Дмитрий был на два года старше и внешне совершенно не походил на Александра. Он был меньше ростом, но более крепок, имел небольшой животик, который, впрочем, ему совсем не мешал. На его голове росли прямые черные волосы, а на щеках уже виднелась мужская щетина. Тело Дмитрия было весьма коренастым, а руки от постоянных ратных упражнений были довольно грубы. Он выглядел старше своих двадцати лет. Однако за счет такой, настоящей мужской внешности, он пользовался огромной популярностью среди женщин. Лицо имело какое-то мужественное по-настоящему рыцарское выражение, но, несмотря на это, он отличался превосходным чувством юмора и был мастером скорчить гримасу, которая без слов объясняла его отношение к тому или иному вопросу.

Оба друга были максималистами, что объяснялось их молодостью. Однако хорошее воспитание и образование, способность все схватывать на лету и изощренность ума многому их научили за время жизни в столице.

Сколько история знала примеров, когда друзья ссорились из-за прекрасного пола. Но нашим друзьям очень повезло, и они честно разделили все женское население столицы между собой. Александр предпочитал юных девиц, а Дмитрия тянуло к женщинам постарше. Поэтому спора из-за слабого пола у них никогда не возникало.

Спустя два часа колонна достигла города Фуна. Этот небольшой приграничный город, был важным форпостом государства и одним из самых богатых феодов (5) Феодоро. Его построил и укрепил еще прадед Александра Алексей I в противовес расположенной у Черного моря генуэзской крепости Луста. Тогда это было совсем небольшое укрепление больше напоминавшее форпост. Князь Алексей поступил мудро и сделал Фуну феодом наследника престола. В результате этого все потомственные князья, стремясь превзойти предыдущего, укрепляли и совершенствовали ее. Также расположение города было крайне выгодным, через него пролегала одна из главных дорог с генуэзского побережья к степям Крымского ханства и богатые проездные подати оседали в казне княжичей. Уже спустя двадцать лет город и его окрестности стали одиннадцатой турмой княжества и ее владельца стали величать архонтом. Поэтому, несмотря на скептицизм Александра, Фуна к тому времени была не такой уж и маленькой и насчитывала не меньше трех сотен дворов, и захолустьем ее можно было назвать с большим трудом.

В первый раз, и до этого момента последний, княжич посещал свой феод около полугода назад. В тот приезд он пробыл там совсем недолго, но отдал важное распоряжение о постройке часовни Святого Феодора Стратилата Воителя (6), в крепости над городом. Деньги на ее постройку собирали из проездных пошлин.

И вот он с удивлением обнаружил, что церковь уже достроена и, возвышаясь над крепостью и городом, выглядит как-то по-особенному свято. Уже стемнело, и по обе стороны церкви зажгли два больших факела, что придало ей еще более величественный вид. Глядя на нее, Александр подумал: "А действительно, не стоит огорчаться, ведь здесь в Фуне у меня есть отличная возможность научиться править. Если у меня получится слаженно руководить своим феодом, то это впоследствии поможет мне научиться управлять всем княжеством". И уже более повеселев, он въехал в замок.

В это же самое время за алым закатом августовского солнца одиноко наблюдал человек в Мангупе. Это был не просто зевака, который идя по улице, остановился и засмотрелся на солнце. От одного только слова этого человека зависела жизнь любого жителя в княжестве, да и жизнь самого княжества в целом. На третьем этаже высокой башни пристроенной к княжьему дворцу стоял князь Феодоро Михаил I Гаврас. Он периодически поднимался туда и осматривал свои владения, которые очень хорошо просматривались с такой высоты. Ему было сорок три года. Он был очень высокого роста, худощав, но жилист и весьма хорош собой.

