***

Лепестками рассыпается детская дружба. Настоящая мужская детская дружба. Имена пацанов растерлись, потерялись, исчезают день за днем, но помнишь, вспоминаешь, улыбаешься, радостно, было. Крикливым скоком бежал ты впереди меня, прыгал выше меня, показывал пример, смелым взором смотрел вперед, оборачивался ко мне, звал, кричал, прыгал, мы прыгали, мы кричали, приятное тепло рукоятки игрушечного пистолета, кирпичный угол дома, весенний двор, твои пацаны, после стакан холодной воды, леденящей в миг мозг, сладкие быстротечные жвачки, первая музыка, первая обнаженная женщина на обложке дешевого журнала за стеклом киоска, первые разговоры о страхах и первые жеванные листья деревьев, после украденной у мамы сигареты на двоих. Лица пацанов раздельные, но общие. Друг. Друг. Друг. Где ты? Там где и я. Здесь. Где мне еще быть.

Удалось побывать в разных жизнях, в разных дворах, на разных улицах и в разных мелких деталях. Все благодаря постоянным переездам с квартиры на квартиру, смене жизненных позиций, словно сегодня у тебя новая жизнь, которой ты боишься, но ты еще цепляешься за старых друзей, которые еще вчера, поздним вечером, во время переезда и складывания вещей в скотчобумажные коробки, были твоими лучшими, любимыми, навсегда оставшимися, вдох и выход понимающими.

Ты был такой, какой и сейчас, только тело твое выросло, правила поменялись, все перевернулось, будущее наступило, а ты не успел вкусить, уплыть, поклясться, остановиться, задержать футбольный мяч чуть-чуть подольше, попытаться прорваться, забить, отбить, ударить, поцеловать, сбросить с себя идиотическую ухмылку, проступить сквозь себя на этап. Я использую единственную возможность собрать вас всех перед буквами, чтобы сказать спасибо за сотни дней, которые мы провели с вами вместе. Я не хочу выжимать никакой смысл, было очень весело, местами было жутко грустно, и, наверное, чаще было грустно, чем весело, поэтому я тут сижу и пишу эти буквы, чтобы хоть как-то выдавить из себя унижающую пресность, серость и тупоумие. Но если брать мою жизнь за пример, то все хорошее, что со мной произошло в этом мире, перечеркивает все плохое. Мне хочется сказать спасибо за то, что я жив, и за то, что иду от детства к детству. За проходящий смысл, который я не улавливал. Я ни в коем случае не жалею, не скучаю за вами, и не хочу повторений. Но было круто, пацаны. Было просто пиздато. Иногда даже слишком невероятно, слишком сказочно, чтобы в это поверить.

Круговорот твоих событий

Любви круговорот людей

Круговорот

За ворот осень залетает

Трясина тает

Глаза устало хвалят

Круговорот твоих иллюзий

Круговорот

И мой предел.

Щебечет дождь.

Светает.

***

Описание стеклянного стакана с водой имеет смысл только тогда, когда описывать нечего. Попытка проникновения на бумагу в момент пустотного и бессмысленного взгляда в пустоту. Что у нас получается, если электричество спит?

Стеклянный стакан стоит на столе в кафе. Стоит в правом углу стола прислонившись нижнеправым боком к вазону со сложным цветком или всего лишь цветком, которого я не знаю. Правоверхняя часть стакана касается стеклянной бутылки, на четверть заполненной водой. На дне стакана немного воды - полглотка. Стакан стоит. Стакан можно взять в правую или в левую руку, а можно и не брать. Можно выпить воду, вылить воду. Возможности разные. Существование стакана само по себе исключаетподтверждает твое существование как предмета касательно других предметов. Цинично говорить о том, что стакан есть просто стакан - это тоже самое, что сказать - мир есть просто мир. Стакан есть просто стакан. Со своими возможностями, которыми его наполняют предметы вокруг и мои ассоциативные возможные действия. Из всех ассоциаций, которые я могу придумать, для меня дороги две - стакан можно взять, а можно оставить стоять. Если стакан взять, то ветка возможностей ширится в прогрессии; если стакан стоит, то ветка вариативных возможностей вариативно ширится в прогрессии в моем представлении. Наполняя стакан собственными ассоциациями и встраивая его в сюжет (мы ведь не строим сюжет на существовании стакана), мы продолжаем вариативность вселенной своими вариативными возможностями. Так мы можем сказать о любом предмета в комнате. Стул, стол, книжный шкаф, тело, окно, воздух, жизнь, мир, вселенная, поток, создание сознания - ветвистая арифметика накладывается вариантами. Если усредниться и держать внутри себя сквозное ощущение пустотности - стакан превращается в чистоту предмета. Если не смотреть на стакан и представить, что его не существует - это лишь еще один вариант несуществования стакана, ноль, его отсутствие, что опять возвращает нас к тезису - вариант "не быть" - разновидность варианта быть. То, что несуществование стакана не даст нам увидеть возможности вариантов не быть не исключает этого варианта, это лишь наше незнание, наше контекстное представление или контекстное непредставление.

