И по-прежнему ни слова. Вот, что значит выражение "нем, как могила". Будто язык в прямом смысле проглотил. А каменное лицо никаких эмоций не выражает. И понимай, как хочешь, собирается он выпустить тебе кишки или нет. Билл и припомнить не мог, встречал ли когда-нибудь подобных дубов. Орудие убийства, но никак не человек. Все, что думал о нем фермер, - дуболомище. Было ли в нем хоть что-то человеческое за исключением полной отмороженности, в которую люди порой впадают под давлением депрессий? Вопрос, на который Билл Кален так и не получил ответа.
Присутствие пассажира, переживающего за свою жизнь и выжидающего заветной секунды для нанесения смертоносного удара, напрягало Джонса. Смысла в том, чтобы успокоить Билла и внушить ему чувство безопасности, он не видел. Оставался выбор: убить Билла или отпустить его. Пусть идет своей дорогой. Тогда он и за собственную жизнь бояться не будет, и за чужую "беспокоиться" перестанет. Этот парень точно не поверит, что никакого злого умысла у него нет. Больно он подозрительный. Особенно после того, как увидел проклятую ногу. А ведь профессиональный убийца, привыкший резать плохих парней на колбасы, действительно хотел помочь хорошему человеку, обреченному на смерть в пустыне. До ближайшего поселения дня четыре пути. Запасов на день дать можно, но больше никак. Самому хавать надо. Парень с виду крепкий, ему, видать, ему не впервой в экстремальной ситуации оказываться. Не помрет, в общем.
Ах да, надо бы ствол у него изъять. Мало ли что. Вдруг он его выследит и пристрелит, чтоб уж точно быть спокойным насчет продолжительности жизненного пути.
Тщательно все обдумав, так Джонс и поступил. В один прекрасный момент взял и остановил своих кляч, дал фермеру немного воды-еды (даже чуть меньше, чем на день получилось), забрал дробовик, угрожая пушкой и грозным видом, и подсказал, в каком направлении двигаться.
"Я и сам знаю, как до Гринвилла добраться", - подумал Билл.
-А что вдруг так неожиданно расстаемся? - спросил он, нехотя отдавая оружие,- Тебе со мной не по пути?
Он не надеялся получить ответ. Но получил.
-Нет, Билл Кален, - пробубнил Джонс, - Просто... Просто...
С эти своим "просто" и уехал.
"Что за...?". Фермер был невероятно возмущен.
Это как-то не вежливо. Впрочем, ему ли размышлять о вежливости. Он и сам порой бывал суров и дерзок в беседах и обхождении с людьми. От дурной привычки рубить с плеча и пылить по чем зря пытался избавиться, но пока безуспешно.
Треклятый Джонс...
Вопрос о том, почему он совершил это подлое предательство, недолго оставался открытым. Ясное дело, он, хоть и дубовый, но все ж таки человек. За свою жизнь боялся, как и все.
Однодневным запасом-то обеспечил. Но этой однодневки на обед только и хватило. Воду сэкономил лучше, но к вечеру и от нее ничего не осталось. Флягу выбросил. От нее все равно никакого толку. Он знал, что водных источников, хотя бы и самых загрязненных, нигде поблизости нет. Так и провел без пищи и воды целых два дня.
Утешал себя мыслью о том, что не лишился головы после такой весьма чудной поездочки. А еще думал о любящей и любимых. Эллис наверняка с благодарностью посмотрит на него за то, что он нашел в себе силы, начхав на амбиции, сделать возможным обладание великим благом.
Глава 4
Эльзасцу просто подфартило. Хитрость удалась, темя Билл прикрыть не успел. Туда-то оплеуха и приземлилась. "Приголовилась".
Очнулся он в хижине Папаши Пабло. Дощатый потолок, сквозь отверстия которого видна внутренность соломенной крыши, приветствовали его возвращение в реальность. Старик жил, по сути, в сарае. Но не жаловался, как многие в Гринвилле. "Какая разница, где подохнуть!" - не вопрос, но девиз. Девиз Папаши на оставшиеся годы жизни.
