Русла Тигра и Евфрата время от времени заиливались, уровень дна существенно поднимался, и после очередного разлива русло могло значительно измениться – Евфрат и Тигр блуждали по мягкой аллювиальной равнине. Вследствие этого одни, ранее засушливые пустынные местности, могли переживать неожиданные наводнения, а места, где ранее протекала полноводная река, становились заросшими высоким тростником мелководными озерами и кишащими назойливыми насекомыми солончаковыми болотами, которые постепенно пересыхали и превращались в непригодную для жизни человека пустыню, покрытую мертвящей коркой высушенной на солнце соли.
В древности обе великих реки имели собственные устья и впадали в Персидский залив по отдельности, а сама Месопотамская долина была значительно меньше по протяженности с севера на юг. Однако постепенно как Тигр и Евфрат, несшие ил с северо-запада, так и эламские реки Карун и Керхе, также впадавшие в залив, но с северо-востока, намыли аллювиальный барьер, увеличивший площадь равнины в южном направлении приблизительно на 120–150 км. Сейчас же Тигр и Евфрат приблизительно за 110 км до впадения в Персидский залив сливаются в общее русло реки Шатт-эль-Араб (араб. «Арабский берег»). Среди геологов, впрочем, бытует и иное мнение, согласно которому отложение ила в дельтах рек компенсировалось проседанием коренной породы, вследствие чего береговая линия существенно не менялась и в общих чертах по сей день соответствует древней.
В любом случае следует отметить, что южная (нижняя) часть Месопотамии уже в древности выделялась в особую географическую зону, существенно отличавшуюся от северной (верхней) ее части. Граница между двумя регионами страны проходила приблизительно по 43-му меридиану. Именно Южная (Нижняя) Месопотамия стала местом зарождения одной из древнейших цивилизаций в истории человечества. В научной литературе ее иногда называют Двуречьем (или Южным Двуречьем), с целью обособить от Междуречья, то есть собственно Месопотамии. В дальнейшем мы будем использовать все три названия – Месопотамия, Междуречье, Двуречье – как синонимы, однако речь будет идти преимущественно и прежде всего о южной части страны. Иногда Южную Месопотамию, или Двуречье, называют также Вавилонией.
Двуречье было заселено людьми уже к VI тыс. до н. э. Его древнейшим населением стали шумеры, происхождение которых остается загадкой для современной науки. Откуда они пришли, точно неизвестно по сей день, однако согласно легенде, сохранившейся в литературном наследии Месопотамии, первоначально шумеры обитали на островах Персидского залива, откуда постепенно перебрались на материк. Так, известны тексты начала ІІ тыс. до н. э., называющие местом зарождения жизни остров Дильмун (соврменный Бахрейн), который был райским краем вечного блаженства и процветания, где люди не знали горя, скорби, старости и смерти.
Именно шумерский народ дал название приморской, южной части Двуречья (Нижней Вавилонии) – Шумер, пределы которого доходили до черты чуть выше города Ниппура. Пространство своего обитания они называли «Ки-эме-гир», что можно перевести как «земля благородного языка», и, видимо, в искаженном виде – Шумер – это слово стало использоваться для обозначения страны на юге Двуречья. Местность, где располагался храм общешумерского бога Энлиля, получила название «ки-эн-ги(р)», и это, возможно, также могло быть источником интересующего нас топонимического обозначения. Северная же часть Двуречья получила со временем название Аккад, по названию города Аккада (Аккаде, Агаде) – политического, религиозного и культурного центра аккадских семитов, основанного в XXIV в. до н. э. Саргоном-Шаррумкеном (2316–2261 гг. до н. э.).
При этом следует учитывать, что называть народ, заселивший к началу III тыс. до н. э. древнее Двуречье, «шумерами» можно условно (это название, как уже упоминалось выше, является производным от названия территории проживания этих древних людей). Сами шумеры, по мнению современных исследователей, не выделяли себя из среды других жителей заселенной ими страны и называли себя «черноголовыми» (по-шумерски «санг-нгига», по-аккадски «цальмат-каккади»). Самоназвание вполне соответствовало действительности – это были смуглые приземистые люди, круглолицые, с черными волнистыми, вьющимися или курчавыми волосами, выступающим носом арменоидного типа. Крепкие и коренастые, они были несколько склонны к полноте, имели обильный волосяной покров на теле и лице, который, впрочем, тщательно сбривали, предпочитая ходить лысыми.
