– Мы помоем посуду, Бетси, – сказала она. – Я настаиваю. Идем, Джереми.

Кейт и Джереми перешептывались на кухне.

– Послушай, Кейт, это просто. Скажи, что у тебя разболелось горло, и мы…

– Джереми, мы не можем! Никто в это не поверит. Бетси безумно оскорбится. Она поймет…

– Ради бога, какое это имеет значение? Наша поездка превратилась в сущий ад. Эта семейка всегда была сумасшедшей… но теперь, похоже, они окончательно слетели с катушек.

– Джереми, мы не можем. А как же яблоки… и Берди?

Он раздраженно швырнул на печь мокрое полотенце.

– Берди сама о себе позаботится. Ты не тащила ее сюда насильно. Вдобавок, кажется, ей здесь нравится. И неудивительно. С нее станется! Эта женщина обожает чужие драмы и скандалы, они для нее как воздух. В ней нет ничего человеческого.

– Это неправда. Она вовсе не такая. Ты всегда…

– Ладно, мне нет дела до Берди. Здесь есть другое полотенце?

– Да, в буфете, на нижней полке.

– Тут есть все, кроме полотенец. – Джереми пошарил рукой наугад в глубине буфета, где лежали грелки, чайник, крышки от молочников, кружевные салфетки и подставки под горячее. Несомненно, их бережно хранила мать Элис, но после ее смерти всем этим никто не пользовался. Внезапно с одной из полок посыпались на пол потускневшие кольца для салфеток. – Проклятье!

– Какой же ты растяпа, Джереми! Вечно ты как слон в посудной лавке!

Кейт на пару с мужем бросилась собирать кольца, и они со всего маху столкнулись лбами. Джереми вскрикнул и сел на пол, держась обеими руками за голову.

Кейт выпрямилась, чувствуя злость. Дверь на кухню отворилась, и показалась рыжая всклокоченная грива Джилл.

– О, простите! – Глаза ее округлились, брови взметнулись вверх.

– Входи, Джилли, все в порядке. Мы просто пытались нокаутировать друг друга, – отозвалась Кейт. К ней неожиданно вернулось хорошее настроение. Она протянула руку и помогла Джереми подняться.

– Ну вот, еще несколько мозговых клеток отдали концы, – простонал Джереми, потирая лоб. – И без того дело дрянь…

– Я пришла предложить свою помощь, – сказала Джилл. – Хотя, если честно, мне просто стало невмоготу. Жуть какая-то. Что происходит?

– Сам не пойму, – буркнул Джереми. – В любом случае мы, наверное, завтра уедем. Кейт неважно себя чувствует.

– Даже думать не смей, Джереми Дарси. Хочешь уехать и оставить нас с Ником торчать здесь с милой семейкой Тендер? – гневно прошипела Джилл.

– Мы никуда не уедем, Джилл. Конечно, мы остаемся, – спокойно заметила Кейт. – О черт, перчатки порвались. Джилли, я видела в столе упаковку. Достань, пожалуйста.

– Разумеется, мы можем уехать, если ты заболела, Кейти…

Джереми не собирался так легко сдаваться, но прежде, чем он успел продолжить, дверь открылась снова и на кухню проскользнул Ник.

– Что это с тобой, в самом деле, Джилл? Удрала и бросила меня там одного. – Он повернулся к Джереми. – До сих пор Бетси цеплялась к Сонси и Элис, а теперь накинулась на Анну. Они словно две кошки на раскаленной крыше.

– Понятно, – вздохнула Кейт. – Мы прошли через это вчера вечером. Ужас.

– Когда-нибудь эта женщина доиграется, ее убьют, – угрюмо проворчал Джереми.

– Да, бедняжка Бетси. – Кейт огорченно покачала головой. – Она действительно всем желает добра…

– Ох, Кейти, ты безнадежна. – Джереми смерил жену снисходительным взглядом. – Никому она не желает добра – пошевели мозгами! – а желает только одного: чтобы все плясали под ее дудку.

– И все же мне кажется, ее что-то тревожит, правда, – горячо возразила Кейт. – Сегодня вечером она так странно смотрела на Уилфа… И выглядела испуганной, говорю тебе…

– Ну, он чудной субъект, это уж точно, – протянул Ник, задумчиво поглаживая бородку. – Все эти его истории… нагоняют смертную тоску.

– А Элис? Просто жуть берет! – фыркнула Джилл. – И все же лучше бы Бетси оставила ее в покое. Старуха явно не желает уезжать из своего дома. Ей нравится жить в окружении всей этой рухляди. Хоть она и не знает, где что лежит, Элис утешает мысль, что все рядом, в доме, а остальное ее не волнует. Между прочим, кто хочет сыграть в маджонг?[6] Хотя я предпочла бы «Скрэббл»[7], и Элис точно знает, где доска. Я бы вправду не отказалась сыграть. Что скажете?