С трудом приподняв голову, Билл увидел сидящего на табурете старца. Сидел в двух шагах от него, придерживая седую много чего повидавшую голову рукой, локоть которой упирался в дубовый дряхлый столик. На столике фото говнистого оттенка, на котором Папаша изображен в окружении семьи. Донья Элена, сорока шестилетняя супруга, красе которой завидовали все молодые девахи Соноры и Дуранго, Карлос и Эрнесто - сыновья, сгинувшие в войнах Хуареса . Собственно, после этого Пабло с женой и перебрались в Аризону из Гуаймаса. Чуткое сердце доньи не выдержало тяжелой утраты.
А вот Папаша сдюжил, даже схоронив последнюю родственную душу. Сильный духом человек.
Билла в голову ударил нежданный вопрос: силен ли духом он сам? Достойный пример дан. Но как последовать ему?
-Неужто, - просипел старик.
Он встал, придвинул к постели фермера другой стул, повыше. Затем сходил на кухню, что представляла собой мелкую комнатушку с покачивающимся туда-сюда столом у стены справа от входа и видом на город из окна. Оттуда он прихватил еды. Каша из кукурузной крупы, кусок жареного оленьего мяса, и еще что-то суховатое с маслом. Накидал туда и последних весенних сморчков. По меркам аскетичного Папаши Пабло, обед роскошный. Уместил на стуле еще и два стакана: вода в одном, виски в другом. Фермер сел.
Занимаясь приемом пищи, Билл постепенно приходил в себя, припоминая все недавние события. Пустыня, возвращение домой, рассказ старика.
-Спасибо, Папаша Пабло, - поблагодарил он между делом, после чего вновь погрузился в воспоминания.
Так значит, кто-то прикончил и Эллис, и Стива, и Бэверли. Жену... Сына... Дочь... И этот кто-то теперь всем здесь заправляет. Мыслительные процессы произвольно прерывались и восстанавливались. Собрать мысли, в миг превратившиеся в неукротимых коней, в одну кучу не удавалось. Не получалось также собрать целостную картину происходящего. Одни лишь обрывки, фрагменты мозаики. Горечь величайшей утраты... Пожалуй, это затмевает все остальное. Но это далеко не все. Судя по тому, что сказал старик, кто-то проследил за тем, как он вошел в город. Проследил и доложил главному. Какие-то убийства, преступники захватили власть, горожанам пришлось подчиниться, семья истреблена... Что, в конце концов, происходит?
Удивительно. Поразительно. Неожиданно.
Он никак не ожидал, что с таким беспристрастием, совершенным безразличием примет весть об уничтожении любимых. Впрочем, может на деле никакого равнодушия-то и нет. Может это просто болевой шок, только душевный. Возможно, боль придет чуть позже. Скорее всего, он будет скорбеть через время. Сознание прекратит свою жестокую "игру в отсутствие", вернется к нему и мощным ударом свалит его с ног в прямом и переносном смыслах. Сознание перестанет обманывать его, окончательно смириться с неизбежностью полного возвращения в тело и вернется. Тогда же оно придаст остроту его эмоциям и переживаниям. Это заставит его страдать, и душа его воскорбит смертельно. Он бы предпочел оставаться в этом блаженном полусознательном состоянии. Но любому шоку приходит конец, любое забытье оканчивается и со временем все становится на свои места.
Произошло это быстрее, чем он рассчитывал. Душу словно бы обожгло раскаленным железом. Тысячи поначалу расплывчатых воспоминаний принимали более четкие очертания и складывались, в итоге, в то, что собой и представляли. Сцены счастливой семейной жизни, труд на благо этого счастья, несказанная, непередаваемая словами, должно быть, самая настоящая радость, что получают родители от рождения детей. "Младенец родился нам! Сын дан нам!" - эти слова он выкрикивал, как умалишенный, припрыгивая на месте и со всей возможной заботой и нежностью держа на руках впервые узревшего мир Стивена Калена. Райское же счастье он испытал при появлении на свет дочери. Он даровал жизнь двум разным людям, представителям различных полов и взглядов. Впереди их ждет только свет. Пусть будут фраками, пусть станут докторами наук или научаться еще какой-нибудь умной чуши. Лишь бы жили счастливо.