Климат Двуречья был крайне малопригоден для жизни человека. В течение полугода, начиная уже с середины марта и вплоть до конца ноября, здесь стояла адская жара, когда температура не опускалась ниже +30º, а иногда поднималась и до +50º по Цельсию. В течение семи-восьми месяцев не выпадало ни капли дождя, частыми были песчаные бури, безжалостно иссекавшие все живое ударами бесчисленных песчинок и покрывавшие землю смертельным саваном. Не менее мертвящей стихией было море, горько-соленые воды которого, нагонявшиеся муссонными ветрами из Персидского залива, попадали в устья Тигра и Евфрата, заполняли лагуны, прибрежные мелкие озера и болота, окончательно уничтожая всякую возможность для сколько-нибудь урожайного земледелия в прибрежных районах. Жаркое засушливое лето сменялось ветреной зимой, которая длилась с ноября по февраль, во время которой нередкие ураганные дожди сметали все на своем пути. Над заболоченными, заросшими тростником озерами реяли мириады кровососущих насекомых, здесь также водилось около 50 видов ядовитых змей. Затхлый болезнетворный тяжелый воздух и болотная лихорадка дополняли эту и без того безрадостную картину.
Чтобы выжить, первые поселенцы Южной Вавилонии должны были сразу же после своего прихода проводить простейшие ирригационные и мелиоративные работы, осушать заболоченные местности и, наоборот, подводить воду для нуждавшихся в орошении пересыхавших полей. Это позволяет исследователям полагать, что пришельцы изначально имели опыт сооружения плотин и каналов, приобретенный в месте изначального проживания. Скорее всего, первоначально такого рода работы сводились к отводу воды с залитых во время разлива полей для дальнейшего их засева и сбора урожая. Видимо, первопоселенцы прибыли на юг Двуречья из соседнего Элама (Иранское нагорье), где уже имели некоторый опыт создания каналов в долинах рек Карун, Керхе и Диз, а также через долину реки Диялы, впадавшей в Тигр с востока. Археологические, лингвистические данные и сведения письменных источников позволяют также проследить их связи с загадочной протоиндийской цивилизацией Аратты на полуострове Индостан.
Имевшихся у первых людей, прибывших в низовья Тигра и Евфрата, навыков едва хватало для выживания в суровом климате Южного Двуречья, и на протяжении VI–IV тыс. до н. э. обосновавшиеся здесь племена жили, вероятно, весьма небогато. Урожаи ячменя, составлявшего их основной рацион, были небольшими и крайне неустойчивыми, плодородный год сменялся неурожайным, природа с легкостью уничтожала разгулом своих стихий плоды упорного человеческого труда. Лишь к последней четверти IV тыс. до н. э. была создана состоявшая из сложного сплетения каналов, плотин и водохранилищ ирригационная система, позволившая резко повысить урожайность. Местные жители путем многочисленных проб и ошибок, тысячелетнего накопления опыта пришли к наиболее оптимальной при тогдашнем уровне развития общества и техники схеме, при которой вода во время разливов отводилась по каналам в водохранилища, откуда затем несколько раз подавалась на поля для стабильного орошения в течение всего периода созревания будущего урожая. Вследствие этого урожайность ячменя, который был основой рациона местного населения – из него варили пиво, из ячменной муки пекли лепешки, резко возросла и составляла к концу IV тыс. до н. э. «сам = 36», «сам = 50», а в урожайные годы даже «сам = 80». Максимальная урожайность, засвидетельствованная документами хозяйственной отчетности, составляла «сам = 104,5».
Помимо ячменя, важнейшую роль в хозяйстве местного населения играла финиковая пальма. Упоминавшийся уже Страбон писал: «Страна эта производит ячмень в таком количестве, как никакая другая… все остальное дается пальмой (финиковой. – А. Д.), именно из нее приготовляют хлеб, вино, уксус, мед, муку и всякого рода плетеные сосуды. Орехи пальмовые служат для кузнецов вместо углей, а размягченные – дают корм для скота, как для быков, так и для овец… Говорят, есть даже какая-то персидская песня, в которой насчитывается триста шестьдесят употреблений пальмы». Поэтому финиковая пальма почиталась как священное дерево, именно она фигурировала в представлениях шумеров как «древо жизни», ее изображения правители дарили храмам и посвящали богам. Так, «правитель Ларсы Гун-Гунум на втором году своего царствования пожертвовал богу солнца Шамашу две бронзовые пальмы». Финиковая пальма была окультурена в глубокой древности. Показательно, что не было обнаружено ни одного ее дикорастущего вида.
