Annotation
Чулкова Ольга Николаевна
Чулкова Ольга Николаевна
Кукольник
Никто не становится хорошим
человеком случайно.
Платон
Проснулся от шума, с раздражением подумал, что опять соседи ругаются. Посмотрел на часы: половина седьмого. Выходит, проспал всего два часа. Соседи постоянно рано утром ругались. Раньше не обращал внимания, бывало, просыпался от их громких голосов, но тут же засыпал. Встал, поискал чем бы постучать по батарее, под руку попался нож, им он от души несколько раз ударил по батарее. Скандал затих, но через пару минут продолжился. " Дело ни в соседях, во мне,- подумал. - Чего я к ним цепляюсь. Ругаются, значит,- неравнодушны друг к другу. Хуже всего - молчанка. Я бы и хотел поругаться, да не с кем". Собака залаяла. "Ах ты, моя родная, с тобой не поругаешься... Кушать хочешь, гулять?" Геннадий Сергеевич погладил собаку, пошел на кухню, собака побежала за ним. Открыл холодильник, собака неотрывно смотрела на него и ждала еды. "Господи! До чего дожил, собаку покормить нечем, а она же весит меньше килограмма, еды на ладошке надо".
- Нет ничего, Доня, прости. Надо заработать на еду.
Собака залаяла.
- Нет, сегодня холодно, грязно не пойдем на работу. Сейчас бы пельмешек. Как, Доня, на это смотришь
Собака гавкнула.
--Согласна! Я даже знаю рецепт, как их лучше всего приготовить. Ставишь на газ кастрюлю с водой, немного соли, когда вода закипит, вынимаешь из холодильника пельмени, если они там есть, но у нас нет... - Геннадий Сергеевич развел руками. Собака залаяла. Он понял, что собака предлагает ему что-нибудь сделать, найти еды. "Все понимает, маленькая, в чем душа держится, а лучше иного человека".
- Гулять пойдем! - Доня залаяла, стала волчком кружиться по прихожей.
Надел куртку, замок не застегивался. Так и проходил всю зиму. "Теперь уже весна, обойдусь", - подумал. Сапоги были мокрыми со вчерашнего дня, забыл поставить под батарею. Взял поводок, открыл дверь, но собака не выходила из квартиры. "Пойдем гулять!" Доня загавкала. "Понял я, хочешь, чтобы тележку с чемоданом взял. Не могу, холодно еще, простынешь, да и не заработаем! Кто в такую погоду с детишками в парке гуляет! Пойдем к соседям наведаемся, разбудили, пусть извиняются..."
Геннадий Сергеевич взял Доню на руки, поднялся этажом выше, позвонил в квартиру соседей. Открыл Леонид.
- Достали мы тебя с утра? - спросил он.
-Да привык уже, просто сегодня сдали нервы, извините меня. Мне и поругаться не с кем.
- Мы уже помирились! - появившись в прихожей, сказала Наталья. - Сергеевич не проси денег, нам до зарплаты дотянуть надо. Ты мне уже должен!
Геннадию Сергеевичу стало стыдно. Он всегда страшно смущался, когда приходилось просить в долг. Ничего не ответив Наталье, он стал спускаться вниз по лестнице. Слышал, как Леонид говорил жене: "У человека ситуация безвыходная, ему же надо что-то есть и собачку кормить. Он и так в депрессии, а ты его по голове..."
-Сергеевич, извини, поднимайся, дам тебе тысячу, - услышал голос Натальи.
Постоял минуту, пытаясь скрыть набежавшие слезы, потом повернулся и веселым голосом сказал: "Я отдам, только на ноги встану". Доня залаяла, поддерживая хозяина. "Понимает, что еда будет, умная она, Сергеевич", -сказал Леонид, протягивая деньги. "Твоя правда, маленькая, а чувствует все, как человек. Никогда не думал, что родную душу обрету в образе такой малявки". - " Мы тебе тоже не чужие, заходи, жизнь наладится".
