы Тиша был против парней в принципе, по его словам, он различие между полами лет шестьдесят назад перестал делать, просто Марка он с сопливого детства знал. Да и никаких серьезных отношений старался не заводить, хотя недостатка в поклонниках и любовниках обоих полов никогда не испытывал. Он не раз пытался вразумить Марка, но тот только виновато разводил руками и влюбленно смотрел вслед. Приходил в гости, таскался по клубам, рубился с Тишей в приставку и иногда водил его на концерты или выставки, когда мне самому идти было лень, некогда или «я такое не слушаю и не смотрю». Марк смотрел и слушал все, если рядом был Тиша. Собственно, он даже рисковал пробовать его запеканку, которая у Тиши никогда не получалась, несмотря на опыт и прожитые годы, хотя со всей остальной кулинарией он справлялся отменно.

Мимо нашего столика продефилировала какая-то девица, на миг закрыв собой обзор на танцпол и кинув на нас многозначительный взгляд. Мы с Марком синхронно проследили длину ее ног и юбки, объем груди, переглянулись и одновременно фыркнули. Случайные связи не для меня, а Марку вообще никто, кроме Тиши не интересен. В ответ девица кинула на нас возмущенный взгляд, вздернула носик и довольно резво удалилась.

Марк еще похмыкал ей вслед, а потом, перестав терзать кубик льда, поднялся.

— Я к бару. А то пока официантов дождешься…

Я только глаза закатил. Ну да, к бару. Возьмет два коктейля, причем один из них будет Тишиным самым любимым, и двинет на танцпол. И вот что ему Тиша-то так припал? Он же кроме него вообще никого не видит, даже то, как на него смотрят. Марка родители и природа ни ростом, ни внешностью не обделили, ему бы девчонку завести, ну или парня на худой конец, а он за Тишей бегает. Был бы еще с этого толк…

Телефон пиликнул входящим сообщением, и я полез в карман. Писал Егорка, один из моих половинок. Он ненавязчиво, почти изящно сдал Викусю, которая вместо того, чтобы готовиться, завалилась спать, оставив несчастного брата в одиночестве разбираться с билетами. Я улыбался, как идиот, с головой уйдя в переписку, и опомнился только, когда сам зевнул. Тут же отправил Егора спать, пригрозив ему всеми карами, если тот попытается вернуться к билетам, вскинул голову и нахмурился, не обнаружив ни Тишу, ни Марка. Их не было ни в зале, ни у стойки, ни на танцполе. Зная характер Тиши и неспособность Марка сказать ему «нет», впору начинать беспокоиться. Так что я встал из-за столика, сделал круг по залу, сунулся в курилку (ни один, ни второй не курят, но на всякий случай) и застыл у гардероба, перебирая варианты, куда бы еще заглянуть. Оставался только мужской туалет, так что я решил наведаться и туда. Но двери во все кабинки были открыты, а среди толпящегося у писсуаров народа искомых затылков не было, так что ретировался я оттуда быстро. В полной растерянности я дошел до лестницы, которая вела из цокольного этажа в зал, и тут увидел…