Их отправили из Санкт-Петербурга в июле 1826 года двумя партиями по четыре человека (21 и 23 июля) на подводах в сопровождении жандармов и фельдъегерей. Это и было началом этапирования декабристов в Сибирь.

Первыми на двух подводах отправили: В. Л. Давыдова, А. З. Муравьёва, С. П. Оболенского и А. И. Якубовича. За ними последовали П. И. и А. И. Борисовы, С. Г. Волконский, С. П. Трубецкой, тоже на двух подводах. Люди состоятельные, хоть и осужденные, они, естественно, везли на каторгу разнообразные скарб, даже не предполагая ужасов, которые их ожидают.

До Иркутска добирались 37 дней. В первое время работали на солеваренном и винокуренном заводе близ Усолья, но за послабление начальства были отправлены в Благодатку.

Туда они прибыли в октябре 1826 году. Что они увидели? Деревушку с кривыми избушками, кривую же улочку у подножия горы, где каторжники добывали серебросвинцовую руду и оголённые сопки, на которых лес практически был вырублен для заводских печей.

Мария Волконская, а вслед за ней и наши современники, утверждают, что лес вырубали в целях предотвращения побегов каторжников. Если бы они оказались там в роли каторжников, то сами бы отказались от побегов: бежать некуда, а в тайге ждёт неминуемая гибель. Могла ли Мария Волконская представить, что она одна окажется в любом месте Забайкалье XIX века, где на сотни километров нет людей, а морозы доходят до 50 градусов?

В наше время тайга в Благодатке разрослась и буйствует красками, растениями, живностью.

О Благодатском руднике есть воспоминания Марии Волконской, Михаила Бестужева, Евгения Оболенского, может быть, и других декабристов.

По свидетельству М. А. Бестужева в Благодатке их поместили: «В тесную грязную каморку, на съедение всех родов насекомых и буквально задыхались от смраду…» Единственным их отдыхом был вывод на работу, когда они имели возможность дышать свежим воздухом.

Полагаю, что эти восемь декабристов, а также сосланные на каторгу солдаты, о которых сведений значительно меньше, в полной мере испытали ужасы каторги именно в период пребывания в Благодатском руднике. Вряд ли такие тяготы они испытывали позже…

Евгений Оболенский писал в своих воспоминаниях о том, что их спускали на глубину более 70 сажен, местом их работы был Крещенский провал. Место можно увидеть и сегодня. Режим работы – с 5 утра до 11 часов дня. Кандалы не снимались. Норма – добыть 3 пуда руды и перенести на носилках. (Три пуда – 48 килограммов). Записи тюремного врача свидетельствуют, что очень скоро после прибытия все они заболели.

А вот абзац из воспоминаний о Благодатке Марии Волконской: «Тюрьма находилась у подножия высокой горы; это была прежняя казарма, тесная, грязная, отвратительная. Трое солдат и унтер-офицер содержали внутренний караул; они никогда не сменялись. Впоследствии поставили 12 казаков при унтер-офицере для наружного караула. Тюрьма состояла из двух комнат, разделенных большими, холодными сенями. Одна из них была занята беглыми каторжными; вновь пойманные, они содержались в кандалах. Другая комната была предназначена нашим государственным преступникам; входная ее часть занята была солдатами и унтер-офицером, курившими отвратительный табак и нимало не заботившимися о чистоте помещения».

Описание изб, помещений, условий работы и проживания, сделанные позже декабристами и их жёнами, немногим разнятся от бытовых условий, которые можно было наблюдать в Благодатке в середине ХХ и начале XXI столетия за исключением технологий, предметов быта, мебели и посуды, которые соответствуют времени.

Эти восемь декабристов мучились на Благодатском руднике с октября по сентябрь 1827 года. Единственным светлым периодом этого по-настоящему мрачного периода в жизни восьмерых декабристов был приезд к своим мужьям Марии Волконской и Екатерины Трубецкой.