Оставляю стакан в покое. Стакан стоит на столе. Электричество просыпается. Я прошу себя удерживать связи и нити себя с предметами вокруг, шарю глазами по комнате.

В кафе одновременно двигается несколько людей. Движения движений основаны на связях предметов с предметами. Текст, который является созданием моего представления о внутренностях этого здания, в данную секунду появляется. В данную секунду, в данности которой одновременно двигается несколько людей, которые двигают остальные предметы во внутренностях этого здания. За рамками здания двигаются остальные прерогативные предметы, движения которых невозможно в комплексе запечатлить в данную секунду в этом тексте. Можно описать общим предложением - все двигается одновременно, все одновременно стоит. Движение относительно одного предмета к другому. Я иду в туалет. Туалет идет ко мне. Согласно меня, я иду. Согласно внеобъективного взгляда сверху, туалет идет ко мне, а мое тело всего лишь передвигает ноги. Шаг один. Шаг второй. Стакан остается стоять, туалет двигается к стакану, или я отдаляюсь от стакана, двигаясь к туалету.

За каждый предмет и идею можно зацепиться и описывать вечные описания. Такая вариативность и публицистичность данного текста, когда электричества нет. 475 слов из ничего. 479 слов из ничего. Если ты хочешь подтвердить то, что 489 слов сделаны из ничего, тебе приходится создавать еще 4 слова. Пустота сама порождает внутреннюю пустоту, а ты лишь мерило, относительно которой пустота двигается. Трезвость ума дает возможность нарицательно пользоваться словами и не боятся представлений о них. Создавая из пустоты вещи - вы порождаете пустоту. Сквозное предощущение пустоты создает взрыв. Ваше несуществование порождает взрыв. Ваше неявление порождает собой явление Христа. Только ваше существование являет собой то, что в данный момент видите и ощущаете вы. Кто вы в итоге?

Я сидел за столом и просто писал буквы. Предыдущее предложение написано уже в прошлом, то есть момента уже нет. Но я в данном моменте и повторюсь - я сижу за столом и просто пишу буквы. Если размазывать прошлые картинки с данным моментом, данной секундой, и размазать грань со своим представлением о будущей секунде - единое время является слышите проповеднический тон самому смешно хочется извиниться ничего не могу с собой поделать пишу пишу буквы вот такой я сижу за столом стыдно нет простоты нет пустоты только буквы буквы я хочу художественности стихов любви. Но зачем? Какой будет результат результата, если я опрокину мир и встану во главе всего существования себя и моей телесной души? Куда обратиться мне, если буквы, которые я пишу, я не пишу, а просто пишу и нажимаю. Стакан остается стоять на столе. Предметы двигаются в комнате, описательные действия вытекают, не останавливаются, замедляются с точки зрения моего взгляда, ускоряются, с точки зрения моего взгляда, но каким образом создавать творение, если ты не можешь объективно видеть, но только сквозно чувствовать а почему сквозно чувствовать не является единым виденьем или видением, если ассоциации бредовые сами по себе и ты лишь буквами, как звуками, буками, суками, простыми повторениями, рвениями, стихами, стаканами, собой, описываю себя через игру на инструменте.