– Так вот как выглядят «финальные титры», – произнес я сам себе. Проклятый Стэн никак не из головы.

Очередной сгусток эфемерных квадратов и линий начал собираться в новый образ.

– Боже, боже, боже, что я здесь делаю? Почему я не слушала… господи, выпустите меня, я все поняла, я не смогу, я не хочу! – истерично причитала моя напарница.

– Нужно убираться отсюда, – не отвечая на истерику Камерон, продолжал я собственный монолог.

– Четыре вектора, – прозвучал голос почти сформировавшегося персонажа, над которым уже появились слова «Ганс Брайт», – три смерти. Все, чтобы попасть в Противостояние. Хотите помочь себе – тогда помогите мне. Делайте, что я скажу, и у вас будет шанс выбраться.

– Да. Да, конечно, что я должна делать? – с готовностью закивала уродливой виртуальной башкой единственная девушка нашего трио.

Подневольная в подневольной? Как если бы сосед по палате в психушке, объявив себя Наполеоном, принялся отдавать приказы. Но если был шанс. Хоть один шанс…

– Что ты предлагаешь? – сухо отрезал я.

– Вы вообще сами кто, и как сюда попали? – деловито осведомился Ганс.

– Я здесь случайно, я не должна здесь быть! Мой папа – управляющий сектора! Меня мой… Мой бывший парень позвал меня на эту демонстрацию против Виртека. И еще там были реагенты, они нас арестовали, и куда-то везли, а потом… – затараторила Камерон, словно пытаясь вытолкнуть из себя все, что только могла.

Ганс посмотрел на меня. Вот так просто довериться непонятно кому, после того, как какой-то полоумный из моей же команды разгуливал передо мной с ножиком?

– Аарон? Кто ты? – вот уж всем вопросам вопрос.

Я оглянулся на девушку, заключенную в тело свинорылого карлика. Казалось, она ждала моего ответа больше, чем Ганс.

– Аарон Вудс. Меня зовут Аарон Вудс. Это все, что тебе нужно знать. Рассказывай, как нам свалить отсюда. Если тебе есть, что сказать.

Воцарилось молчание. Ганс переводил взгляд с меня на Камерон. Затем снова пристально уставился мне в глаза. Покровительственный взгляд раздражал – я мог выиграть этот конкурс гляделок, огромными пальцами выдавив этому парню его поросячьи глазки…

Усилием воли я взял себя в руки.

– Я не знаю, кто я. Не помню, – процедил я сквозь зубы, сверля Ганса взглядом.

– Или говоришь, что не помнишь. Какого хрена нулю делать в Противостоянии?

– Того же хрена, что и тебе, – брякнул я, напрягая мышцы и готовясь как следует приложить этого любопытного свиномордого выскочку. – Люблю, знаешь ли, погулять по Виртосу, – один мой тон уже был вызовом, – но если ты настаиваешь, я сочиню для тебя слезливую историю из прошлой жизни.

– А ты сможешь, нуль? Что ты знаешь о реальном мире, кроме своего имени? Работа? Семья? Друзья? – он делал выразительную паузу после каждого вопроса. – Что творится за пределами Виртоса? Сучье вымя, ты хотя бы название своей планеты помнишь? Название нашей самой лучшей в мире страны?

Сжав кулак, я шагнул вперед и замахнулся, чтобы врезать ему по его кабанье-черепашьей морде, но внезапная мысль пронзила сознание, словно пуля.

– Мегалополис, – сорвалось с моих уст.

ПОДКЛЮЧАЯСЬ К СИСТЕМЕ, ВЫ СМОЖЕТЕ МАНИПУЛИРОВАТЬ СЕТЕВЫМ АВАТАРОМ

Мегалополис… Проклятая клоака сгнивших человеческих судеб. Самая развитая страна в мире живет за счет того, что половина ее населения уткнулась рылами в корыта и жрет очередные медиа-отбросы, что выливает на них Виртек, а вторая половина – и есть эти отбросы. Правительство не решает вопрос, потому что Виртек и есть правительство. Глава совета директоров управляет всем гребанным континентом. Расскажи кому такое лет сто назад, не поверили бы, отмахнусь, как от мыслей о собственной жизни. Весь мир радостно следит за политическим и коммерческим успехом Мегалополиса и старательно подражает, распихивая все свое дерьмо по банкам Виртоса, экспоненциально развивая систему. Да и само это дерьмо радо запрыгнуть в камеру сенсорной депривации, лишь бы избавиться от ответственности за собственную жизнь. И тем, кто сдох в своем хрустальном гробу, можно позавидовать. Остальное отработавшее быдло сходит с ума без родного контейнера, а то и подыхает сразу после выхода – настолько привыкли умирать в векторах.