Михаил Гаврас глядел на закат и размышлял о жизни. Сколько всего сделал он на своем веку для княжества, а сколько ему еще нужно сделать. Он сумел отказать туркам в уплате мучительной дани, смог вести политику княжества без утомительных войн и укрепил экономику до небывалой прочности. Но все мысли князя были устремлены к восточной границе княжества, куда направлялся его сын и наследник Александр. Правильно ли он сделал, что отправил сына в изгнание. Сможет ли Александр сам справиться со всеми трудностями в Фуне, не погорячился ли он, приняв такое решение. В этот момент к нему подошел его наставник и друг – Стефан Андроник:

– Переживаете, Ваша Милость? – спокойно спросил он.

– Немного, Стефан, – сказал, обернувшись, Михаил.

– Не стоит, мой князь. Вы прекрасно воспитали Александра, он славный юноша и настоящий Гаврас. Если он сейчас сам преодолеет все трудности, то станет поистине достойным наследником княжеского престола.

– А если нет? Он еще так молод и горяч.

– А вы вспомните себя в его возрасте. Уж я–то помню…, – улыбаясь, сказал Стефан. – Доверьтесь своему сыну, и я уверен, он вас не подведет. Он настоящий сын своего отца, уж поверьте мне.

– И рядом с ним есть настоящий Андроник, – уже улыбаясь, добавил Михаил Гаврас. – Ты прав, что будет, то будет. Это все закат навеял на меня грустные мысли. Что у нас там с ужином?

– Уже все готово, мой князь.

И с этими словами они отправились принимать вечернюю трапезу. А закат все так же зловеще алел в безоблачном августовском небе и был предвестником множества бед, которые в ближайшие шесть лет настигнут все княжество.

Турмарх гарнизона крепости Фуна, Михаил Костас был одним из самых опытных воинов княжества. За его плечами, была не одна успешная военная операция, поэтому он руководил дружиной слажено и четко. Сам Михаил был высокого роста, очень крепкого телосложения, с короткими черными волосами и черной небольшой бородкой, которая украшала его большое и вечно улыбающееся лицо. За массивное тело солдаты между собой шутливо называли его «богатырем».

По утрам не было нужды трубить в горн для построения дружины, потому что басовый голос Михаила и так будил всех обитателей замка.

Костас был уведомлен о приезде княжича и поэтому успел подготовить гарнизон к встрече с ним. На его голове красовался только что вычищенный до блеска шлем, тело покрывала кольчуга, поверх которой располагалась накидка, а на ногах были новенькие сапоги. Поэтому вид у него был весьма торжественный.

Дружинники старались также быть на высоте и в ожидании господина привели свой внешний вид в полный порядок. Несмотря на то, что целый день их с поручениями гоняли до седьмого пота, все они выглядели помпезно и радовались приезду молодого архонта.

Когда Александр въезжал в главные ворота, дружина образовала собой живой коридор. Первыми стояли два дружинника с именными флагами княжича, на которых был изображен его герб – золотая колыбель на зеленом щите. На них были геральдические табарды(7), а за ними стояли дружинники с факелами. Александр и его сопровождающие были обрадованы и приятно удивлены такой теплой встрече. Поприветствовав свою дружину, княжич обратился к Костасу:

– Рад Вас видеть, Михаил, – сказал, слезая с коня, Александр. – Вижу все в полном порядке, – добавил он, обнимая Костаса. – Я прошу, позаботьтесь о размещении моей свиты и дайте распоряжение на кухню – пускай приготовят ужин, а то мы страшно голодны с дороги.

– Все уже сделано, Ваша Светлость, – ответил турмарх, учтиво поклонившись.

– Вот и прекрасно, – сказал Александр и перевел взгляд на человека стоявшего рядом с Костасом. Им был топарх города Гавриил Домнин.

– Приветствую Вас, почтеннейший Гавриил. Я думаю, что о делах турмы мы поговорим завтра, на свежую голову, а сегодня я приглашаю Вас отужинать вместе с нами.

– Для меня это великая честь, княжич, – учтиво ответил Гавриил.

– Ну что, друзья, мы идем ужинать, а после отправляемся спать. Все за мной! Михаил, отпустите гарнизон отдыхать и тоже присоединяйтесь к нашей трапезе.

С этими словами княжич и его приближенные направились к двухэтажному донжону(8), пристроенному к оборонительной стене.