— Лия?
Девушка вскинулась, вскочила на ноги, уставившись на меня как на привидение. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки.
— А, это вы, мадам Арима...
Лия отерла мокрые дорожки со щек, попыталась улыбнуться, но губы задрожали и, переведя взгляд с меня на человека, лежавшего на узкой кушетке, она произнесла:
— Я не могла не прийти попрощаться с Дагги.
Лицо девушки исказилось, она снова тихонько заплакала.
У меня перехватило горло. Подойдя к Лии, я попыталась ее обнять, но посмотрев на укутанное простыней до подбородка тело, изможденной худобы которого не могла скрыть ткань, прикусила губу, поняв что ни жесты, ни слова не способны утешить девушку: даже кибердиагност на запястье Да-Дегана казался балластом, прилаженным для того, чтобы тело не унесло сквозняком.
Не сдержавшись, Лия всхлипнула — словно заскулил брошенный всеми щенок, а у меня сжалось сердце — в который раз за этот день.
Рассматривая Да-Дегана, я пыталась отделаться от ощущения нереальности происходящего. Мне не доводилось видеть настолько истощенного человека: его лицо — обтянутый кожей череп, пальцы, как сухие, изломанные ветки. Но, вопреки всему, Да-Деган жил — грудная клетка медленно поднималась и опадала, дыхание было редким, но ровным, и куда более явным, чем несколько часов назад.
— Дагги, — Лия подошла к нему, положила руку на исхудавшие пальцы воспитателя, и зашептала жарко, горячечно, словно молясь какому-то древнему божеству, — не уходи, не покидай меня. У меня никого не осталось. Даже отец стал совсем чужим, он смирился с тем, что отдаст меня Анамгимару Эльяна....
Человек на кушетке неожиданно шумно вдохнул, распахнул глаза и уставился сквозь девушку невидящим взглядом. Потом взгляд сфокусировался, стал осмысленным, а лицо исказила тревога. Тело напряглось, задрожало, пальцы впились в край кушетки. С неимоверным усилием, Да-Деган оторвал голову от подушки. Потом шевельнул губами, сглотнул и внезапно обмяк. Разжались пальцы, разгладилось лицо, из горла вырвался выдох. Да-Деган упал назад на кушетку и снова впал в забытье.
Борясь с ощущением, что человек умирает у меня на глазах, я заставила себя сорваться с места, коснуться его руки, и остановилась, наткнувшись взглядом на индикатор кибердиагноста, успокоительно подмигнувший мне ярко-оранжевым. Я застыла, едва веря собственным глазам. Непостижимо! Вероэсу удалось стабилизировать состояние Да-Дегана меньше чем за сутки. И это в условиях крайнего дефицита лекарств и при почти полном отсутствии техники. Но как?
Закружилась голова, земля выскользнула у меня из-под ног, я попыталась ухватиться за стену, и почувствовала, как кто-то подхватил меня и силком вытащил в соседнее помещение. Усадив в кресло, Вероэс поднес к моему лицу склянку с неприятно пахнущей жидкостью, но даже резкий запах аммиака не помог мне забыть того, как казавшийся почти мертвецом человек открывает глаза, поднимается с места и...
— Дали Небесные! — выдохнула я, отдышавшись — Дагги ... выживет?
— Может быть. Но не болтай об этом, — попросил свекор и, протянув мне кружку, сказал: — вот твой стимулятор. Пей.
Глотнув отвара, оказавшегося неожиданно горьким, я вновь посмотрела на медика.
— Спасибо. Но что за фокус ты проделал?
Прижав палец к губам, Вероэс бросил быстрый взгляд туда, где за перегородкой угадывался силуэт Лии и вновь посмотрел на меня.
— Слышала что-нибудь о синдроме Тайнари?
Упершись взглядом в лицо Вероэса, я почувствовала, как у меня вопросительно приподнимаются брови.
Слухов об аномалии, проявлявшейся в необычайном долголетии и выносливости, ходило достаточно. Но ни от одного биолога и медика о фактах, подтверждавших реальность синдрома Тайнари, я ни разу не слышала. Стоило о нем упомянуть, биологи презрительно кривили губы. Даже название синдрома восходило к мифическим существам — метисам людей и Звездных Бродяг.
— Да-Деган единственный в наше время носитель данной аномалии, — прошептал свекор. — Ты ведь в курсе, что он не так юн, как кажется. Мы с ним ровесники.