Но на это в нашем счастливом обществе не принято обращать внимание. Они ни черта не видят – им мешают высокие бортики корыта с отбросами, куда после работы спешит зарыться каждый обыватель. Стадо с радостью нацепило на себя рабские ошейники и просит добавки, так что миру нашему хана. С чего я только взял, что я смогу это изменить? С чего я решил, что, когда начнется…

– …Начнется матч, хрен беспамятный, – отрезвил меня Ганс. Хватаясь за обрывки воспоминаний, я из последних сил пытался извлечь хотя бы еще что-нибудь из своего прошлого. Тщетно. Зыбкий туман осмысленности растворялся у меня на глазах.

– …Так что наша главная задача – не умирать, – продолжал инструктаж Ганс, поглядывая в мою сторону. – Меняйте славу на броню и повышение стойкости, берите артефакты на блок урона, на уклонение. Делайте все, чтобы вас не поджарил вражеский столп. Нам надо загнать их на базу и держать там, сколько сможем. Чем ближе и чем дольше мы к источнику юзеров, тем лучше.

Слова Ганса звучали как заклинание. Он, наконец, умолк, и начал искать понимание на наших лицах.

– Ты думаешь, мы поторчим у них на базе, и все – чертова банка с победной музыкой откроется, и все мы, счастливые ублюдки, пойдем домой, держась за руки? – мой раздраженный монолог был оборван оглушительным сигналом, словно в тысячу гонгов ударили одновременно.

– Слушай сюда, нуль. У меня столько же причин доверять тебе, сколько у тебя – мне. Черта с два я выложу тебе все детали, просто делай, что я говорю. Или играй тут в игрушки и дальше в свое удовольствие. Тебя это тоже касается, – раздраженный напарник повернулся к Камерон.

– Да, да, я все сделаю как ты скажешь, только вытащи меня отсюда. У меня есть деньги, я заплачу тебе, – послушно пролепетала девушка.

Что он мне предлагает? Играть по правилам, чтобы не играть по правилам? Нарушить ход игры, не нарушая его? Последнее, что мне хотелось – идти навстречу юзерам и сражению. Но какого черта? Я все равно понятия не имею, как отсюда выбраться. Хуже уже все равно не будет.

– Пойдем все вместе, – прежде чем Ганс разинул пасть, чтобы возразить, я продолжил: – Я не собираюсь отдуваться за всех. Если подыхать, то всей командой.

Как я и ожидал, эти слова не привели в восторг новоиспеченного командира. Но мой далеко не самый учтивый тон был категоричен: либо так, либо никак.

– Ладно, пойдем по простому пути, – морда Ганса сморщилась в кислой гримасе.

3.5.

Капитан-свиномордие замер, закрыв глаза, после чего на его лапах появились металлические перчатки с шипами. Что это за фокусы? Все вокруг вдруг стали гребанными волшебниками. Камерон последовала его примеру, и мгновение спустя разжилась нагрудным доспехом. Только сейчас я поймал себя на мысли, что я ни разу не закрывал глаза в Виртосе. Да и с чего мне это делать? У настоящего меня они наверняка и не открываются, пока я находился в виртуальной среде. Я сомкнул веки, и вместо ожидаемой черной пелены увидел знакомые панели – такие же штуки на стеклянной крышке банки предлагали мне выбрать вектор. С той лишь разницей, что сейчас на этих панелях были нарисованы различные значки – стилизованные щиты, оружие, доспехи – все с соответствующими ценниками напротив. Список был просто огромным, но перематывать его страницы не требовалось, я «видел» сразу все. Панель слева предлагала улучшить характеристики: сила, стойкость, ловкость, количество… духа? Да чтоб вы сдохли все, твари, со своим духом. Какой еще дух? Вверху сверкала цифра 500 и пустая шкала, напротив которой надпись – 0/100%. На свои пятьсот монет я мог прикупить… Маленький ножик, с которым я уже имел шансы свести близкое знакомство не так давно; перчатки, ботинки или самый невзрачный нагрудный доспех. Защитить торс и спину было бы лучшим решением. Но лишь я об этом подумал, цифра 500 превратилась в 125, на которую уже ничего не купишь.