Публика разразилась смехом, который утих, как только люди поняли, что мы серьезно разбились. Какой-то джентльмен помог Керри сесть, а я довольно жестко высказался об опасности отполированного пола, не застланного коврами или дорожками, чтобы люди не поскользнулись. Джентльмен, который назвался Дарвиттсом, настаивал на том, чтобы проводить Керри и угостить бокалом вина; я с удовольствием позволил Керри принять приглашение.

Я последовал за ними и встретил Фармерсона, который громогласно спросил: «Так это ты грохнулся сейчас?».

Я ответил ему негодующим взглядом.

С отвратительным видом он сказал: «Послушай меня, дружище, мы уже не в том возрасте. Оставим эти проделки молодежи. Лучше выпей еще стаканчик – уж это точно не повредит».

Хотя я чувствовал, что соглашаюсь с ним только для того, чтобы он замолчал, мы все же прошли вслед за остальными в столовую.

После ужасного происшествия ни я, ни Керри не захотели остаться. Когда мы уходили, Фармерсон спохватился: «Уже уходите? Может, захватите и меня?».

Я чувствовал, что лучше согласиться, но очень хотел посоветоваться с Керри.

После бала в резиденции Лорда-Мэра. Керри обижена. Гауинг тоже обижен. Неплохая вечеринка у Каммингса. К нам приехал мистер Фрэнчинг из Пекэма.

8 мая

Я проснулся с нестерпимой головной болью. Я плохо видел, а шея болела так, будто я ее потянул. Вначале я подумал вызвать доктора, но потом посчитал это необязательным. Я встал и почувствовал тошноту. Я зашел к аптекарю Браунишу, который дал мне лекарство. На работе мне было так плохо, что пришлось отпроситься домой пораньше. Я зашел к другому аптекарю в Сити и получил другое лекарство. Кажется, от лекарства Брауниша мне стало только хуже. За весь день ничего не съел. В довершение всего, что бы я ни сказал Керри, в ответ слышал только резкое «Да, именно так», если она отвечала вообще.

Вечером я снова почувствовал себя хуже и сказал ей: «Уверен, я отравился лобстером под майонезом в резиденции Лорда-Мэра прошлым вечером». Не отрывая глаз от шитья, она запросто ответила: «Ага, а шампанское вовсе не в счет». Я был раздражен и вымолвил: «Ты говоришь чепуху; я выпил всего полтора бокала, ты же знаешь…». Не дав мне закончить фразу, она выскочила из комнаты. Я прождал ее возвращения больше часа, но так как она не пришла, решил пойти в постель. Я понял, что Керри уже легла, даже не пожелав мне доброй ночи, а я должен был запереть дверь и покормить кошку. Обязательно поговорю с ней утром.

9 мая

Все еще пробирает дрожь, перед глазами черные точки. В Блэкфрайерс Ньюс, которая выходит два раза в неделю, опубликовали длинный список приглашенных, посетивших бал в резиденции Лорда-Мэра. К огромному разочарованию, наши имена пропустили, хотя было указано имя Фармерсона и некие загадочные буквы после него. Никак не пойму, что они означают. Сказать, что мы были раздосадованы, – это ничего не сказать, потому что мы заказали дюжину номеров, чтобы разослать их друзьям. Я написал в Блэкфрайерс Ньюс, указав на их упущение.

Керри уже приступила к завтраку, когда я вышел на крыльцо. Я выпил чашечку чая и начал совершенно расслабленно и спокойно: «Керри, мне хотелось бы услышать хоть какие-то объяснения по поводу твоего поведения прошлым вечером».

Она ответила: «Да что ты! А я хотела бы услышать хоть какие-то объяснения по поводу твоего поведения позапрошлым вечером».

Я холодно сказал: «В самом деле, я тебя не понимаю».

Керри насмешливо произнесла: «Возможно. Вряд ли твое состояние могло позволить тебе что-нибудь понять».

Я был ошеломлен такой инсинуацией и в изумлении воскликнул: «Кэролайн!».

Она ответила: «Не драматизируй, на меня это не действует. Оставь этот тон для своего нового друга мистера Фармерсона, продавца скобяных изделий».