Вероятно, влиятельные чины дворянской и образованной России, сделала всё возможное для того, чтобы облегчить участь осужденных по первой категории декабристов.

На это указывают время и география: их отправили на самую ужасную каторгу того времени, первыми из всех, причём на самый край России (от Читы до Благодатки – 600 км), но вернули в Читу и соединили с остальными. Пробыв там 11 месяцев, сентябре 1827 года, они прибыли в Читинский острог, где и попали в объятья своих друзей по несчастью.

Но ужасы Благодатки были для них уже безвозвратно позади…

В начале изучения истории Нерчинской каторги и декабристов возникают некоторые недоразумения. География запутана. Например, первые восемь осужденных декабристов были отправлены из Санкт-Петербурга в Сибирь 21 и 23 июля 1826 года, потом они появляются в Благодатке в октябре 1826 года, а в сентябре 1827 года – в Чите. А в Читу всех декабристов начали собирать в январе 1827 года. В 1828 году мелькают фамилии декабристов, прибывших из Киева в Горный Зерентуй.

Какой-то запутанный клубок дорог получается. К тому же Благодатка дальше Читы на 600 километров. Выходит, что декабристов высылали уже из Благодатки в сторону запада, в Читу, а в это время другие осужденные направлялись из Киева в Горный Зерентуй.

Почему я хочу распутать этот легкий клубок? Земляки будут изучать.

Так вот: 8 декабристов, отправленные из Санкт-Петербурга в июле 1826 года, в августе прибыли в Иркутск, где для них ещё не было никакого предписания, а потому их распределили весьма вольно. Оболенский и Якубович попали на Усольский солеваренный завод, Волконский с Трубецким на Николаевский завод, а братья Борисовы – на Александровский винокуренный завод. Всё это близ Иркутска. Но позже оплошка и послабления начальства были замечены, декабристов отправили в Благодатку, где никаких послаблений быть не могло. А уже оттуда их отправили в Чите, где и собралось осенью 1827 года 86 декабристов. Почему-то считают 85, не учитывая И. И. Завалишина, с которым декабристы старались не общаться.

Теперь проследим путь декабристов, которые попали в Горный Зерентуй. Это в 3-4 километрах от Благодатки. Почему-то историки не описывают подробно место пребывания преступников, упоминая только названия, а в это одна из важнейших частей истории. Зная местность и мелочи, связанные с природой, поселением, мы как бы приближаемся в пространстве и времени к исследуемым нами событиям. А если живём там? В таком изучении, как правило, помогают карты и чертежи того времени, а также воспоминания, услышанные от очевидцев, пусть даже они переданы через «испорченный телефон».

(Три века бурят-монголы гадали о местонахождении Наин-Нава, о которой существует народная песня. И только в начале 2000 года бывший сотрудник органов Цыбикжап Доржин нашёл это место. Как? Накладывая друг на друга географические карты и анализируя изменения и события. Оказалось, Наин-Нава – это Ирак, Мосул, где множество почти бурятских названий теперь уже с приставкой «эль». Название провинции сохранилось – Найнава).

При изучении истории Нерчинский каторги не надо путать, как зачастую это случается, город Нерчинск с Нерчинским Заводом. Это два отдельных населённых пункта, у каждого из них своя, особая в истории России, судьба. Город Нерчинск – первый населённый пункт государственного значения на востоке России, место чиновников, а Нерчинский Завод – центр Нерчинского горного округа, давший толчок развитию всей российской империи.

Взгляните на карту Забайкалья и найдите два этих населённых пункта. В современном административно-территориальном делении Забайкалье – это республика и Бурятия и Забайкальский край. Нерчинский горный округ (1787-1917) – это богатейшие драгоценными металлами территории Забайкальского края и Бурятии. Золото, серебро, платина и металлы платиновой группы: палладий, родий, рутений, иридий, осмий… Присутствует почти весь список.