Я снова уставилась на Вероэса удивленным взглядом. Дали небесные! Да-Деган казался ровесником Дону и Лии. Но не этому седому ежу, которой приходился мне свекром. Поверить Вероэсу было невозможно. Но и не поверить... все равно, что поставить под сомнение доверие собственной памяти.
— Знаешь, — Вероэс пожал плечами, словно прочитав мои мысли, — я бы тоже не поверил, если бы не знал что к чему. Потому и не спорил, когда ты помчалась в форт. Подумал — вдруг он выжил. Ему ведь уже доводилось выживать в экстремальных условиях. Да-Дегану было всего лет пятнадцать, когда его нашли в поврежденном разгерметизированном корабле Стратегов; вместе с трупами экипажа и пассажиров доставили в морг, где он и очнулся.
Облизнув пересохшие от волнения губы, я, глядя свекру в глаза, прошептала:
— Чушь собачья!
— Как знаешь...
Вероэс ушел, а я продолжала ворочать ставшие неподъемными мысли. Казалось, эту историю я уже давным-давно слышала. Но сколько не вспоминала, вспомнить где и от кого, не удалось.
Зато подумалось о другом: я так и не разгадала, за что Да-Дегана отправили в форт. В прежней жизни он казался покладистым, тихим, бесцветным. Никогда и ни с кем не спорил. Но, ни с кем не споря, трудно нажить врагов. Что-то заставило Да-Дегана изменить своим привычкам? Что хотел от него Энкеле Корхида? Почему решил предать забвению?
Вопросы... Ответов на них я незамедлительно не получу. И нечего сидеть, вертеть напрасные мысли и зря тратить время. Дел полно. Запахнув шаль, я направилась в свои апартаменты.
В резиденции было поразительно тихо — не слышно шагов охраны, не видно слуг. Только капли стучались в окна, выбивая замысловатый ритм на стеклах. Четвертый час утра. Даже самые стойкие спят. Да и как не уснуть под звук дождя?
Подойдя к окну, я коснулась прозрачной преграды пальцами — словно ловя капли, скользившие по другой стороне стекла.
Вспомнилось, заставив отбросить сомнения, как я держала в руках камень Аюми. Бродяги существовали — в этом не осталось сомнений. Губы искривило усмешкой.
Были — не были, могли — не могли? В бездну, какая разница?! В старых легендах больше правды, чем казалось мне раньше. А что еще из полагаемого ложным окажется истинным?
Уткнувшись лбом в стекло, я прикрыла глаза пытаясь об этом не думать. Я не открыла глаз, даже заслышав приближающиеся шаги. Подумалось — идет кто-то из слуг. Ошибку я поняла, когда шаги смолкли, приблизившись почти вплотную.
— Госпожа Арима, если не ошибаюсь, — произнес некто бархатным голосом, от звука которого я вздрогнула; мурашки побежали по позвоночнику снизу вверх, стреляя искрами в мозг и вздыбливая волоски на коже. — Наслышан. Стало быть, вот вы какая: настоящая леди, добродетельная супруга ветреного коменданта. Надо признать, слухи не врут. Вы очаровательны.
Я обернулась с намерением поставить заговорившего со мной наглеца на место, посмотрела ему в глаза и застыла, растеряв всю уверенность.
Я не сказала ни слова. Даже пошевелиться я не могла, скованная оторопью, как северная река зимним морозом.
Обуявший меня страх не позволил отвернуться или сделать шаг в сторону, не позволил заговорить. Этот страх был сродни безотчетному детскому ужасу — когда придумав существ, таящихся в темноте, я лежала под покрывалом, пытаясь умерить дыхание и слушая неожиданно громкий стук своего сердца, и трепетала от мысли, что он был слышен и тем, кто таится в ночи.
Все что я могла — смотреть в лицо незнакомца, на котором неожиданно возникла улыбка.
Он был симпатичен, этот мужчина, а также высок, строен, подтянут. Он не мог не нравиться женщинам: обольститель с властным выражением лица. Я почти любовалась ироничным прищуром карих, чуть удлиненных глаз, четко очерченным подбородком, высокими скулами, носом с небольшой горбинкой. Даже широкие губы сластолюбца не могли уменьшить ощущения силы, исходящий от его лица. С мокрых, приклеившихся ко лбу волос медленно сорвалась капля, поползла вниз, и на мгновение мужчина отвлекся, чтобы смахнуть ее. Отвел взгляд.
