Но нас провели за них, там была узкая полоса асфальта, между стеной гаража и высоким забором. Там, огороженные простынями, валялись с десяток матрасов, не самого лучшего вида. Сверху они прикрыты такой же пленкой, как и на огороде. Она шла от крыши гаража, до верха забора, до его колючей проволоки. На вид всё это было очень неуютно, грязно, не хотелось голым телом на них ложиться, а лежащие рядом покрывала, вроде вместо одеял, на себя я точно не надену, там ползают жуки. Но мы все трое с удовольствием растянулись на лежанках, потягиваясь и покряхтывая как старики, от удовольствия.
Не хотелось думать ни о чем, правда. Не проматывать день, не думать о катастрофе, о людях, о мертвых людях. Хотя девочка из окна там, недалеко от моего дома, часто появлялась в мыслях. Как она? Жива ли, хватит ли у неё запасов? Думал бы я о ней, если бы она толстым мужиком?
А что дальше делать и подавно не известно. Тут хорошо, тут люди, брошенные, но выстоявшие, у них быт, планы. Стоит ли бузить из-за Алисы? Можно ли их винить? Наверно да. Но поздно уже заморачиваться, вроде приютили, вроде мы друзья. И куда идти теперь? Выбора нет, если город постепенно тает, только если в леса, а что нам делать в лесах? В другие города?
— Вик, что нам делать? — блин, всё-таки пришла, я так этого боялся. И Игорь подтянулся, смотрит на нас.
— Не знаю, Жень, не знаю…Надо узнать о твоем отце, где он, сможет ли нас вытащить? А если нет, то можно присмотреться к этому месту, и…
— Нет, план старый! — даже чуть не шлепнула меня ладонью по руке. — Я поговорю с папой, он нам скажет куда идти! Да?
— Да, хорошо, будем ждать новостей. — Легко согласился я. И правда, у нас еще есть связь с живыми. Наверно. — Будем искать выход всегда! — похрабрился перед её подозрительным взглядом. Кивнула, уже уверенней, уползла. Подполз Игорь.
— Слушай, Вик… — он мнется, — я рад, что мы вместе, правда. Гена хороший, но с ним тяжело, а с тобой…Знаешь, я сегодня должен был получить квартиру от государства, от приюта. И ты даже не можешь представить как мне обидно, что кончилось это все сегодняшним днём.
Он замолчал, а я не знал что ответить. Ожидать в толпе, потом вырваться из общества в свою берлогу, в свой личный дом, а потом узнать, что он ничего не стоит, и лучше держаться от него подальше — не знаю какого ему, это я за свой дом спокоен, а у него отняли разом все мечты и планы.
— Не знаю, что сказать, Игорь, сочувствую тебе. — Всё, что смог родить, сухо получилось, но пускай списывает на усталость, мне правда жаль.
— Спасибо… — Он чуть помолчал, а я хотел просто спать, и тоже молчал, не хотя провоцировать на разговоры. Они мне нравятся, эти ребята, но не сейчас.
— Я рад, что встретил именно вас, ребята, даже Гену. — И он отполз и улегся в паре матрасов от меня.
И я рад, очень рад. Даже Жене. И я вам и про себя расскажу, и про Сабину, и что я буду тренером, всё. Но потом, главное подождите чуть. В телефон быстренько залез, ого, тридцать процентов заряда, надо завтра просить у людей помощи, пускай ткнут в розетку и провод дадут, наверняка же есть. Ну а пока ищу карту Москвы с зонами заражения. Плохо, очень плохо, пятен стал больше, и в размерах они уже значимые части Москвы пожирают, и примечание появилось — информация через час может быть не акутальной! Ох, что ж они справится-то никак не могут, уже надо очищать зоны, а не отбегать от них, где все силовики? Но глаза уже слипаются, завтра, всё завтра…Проваливаюсь уже в сон, так быстро. Просто здорово… Так долго ждал этого…
— Вставай, Вик, вставай! — тихий, но требовательный голос Гены. — Живо!
