В молодости Хаммуасипу уже насиделся в верхнем зале с круглыми красными колоннами. Тамошние обеды были чопорными, словно служение божеству. Даже явства на столе расставили по зодиаку, и каждому из “чистых” полагалась ровно половинка яблока.

А говорили там об одном и том же - как поразил Мардук северного царя Тугдамму и многих других нечестивых правителей, как поднялся из-под воды павший было город Врат, как отстраивались там храмы и как заселялись в просторные дома при ещё недостроенных храмах новоназначенные жрецы.

И было трудно сказать, что их больше радует - возрождение древнего города, открывшее сотням юношей сокровищницу древней мудрости, чьи створки - глиняные таблички, а запоры - значки старинного письма, или то, что подобное безобразие больше не повторится и жрецами будут, как и прежде, становиться лишь законные дети жрецов.

После десятка лет лет подобных разговоров сердце Хаммуасипу радовалось даже тому, что миски с будничной едой стояли на столе в уютном беспорядке, и каждый брал что хотел и сколько хотел, не нарушая, конечно, правил для мяса и фруктов.

Закончив с пивом, Хаммуасипу вспомнил об одном важном деле. Оно было не очень срочным, но откладывать его не хотел. Вдруг послеобеденный сон может стереть догадку из памяти, и вопрос затеряется среди тяжёлых вестей, что приходят вместе с караванами. К тому же, Эришти-Айя, начальница над гетерами, сидела здесь же, по правую руку.

Жрец наклонился к ней и произнёс тихо-тихо, только для них двоих:

- Вы обещали мне о чём-то поведать.

Эришти-Айя отложила хвост тушканчика, улыбнулась и только потом заговорила.

- Обратили ли вы внимание на мальчишку, что поселился два дня назад на постоялом дворе храма Шамаша? Его имя - Шикку, и он из восточных городов..

- Что удалось тебе выяснить?

- Совсем немногое. У моих девушек он не бывал. В одни дни он уходит в город, в другие не покидает из своей комнаты. Не принимает гостей и не собирается уезжать.

- Он может ждать товаров от компаньона.

- Нет. Он не похож на торговца. Скорее, это какой-то бродячий колдун.

- Приносил ли он жертвы?

- В том всё и дело, что нет!

Да, дело выглядело загадочно.

Хаммуасипу смежил веки и представил себе странного постояльца. Он всегда так делал, чтобы проникнуть в чужие планы.

На вид лет шестнадцать-восемнадцать. Значит, уже достиг брачного возраста, но едва ли слишком опытный в житейских делах. Лицо смуглое, но это от солнца, и оттенок совсем непривычный - словно речной песок. На почти идеально круглой голове - скуластое лицо с тонким носом и чуть насмешливым взглядом из-под тонких бровей. Нет, он был не из местных. Похож скорее на мидийца или вовсе одного из тех народов, которых древние летописи называют “ордой неизвестной земли”. В последнее время таких всё больше - цари приглашают наёмников из дальних голодных земель.

Длинные руки. Одет в длинную золотистую накидку. Одежда и манеры похожи на жреческие, но голова не выбрита, а отросшие волосы цвета тёмного пива завязаны на затылке и похожи на хвост мангуста. Знает классический язык, но говорит с трудом, потому что язык не родной. Имя тоже классическое, но это мало что значит. Древние имена сейчас - как медные украшения, их носят все, кто может себе это позволить.

Странно, очень странно.

Хаммуасипу был готов простить странному гостю отказ от жертв. Пусть боги накажут его сами, когда сочтут нужным. Он готов был смириться с тем, что никогда не узнает, из какой страны прибыл этот Шикку. Выяснить надо было одно - что ему нужно в городе.

Тут была какая-то тайна, и жрецу она очень не нравилась.

- Пошли к нему Ашерту,- произнёс Хаммуасипу,- Она выяснит, на что он способен. Только проследи, чтобы они встретились не в его комнате. Важно, чтобы он почувствовал себя беззащитным.

- А вы разве не будете его допрашивать?

- Нет. На нём нет вины, а у меня нет времени. Пусть лучше Ашерту расскажет мне, кто он, что делает в городе и о чём предпочитает молчать. У неё это получится лучше. Женских чар боялись даже те, кто смело шёл в самые безнадёжные битвы. Помнишь, как Ночь смогла сковать самого Шамаша?..

