Высокий, светловолосый мужчина бежал через огромную пропасть по узкой дорожке, уходившей далеко вперёд, а по обеим сторонам виднелся лишь крутой обрыв, не имевший ни видимой ширины, ни знаемой глубины. В его руку, поднятую высоко над головой, вложен был серебряный медальон, который освещал весь коридор впереди путника, сверкая как самая яркая звезда. Свет давал возможность разглядеть нарисованные на стенах, но уже почти стёршиеся от времени живописные рисунки, рассказывавшие о каких-то тёмных ритуалах, происходивших здесь, видимо, много столетий ранее. Мужчина не смотрел на них, направив свой взгляд только вперёд – ему нужно было срочно добраться в святилище, где происходило нечто ужасное и непоправимое. Несмотря на усталость, он бежал не останавливаясь ни на секунду – у него не было права даже на минутную передышку. За один момент могло произойти столько всего, и мужчина осознавал это в полной степени. Старый плащ развивался за спиной, едва ли не цепляясь за каменные выступы скалы, волосы растрепались и падали на глаза, мешая обзору. Неожиданно появилась развилка, и когда ныне неизвестный поднёс медальон к левому ответвлению, то предмет в его руке засиял ярче, и человек свернул туда, продолжая нестись сломя голову. Он чувствовал, что осталось немного, всего пара поворотов, и цель его будет как на ладони. Мужчина споткнулся и упал на земляное покрытие; мелкие камушки впились ему в руки, но он не обратил на это внимание, молниеносно поднялся, отряхнулся и продолжил свой путь. В конце уже виднелся свет от горящих факелов – осталось только добежать. Послышался душераздирающий крик, как будто бы кого-то рвали на части, но он уже был рядом; его сын продержится, он знает, но…

– Подъём! – закричала ворвавшаяся в комнату девчонка лет десяти.

С кровати с широко распахнутыми глазами слетел взъерошенный, светловолосый мальчишка, попытался встать и стукнулся головой о подоконник. Это уже было привычное для него дело, но он всё время забывал отодвинуть кровать подальше от этого злосчастного выступа, хотя это стоило сделать уже давно, так как таким образом можно и шишку себе набить.

– Ангелина! Сколько можно?! Ты вообще в своём уме?! – крикнул он, недовольно потирая ушибленное место, – Сколько раз я просил тебя так не делать?!

– Но ты всегда так мило пугаешься, братец, – ответила девочка, состроив чудную гримаску и невинно похлопав ресничками.

Через мгновение она, выгнанная броском подушки в неё же, пулей выбежала из комнаты и, чуть ли не давясь от смеха, прогромыхала вниз по лестнице.

– Я ещё припомню тебе это, чудище! – невольно улыбнулся мальчик.

– И я тебе с радостью отвечу, Свят, – раздался невнятный голос с кухни, – Иди завтракать, а то я съем всё сама.

– Не удивлюсь… – фыркнул мальчишка, представляя, вместо маленькой девчонки, крохотного прожорливого монстрика – впрочем, образ в голове не отличался от реальности.

– Что ты там сказал?! – грозно пробубнила она с набитым ртом.

– Да иду я, иду! – громко буркнул мальчик, пытаясь вытащить свою любимую клетчатую рубашку.

Вещи, которые лежали на верхней полке, посыпались на голову парня, и он чертыхнулся, после поднял и с силой запихнул их обратно, в шкаф. С шеи мальчика неожиданно свалился серебряный медальон с выгравированными на нём инициалами «ИМ». Он принадлежал отцу Святослава, но теперь лишь служил памятью о нём и матери юноши. Мальчику давно бы стоило починить застёжку, так как не ровен час и он соскользнёт в самую неподходящую минуту, и затеряется где-нибудь в укромном уголке. Парень поднял медальон и раскрыл его: на него взглянули счастливые лица родителей, увековеченные в памяти, как говорила его давно умершая бабушка. Он совершенно не помнил их, да и не должен был, ведь всё детство ему посчастливилось провести под попечительством родной тётушки, сестры его отца.