– Слушай, Ник, а из-за чего Бетси на этот раз взъелась на Анну? – вмешалась Кейт, проигнорировав предложение Джилл. – Дело ведь не в пиявке, правда?

– Нет.

– Что же тогда?

– О, когда я уходил, нам читали нудное нравоучение о грехах Дэмиена Трелора, – беззаботно ответил Ник, разглядывая ноготь на большом пальце. – Как он жестоко обращался с бедной малюткой Анной, какой он напыщенный, тщеславный и развращенный – словом, настоящий моральный урод.

– О, ради всего святого! – взорвалась Кейт. – Это просто глупо. Дэмиен не такой уж злодей.

– Он малость туповат, – заметил Джереми. – Не понимаю, что Анна в нем нашла…

– На самом деле он очень умный и привлекательный мужчина, – с внезапной горячностью перебила его Джилл, повысив голос.

Кейт и Джереми удивленно повернулись к ней. Она смотрела на них с вызовом. Ее белое, усеянное веснушками лицо зарделось.

– О, с недавних пор Джилл – страстная почитательница Дэмиена, – невесело усмехнулся Ник, бледный как полотно. – Всякое слово против него вызывает бурю. Они сейчас вместе работают над книгой. Между ними очень тесная связь, даже, можно сказать, интимная.

– Замолчи, Ник, ты несешь вздор! – резко выпалила Джилл. Она повернулась к Кейт: – Дэмиен действительно написал превосходную книгу об антиквариате Австралии и сделал к ней фотографии, которые тоже очень хороши. Он издает ее в «Пинкис», а я его редактор. Только и всего. Это важная книга, поэтому я сижу над ней целыми днями. Вдобавок Дэмиен настоящий перфекционист, вот мне и приходится постоянно с ним встречаться. Это обычная работа, в ней нет ничего особенного.

Джилл говорила жестко, воинственным, грубым тоном, который совершенно ей не шел, оттого ее слова звучали не слишком убедительно. Определенно Дэмиен был причиной раздоров между нею и Ником.

– Ну, если всех своих авторов вы окружаете такой трепетной заботой, с какой ты обхаживаешь этого прохвоста, чудо, что «Пинкис» еще не закрыли, – презрительно фыркнул Ник.

Кейт оторопело уставилась на него. Куда подевался прежний – веселый и добродушный – Ник, ее верный союзник, когда требовалось утихомирить их немного взбалмошных вторых половин? Бледное лицо исказилось, холодные глаза сощурились, рот оскалился. Ник ревновал. Это казалось невероятным. Послышался отдаленный шум – в парадную дверь постучали, кто-то пошел открывать. «Только бы Зои не проснулась», – подумала Кейт.

– Ты ведешь себя оскорбительно и глупо, Ник, – произнесла Джилл все тем же резким тоном. – Если тебе больше нечего сказать…

– О, мне есть что сказать. Я вижу тебя насквозь. Самое смешное, что у тебя на редкость дурной вкус. Боже! Чертов Дэмиен Трелор! Отвратительно.

Все четверо молча стояли, глядя друг на друга, потрясенные этим внезапным взрывом животных чувств. Их дружба длилась не один год, и хотя обе пары переживали взлеты и падения, они никогда не переступали известных границ, даже если Кейт, мрачная как туча, делилась порой своими секретами с Джилл за чашкой кофе в обеденный перерыв, а Ник, смущенный и расстроенный, жаловался Джереми на жизнь за кружкой пива после работы.

Кейт положила руку Нику на плечо:

– Слушай, не…

Дверь отворилась. В кухню заглянул Крис. Его красивое смуглое лицо было напряженным и хмурым.

– Простите, если помешал… Джилл, тут кое-кто тебя спрашивает.

– Меня? Кто бы это мог быть? – Изумление Джилл выглядело почти комичным.

– Хм… это Дэмиен. Дэмиен Трелор.

Следующие полчаса стали для Анны настоящим кошмаром. Дэмиен улыбался, очаровательный, как всегда, лишь тихий голос и легкая скованность движений выдавали крайнее напряжение, заметное, возможно, одной лишь Анне. Когда раздался стук в дверь и Родни бросился открывать, она испытала облегчение. Неважно, кто пришел, лишь бы избавиться от навязчивого внимания матери, от молчаливой тревожной заботы отца, от самодовольных ухмылок Родни, от снисходительного превосходства Криса, от страданий глупышки Сонси, от заметного смущения и неловкости Ника и Джилл, которые сбежали на кухню.