Миски опустели. Сидевшие за столом смотрели на Хаммуасипу и ожидали, когда он даст понять, что трапеза завершена.

Жрец спохватился и поднялся первым. Его мысли по-прежнему были заняты северянином Шикку. Видимо, будет нужен специальный быстрый ритуал, чтобы очистить сердце перед царской аудиенцией…

- Что ты здесь делаешь?- спросила Ашерту.

Шикку стоял в северной галерее храма Иштар со светильником в руке и разглядывал барельефы.

Галерея была пустынна, за тяжёлыми квадратными колоннами лежал сухой мрак. Но совсем рядом, по другую сторону храма, шумел городской рынок.

Шикку мягко повернул голову.

- Мне показалось,- сказал он,- что я где-то видел эти фигуры.

Ашерту улыбнулась. Она была одного с ним возраста, но ниже и тоньше, а потом изящней.

Юная жрица стояла в тени, чтобы солнце не жгло обнажённые руки. Под тонким хитоном проступали соски, а пряди длинных волос разбегались по плечам, словно змеи. Она улыбнулась ещё шире и блеснула белоснежными зубами.

- Если желаешь,- произнесла она на классическом языке таким тоном, словно открывала церемонию,- я могу показать тебе росписи и в других храмах.

- А вы что-нибудь знаете про эти росписи?

- Возможно, за беседой я что-нибудь вспомню.

Шикку задумался. На кончике хвоста, в который были связаны его волосы, горел солнечный луч. Потом он усмехнулся своим мыслям и посмотрел на девушку.

Слабый ветерок качнул тонкий хитон жрицы и Шикку ощутил запах лилий. Никогда прежде он не встречал такого аромата. Значит, притирания делали прямо здесь, в храмовом хозяйстве...

Шикку вдохнул поглубже, чтобы запомнить оттенки изысканного аромата и заметил, что кожа у девушки - цвета корочки на свежеиспечённом хлебе. Наверное, такая же тёплая и аппетитная.

- Я был бы рад побеседовать с вами,- произнёс Шикку. Слова приходили с трудом,- Но у вас, наверное, дела в храме. Тут большое… хозяйство. Я не смею вас отвлекать.

- Всё в порядке,- жрица наклонила голову и острая прядь волос легла на переносицу,- Поддерживать приятные беседы - это часть моей службы.

Шикку нахмурился. Здесь, в далёком западном городе, говорили на непривычном языке и классические фразы звучали странно, с шипящим прононсом. Знакомые слова сделались непривычными и Шикку постоянно казалось, что он чего-то не понимает или понимает не до конца.

- Пойдём со мной,- сказала девушка,- Забудь про старые стены. Со мной ты прикоснёшься к тайнам, которые намного приятней.

Теперь она говорила по-мидийскию.

Шикку показалось, что его облили водой из колодца. Он вгляделся в лицо девушки повнимательней.

Нет, ничего мидийского в её облике нет. Наряд - изысканный, без сомнений - не похож на строгую одежду переводчика. И тростниковой палочки для письма тоже не видно. Но если так, откуда она знает язык?

- Вы очень настойчивы,- Шикку так волновался, что по прежнему отвечал на классическом наречии,- Я удивлён. Вы предлагаете мне то, за что путешественники платят серебром. Чему я обязан такой щедростью?

- Следуй за мной,- жрица двинулась по галерее,- И ты узнаешь ответ.

Шикку пошёл следом. Он и сам не смог бы ответить, что заинтересовало его больше - девушка или тайна.

Возле поворота он попытался остановиться.

- Мне кажется, вы ведёте меня в ловушку,- сказал он,- хотя я не сделал ничего против законов людей и богов. Если я нарушил запрет, скажите мне сразу.

- Ты не нарушил ни одного запрета,- жрица не сбавила шаг и Шикку пришлось её догонять.

- Тогда за что мне такая честь?- спросил он.

- Всему своё время.

- А на рынке у вас тоже раздают бесплатные товары?

Жрица повернула удивлённое лицо.

- Ты считаешь меня… товаром?

- Нет, не считаю. Но это вопрос грамматический.