Мальчишка несколько секунд рассматривал фотографию, но после захлопнул крышку и вернул медальон туда, где ему и полагается быть, то есть на шею. Паренёк, которого в самом деле звали Святослав, неспешно оделся и спустился вниз. Первым делом его привлёк запах свежей выпечки и самого вкусного вишнёвого варенья. Если бы мальчик кому-то поклонялся, то это был бы великий Бог Вишни, хотя такой навряд ли существует. Тётя Таисия как всегда постаралась и испекла ему на День рождения праздничный вишнёвый пирог, который мальчик просто обожал, чему не трудно догадаться. «Как мы сегодня отпразднуем мой День рождения? – задался вопросом парень, – Да о чём я тут размышляю?! И так ясно, что всё пройдёт по давно сложившемуся плану!» Наверное, они как и в прошлые годы пойдут на аттракционы, а потом в кафе «Вечная зима», меню которого мальчик уже успел выучить наизусть, закажут три молочных коктейля и ему вручат подарки. Геля подарит ему картину, нарисованную ей же – рисовала она не очень хорошо, скажем отвратно, но её никто не хотел расстраивать, и поэтому комната мальчишки настолько переполнилась её художествами, что не видно было даже клочка голой стены. Тётушка Свята всегда дарила ему энциклопедии, учебники и различные пособия. Денег у семьи почти не было, так что он радовался и этому. Святослав был очень смышлёным мальчуганом, но совершенно не хотел так бездарно тратить свои умения в школе. В свои уже полных тринадцать лет, он побывал во многих городах России. Летом мальчик работал на стройке, а, как только начиналась школа, отправлялся в небольшие путешествия, иногда прогуливая занятия. Таисия, конечно же, не знала о его поездках. Кроме того, она сама часто уезжала в командировки, оставляя детей под присмотром соседки, не очень-то беспокоившейся об их благополучие. Родителей у мальчика не было: они исчезли уже давно, когда ему исполнился только лишь один месяц – отдали его тётке и испарились. Таисия говорила, что они просто бросили его, но он не мог и не хотел этому верить. Святослав думал, а точнее надеялся на то, что у них, скорее всего, были на то веские причины. Как можно уйти и не взять с собой свои вещи? У мальчишки было очень много вопросов, но ни на один из них ему не собирались отвечать: «Ты, мальчик мой, ещё не дорос, и поэтому вряд ли поймёшь хоть капельку, но когда-нибудь, Святушка, ты сам всё узнаешь, а сейчас возьми фрукты и иди наверх, в свою комнату, и не мешай мне, пожалуйста, со своими глупостями!» Так отвечала ему Таисия почти каждый раз, когда он спрашивал о своих родителях, только лишь меняя фразу с фруктами на, например, уборку в комнате, хотя прекрасно знала, что «храм беспорядка не стоит разрушать своими чистоплотными помыслами». Теперь он уже ничего не спрашивал, ведь и саху понятно, что он услышит в ответ – без понятия кто такой этот сах и с чем его едят, но тётя довольно часто использовала это слово в своей речи . Вообще-то Таисия была очень милой женщиной, если речь не шла о родителях мальчика. Единственное, что Свят о них знал, было то, что глаза у него точно такие же как у отца – светло-голубые, а у матери был чудесный голос, который мальчик унаследовал, и ещё он научился играть на гитаре, также как и она в его годы. На чердаке их дома хранились кассеты с записями её песен собственного сочинения. Мальчик запомнил наизусть их все.

Но вернёмся же к празднику! Паренёк вошёл на кухню и увидел улыбающихся тётю и кузину. Ангелина запихнула в себя весь оладушек и была похожа на хомяка. Естественно, что Свят не забыл упомянуть об этом, надув свои щёки.

– Будешь издеваться – останешься без подарка! – насупилась девочка.

– Не ведите себя как маленькие дети, ей богу, – добродушно проворчала тётя Тая, – Давайте лучше пить чай с пирогом! Твоим любимым, между прочим, именинник! А потом мы пойдём на аттракционы.

– Так мы же и есть дети, так что… – ответил мальчик с хитринкой в глазах и ироничной ухмылкой на губах, – … радуйся, что мы не подрались… Хотя это только «пока что», и никто ничего не обещает, – Парень подмигнул Ангелине, которая уже успела слопать четыре оладушка.