Только я хотел возразить, но Керри приказала мне попридержать язык. Я никогда не видел ее такой. Она заявила: «Теперь позволь мне кое-что сказать! После того, как ты разыгрывал пренебрежительное отношение к мистеру Фармерсону, ты позволил ему пренебрежительно обращаться с ТОБОЙ в моем присутствии, а потом принял его приглашение пропустить по бокалу шампанского, причем одного бокала тебе, по всей видимости, показалось мало. А потом, на обратном пути, ты предложил этому грубияну, который устроил балаган с переносом нашего скребка, место в нашем экипаже, усаживаясь в который он порвал мое платье и наступил на дорогой веер миссис Джеймс. Кстати, перед этим ты выбил его из моих рук. Он даже не извинился. Всю дорогу домой ты курил, и тебе не хватило элементарного такта, чтобы спросить моего позволения. И это еще не все! Когда мы приехали, он не предложил ни фартинга за экипаж. По счастью, его рассудок был не до конца затуманен, и он заметил по моему поведению, что его присутствие было мне неприятно».

Мистер Фармерсон курил в кэбе до самого дома

Господи, я был уничтожен! Но это было только начало. В комнату без стука вошел Гауинг. На его голове красовались две шляпы, в руке он держал грабли, а на плечах лежал меховой палантин Керри, который он снял с вешалки в холле. Это пугало объявило громким голосом: «Его Королевское Высочество, Лорд-Мэр!». Этот шут гороховый дважды обошел комнату маршем и, заметив, что мы на него не реагируем, спросил: «Эй! В чем дело? Милые бранятся?».

На миг воцарилось молчание. Я спокойно сказал: «Мой дорогой Гауинг, мне сейчас нелегко, и, можно сказать, не до шуток, особенно когда ты входишь без стука. Что-то мне это смешным не кажется».

Гауинг ответил: «Я прошу прощения, но я зашел за своей тростью. Я думал, ты сам отправишь ее мне». Я отдал ему его трость, которую покрасил черной эмалью. Мне показалось, так она будет выглядеть куда лучше. С минуту он изумленно смотрел на нее, а потом процедил: «Кто на это осмелился?».

Я был в недоумении: «На что?»

Он переспросил: «На что? Бог мой, моя трость безвозвратно испорчена! Это трость моего дядюшки, она самое дорогое, что у меня есть на этом свете! Я выясню, кто это сделал».

Я промолвил: «Мне очень жаль. Надеюсь, краска сойдет. Я хотел как лучше”.

На это Гауинг ответил: «Это неслыханное самоуправство; и знаешь что, на самом деле ты еще глупее, чем кажешься, хотя глупее уже некуда».

12 мая

Получил свежий номер Блэкфрайерс Ньюс. Они опубликовали коротенький список имен, которые были пропущены в предыдущем номере; но эти тупицы назвали нас мистер и миссис Ч. Портер. Вот достали! Снова написал им и специально выделили нашу фамилию заглавными буквами – ПУТЕР. В следующий раз они не должны ошибиться.

16 мая

Испытал отвращение, открыв сегодня Блэкфрайерс Ньюс. Они написали: «Мы получили два письма от мистера и миссис Чарльз Пьютер с просьбой сообщить о важном событии – они присутствовали на балу в резиденции Лорда-Мэра». Я порвал газету и выбросил в урну. Я слишком ценю свое время, чтобы отвлекаться на такие пустяки.

21 мая

Последняя неделя или даже последние десять дней были ужасно скучными. Керри пропадала в Саттоне у миссис Джеймс, Каммингса тоже не было, а Гауинг скорее всего все еще обижался на меня за покраску его трости черной эмалью без его разрешения.

22 мая

Купил новую трость с серебряным набалдашником за семь с половиной шиллингов (скажу Керри, что она стоила пять) и отослал ее Гауингу с дружелюбной запиской.

23 мая

Получил странную записку от Гауинга, которая гласила: «Обижен? Ничуть, мой мальчик. Я думал, это ты обиделся, что я так разошелся. Кроме того, оказалось, что ты покрасил не трость моего дядюшки. Это была грошовая трость, которую я как-то купил в табачной лавке. Однако я польщен твоим прекрасным подарком».