Шла вторая половина марта, тепла не было. Геннадий Сергеевич решил не отпускать Доню с рук, кругом лед, вода, простыть может. Но собака рвалась погулять. Характер у маленькой собачки был еще тот. Ее, такую симпатичную, все норовили погладить, а она этого не любила. И часто показывала свои острые зубки. Могла за руку цапнуть, могла зарычать так, что становилось понятно - не тронь! Но, когда они работали, то преображалась, никого не кусала, всем давала себя погладить. Геннадий Сергеевич сначала боялся, что собака может ребенка укусить, потом понял: Доня отличает работу от обычной жизни, как будто кто-то из ее предков в цирке работал. Ничему он ее не учил, в генах, видно, было заложено.
***
Шесть лет назад знакомый уезжал в Москву, к женщине, принес собаку. Геннадию Сергеевичу в то время было не до собак, но жалко стало. Была бы собака большой - не взял, большая себе пропитание найдет, не замерзнет в холод, а маленькая пропадет без человека. "Как зовут?" - спросил.- "Доня". Ушел хозяин собаки, Геннадий Сергеевич думал, что она начнет выть по хозяину, нет, собака села напротив него, неотрывно смотрела. "Надо же тебя покормить! А что ты ешь, я не спросил", - сказал Геннадий Сергеевич и направился к холодильнику. Тогда он еще работал, получал немного, но на скромную жизнь хватало. Только подошел к холодильнику, собака тут как тут. И ему показалось, что собака у него ни первый час живет, а давно. Днем он варил суп из куриной спинки, достал кастрюлю с супом, подогрел, размял картофель, потом руками разделил куриное мясо на маленькие кусочки, поставил тарелку с едой перед собакой. Она все съела и смотрела на него в ожидании добавки. "Ты же маленькая, тебе много есть нельзя", - сказал он собаке, та поняла и улеглась у его ног.
-Как ты будешь жить, не знаю. Жить со мной невозможно, да и жить мне не хочется, - сказал, обращаясь к собаке. - Давай спать ложиться. Собака не смогла запрыгнуть на диван, стала гавкать. Ему пришлось встать, посадить ее на диван.
Геннадий Сергеевич в последнее время страдал от бессонницы, засыпал под утро. Лежал в темноте, думал о том, как несправедлива жизнь. "Зачем-то же я родился? Что сделал не так?" В такие моменты казалось, что все живут нормально, по-человечески, один он оказался никому не нужным. Вспоминал, как отец говорил ему: "Окончишь институт, возвращайся домой, из тебя хороший учитель получится". Отец и мать работали учителями, они поженились на последнем курсе института, приехали в поселковую школу по распределению и остались здесь навсегда. Геннадия после института призвали в армию, попал в Афганистан, а потом вернулся домой, преподавал, как отец и мать. Старшая сестра вышла замуж, жила в Подмосковье. Ему было за тридцать, пора было обзаводиться семьей, но после первой неудачной любви, после того, как ее отец назвал его голодранцем, он решил никогда не жениться. Его устраивала работа, детей он любил. Отец в то время уже работал директором школы. Умер он скоропостижно, на глазах всего учительского коллектива, в своем маленьком кабинете. Зарплату не выплачивали три месяца, учителя просили его что-нибудь сделать. "Пойдемте в мой кабинет, - сказал он,- при всех буду звонить в область" И все учителя пошли, люди верили, что этот звонок может изменить ситуацию. Геннадий удивлялся, что мать умудряется их как-то кормить. При доме был участок земли, но отец не разрешал сажать овощи, картофель, только цветы и плодовые деревья.
- Мы же учителя, сельская интеллигенция! Какое уважение к нам будет! Может, поросят завести, кур! На три часа отвлечемся от навоза, на уроки сбегаем и опять за хозяйство! Каждый должен своим делом заниматься, надо больше читать, новое познавать, иначе неинтересен будешь детям. До революции учителя никогда хозяйством не занимались, с народом общались, культурные мероприятия организовывали.
Отец сел за стол, нашел в блокноте нужный номер телефона, в кабинете установилась тишина, всем казалось, что после этого звонка наверху одумаются, будут платить зарплату. Отец говорил, что людям есть нечего, а у всех дети, обуть, одеть надо. Никто не слышал, что ему отвечают. Вдруг он поднял голос, закричал в трубку:
