– Хорошо, – сказала Сара и села за стол.

Фергус II проскользнул в приоткрытую дверь, и Кристиан плотно закрыл ее за ним. Потом он подошел к столу и разложил на две тарелки лепешки и бекон.

За окном продолжал идти снег. Деревья постепенно превращались в белые сугробы. Вскоре небо потемнело, снегопад усилился, подул сильный ветер. И теперь за окном была видна только белизна.

– Чем займемся сегодня? – спросил Кристиан, когда Сара закончила мытье посуды.

– Я бы хотела взглянуть на вашу одежду, – объявила она.

– Как скажете. Но, как вы понимаете, отправляясь в Шотландию, я одеваюсь не так, как на лондонский бал. Тогда какой в этом смысл?

– Разумеется. Но дело в том, что в Лондоне одежда чрезвычайно важна. Все видные джентльмены покупают шляпы у Ярдли, костюмы – у Вестона, рубашки – у Мартина, а обувь – у Хоби. И да, я вижу иронию в том, что читаю вам лекцию о модной одежде, когда на мне только халат.

Мистер Кристиан улыбнулся.

– В любом случае продолжайте. В халате вы мне нравитесь еще больше.

Сара вспыхнула, а Кристиан невозмутимо отпил кофе, явно не видя в своем замечании ничего предосудительного.

– Что же касается магазинов Ярдли и Вестона, я, кажется, слышал о них от Оуэна Монро.

– Вы знакомы с лордом Оуэном?

Кристиан кивнул.

– Да, лорд Оуэн о них знает все. Он всегда превосходно одет – достойный соперник самого Браммела.

– Вы помните Монро?

– Ну конечно. Он… – Она замолчала, сообразив, как неприлично это прозвучало. Сына графа она помнит, а мистера Форестера – нет. – Я хотела сказать, что он знает толк в одежде.

– Я всегда считал, что чем проще, тем лучше.

– Да, простота имеет значение. Но нельзя забывать о качестве. Нет никого привлекательнее мужчины, одетого в хороший черный вечерний костюм с идеально завязанным белым галстуком.

– А я-то думал, что леди привлекают ум и обаяние.

– Они нам тоже нравятся, – ухмыльнулась Сара.

– Прекрасно. Тогда я принесу одежду. Можете изучать ее, сколько хотите.

Кристиан вернулся через несколько минут и бросил на софу ворох одежды.

– Жду вашего приговора, миледи, – сказал он и поклонился.

Сара встала и разгладила халат. Она вела себя в высшей степени неприлично. Во-первых, она не была должным образом одета, а во-вторых, она собиралась перебирать мужскую одежду. Немыслимое поведение для Лондона! Все же Шотландия – странное место. Такое впечатление, что принятые в обществе правила не имели здесь никакого значения. Сара чувствовала себя здесь свободной и немножко дерзкой.

Она решительно подошла к груде одежды и уставилась на нее сверху вниз. Одежда показалась ей идеально чистой, хотя и немного помятой. Камердинер ее отца упал бы в обморок при одной только мысли о подобном обращении с вещами. Она взяла темно-синий сюртук и встряхнула его.

– Это… приемлемо.

– Приемлемо? – Кристиан нахмурился.

– Да. Я имею в виду, что покрой хороший, но…

– А как начет этого? – Он выдернул из вороха одежды рубашку и показал ей.

– Мне необходимо внимательно посмотреть, прежде чем я смогу составить собственное мнение.

Не дав ей времени, чтобы запротестовать, Кристиан сорвал с себя теплую фланелевую рубашку и стал надевать другую. У Сары перехватило дыхание. Несколько секунд она молча смотрела на широкую грудь мужчины, потом, опомнившись, развернулась и уставилась в противоположную сторону.

– Прошу прощения, – буркнул Кристиан. – Я не подумал.

– Все в порядке, – выдавила она, не поворачивая головы. – Просто дайте мне знать, когда будете скромно… я хотела сказать, прилично одеты.

– На мне рубашка, – объявил Кристиан, и Сара перевела дух.

Несмотря на заверение, что он выглядит уже вполне пристойно, Сара решила сначала посчитать до десяти и только потом поворачиваться. Так будет надежнее. Считая в уме, она продолжала думать о его широких плечах, освещенных пламенем камина, его бугристых мускулах, плоском животе. У нее пересохло во рту. Этот мужчина определенно находит время для спорта.

Наконец, обернувшись, она убедилась, что на нем действительно надета рубашка, а на шее болтается незавязанный галстук. Она оценила рубашку.

– Эта вещь немного помята, но хорошего качества. Где вы покупаете рубашки?

– Не у Мартина, – признался Кристиан с несколько виноватой улыбкой.

Сара указала взглядом на галстук.

– Какой ваш любимый узел?

– Разве я должен иметь любимый узел?

Сара покачала головой и украдкой улыбнулась.

– Тогда покажите, как вы завязываете галстук.

Кристиан быстро его завязал. Узел получился непрезентабельным и слегка кривоватым.

– Так вы завязываете галстук, когда идете в Лондоне на бал? – недоверчиво спросила Сара, уперев руки в бока.

– Да, а что не так?

– Ну, как вам сказать. Мне кажется, этот узел немного… простоват. Вы так не считаете?

– Я люблю простоту.

– Позвольте мне? – Она снова указала взглядом на галстук.

– Конечно.

Сара подошла ближе. От него пахло древесной стружкой. Подняв голову, она заглянула ему в глаза. Они сверкали весельем.

– Вы находите это забавным? – спросила она.

– Немного. Я никогда не уделял особого внимания одежде.

– Я пытаюсь вам помочь – по вашей просьбе. – Интересно, почему она никогда раньше не замечала, как хорошо пахнет древесная стружка. Запах отвлекал. Она сглотнула и нахмурилась.

– Да. – Кристиан кивнул и сжал губы, чтобы не улыбаться. – Конечно. Я сделаю все, что скажете.

Сара вздернула брови, подняла руки и быстро развязала созданный им узел. Интересно, с какой стати у нее дрожат руки?

– Я покажу вам мой любимый узел.

– Вы – эксперт в завязывании галстуков? – спросил Кристиан.

– Я много раз помогала Харту.

– Вместо его камердинера?

На этот раз Сара постаралась не обращать внимания на исходящий от мистера Форестера запах. Она не сомневалась, что теперь никогда не сможет вдыхать запах древесной стружки и не вспоминать о нем. И, разумеется, не забудет, как он выглядит без рубашки. Еще она старательно игнорировала то, что ее руки касаются его короткой бородки. Быть может, именно поэтому они немного дрожат? Почти незаметно. Сара нахмурилась.

– Камердинер Харта пьет. – Она усмехнулась. – Со всеми вытекающими из этого прискорбного факта последствиями.

– Что? Тогда почему ваш брат его не уволит?

– Харт слишком добросердечен. Отец почти каждый день угрожает уволить несчастного, но Харт об этом даже слышать не хочет. Мой брат слишком сильно привязывается к людям. Нередко даже в ущерб себе.

– Забавно, – пробормотал Кристиан, упорно глядя на что-то, расположенное над головой Сары. – Мой отец говорил то же самое обо мне.

– Это вовсе не плохая черта, – отметила Сара, не менее упорно глядя на галстук, который завязывала.

– Попробовали бы вы сказать то же самое моему отцу. Впрочем, это невозможно по многим причинам, – буркнул Кристиан. – Главная из них заключается в том, что он уже умер.

– О, мне очень жаль!

– А мне нет. Он никогда не одобрял ничего из того, что я говорил или делал.

– Я вас понимаю, – вздохнула Сара. – То же самое происходит между мной и моей матерью.

– Но разница в том, что вы цените то, что она говорит. Ее слова имеют для вас значение. Иначе вы не упоминали бы ее так часто.

– Что? Ох, мне даже думать не хочется, что она говорит обо мне сейчас!

– Если у нее есть сердце, – сказал Кристиан, – то она сейчас пытается понять, почему ее любимая дочь сбежала, и она вне себя от беспокойства.

– Могу вас заверить: и то и другое крайне маловероятно.

– Почему вы так думаете?

– «Делай, что тебе сказано, Сара», – проговорила она резким строгим голосом, явно подражая матери. – Это ее любимые слова, адресованные мне. После побега я уже должна была посетить полдюжины всевозможных званых вечеров. И самым главным для матери является то, что я недоступна для лорда Брэнфорда, рискую погубить свою репутацию и подвергаю риску помолвку, на которую она всем сердцем надеется.