С трудом раздираю глаза, привстаю на локте, ночь же на дворе, но уже светлеет. Гена, увидев, что я проснулся, пихает мне рюкзак небольшой, грязнозеленый, с затягивающимся от белой веревки горлом. Игорь тоже кое-как поднимался, а вот Женя явно встала давно, помогая даже мне подняться, ничего себе активная девица. С Геной рядом стояла женщина, невысокая, тонкая, с всклокоченными волосами, в черной майке и штанами цвета хаки. Симпатичная довольно, длинные русые волосы, худое лицо. Только руки в синяках, я это увидел, потому что терла ладони друг об друга, сразу бросилось в глаза, а под ладонями борозды багровые, как будто пережимали чем-то тугим.
Когда мы встали, то я первым делом поинтересовался в чём дело, хотя не трудно особо догадаться. И, узнав новости, схватился за голову, в который раз…Новости были типичные для этого дня. Хотя ладно, уже следующий пошел, но не суть, у меня он пока в один сливается.
Первое — Москву закрывают. Власти признали, наконец, эпидемию, перекрывают дороги и стараюсь взять его в кольцо, спасательные операции, которые только планировались быть, отменяются, — все сборные силы силовиков разных ведомств брошены на содание заслонов и обеспечение и создания безопасных баз для эвакуирующихся, а таких людей тучи, миллионы, поэтому не справляются, усложняя и так сложную ситуацию. И сверху еще ложка дёгтя появилась, некоторые военные стали дезертировать, желая спасти своих семьи из других городов, а не незнакомых им москвичей, но пока таких всё же было мало, хоть и тревожный звоночек. Вывод — оставаться в городе не вариант — ситуация не улучшается, и вряд ли улучшиться, надо валить. Хоть к военным, хоть в лес, но валить. Потому как многие не верят, что получится город миллионик просто расстрелять. А бомбандировка еще страшнее…
Второе — Машурин тоже это знает, вместе с Геной слушая рассказ военного по рации, который как раз с сотней сослуживцев всё бросил и уехал в Обнинск к семье, окапываться. И если глава энергетиков сначала предлагал Геннадию стать его офицером, если можно так назвать, из-за его боевого опыта и авантюрного мышления, то теперь он просто запретил ему, а заодно и нам троим, пытаться покинуть город, под страхом заточения, в ультимативной форме склоняя к вливанию в их крепкий, но малочисленный коллектив. Деспотичный мужик-то оказался. Но и Гена сам альфа-самец, поэтому кивнул, соглашаясь, а сам уже в голове чистил лыжи и собирал чемодан.
Третье — Женя не смогла уснуть и пошла гулять, найдя человека с телефоном и выпросив позвонить. И дозвонилась до отца! Он описал такую же ситуацию, как и вояка, но если мы за пару дней выберемся за Мкад, со стороны Бирюлево как раз, то нас всех четверых, не считая саму Евгению Батьковну, подберут и отвезут в закат. И всем награду денежную, если деньги вообще будут актуальны… Нас будут ждать в палаточном городке для беженцев, главное дать знак что дошли через мобилку. И тут самый прикол — не убедил я Женю в своей самоотверженности, не поверила девушка, что я готов продолжать её вытаскивать из этого ада. И рассказала всё Гене. Тот, как истинный джентельмен, согласился помочь вывести её к отцу, сразу причем, явно решив сразу ухлопать двух зайцев.
Четвертое, да-да, так много новостей. Машурин, считая заранее Гену чуть не своей правой рукой рассказал о складах еды, где что лежит, и заодно о Лизе, вот этой самой девушке. Её поймали на воровстве, отпустили, и снова поймали на воровстве еды. И опять отпустили, но уже побили, это всё было на второй день. А сегодня с утра её поймали и уже не отпустили. И Машурин, дотошно её осмотрев, сделал своей невольной заложницей-наложницей. Связав и обещая пользоваться каждый день. В наказание и для перевоспитание, само собой.
И Гена её выкрал, осовбодив. И выкрал немного еды, слишком хорошо её охраняли, чтобы получилось взять больше….И выкрал пистолет у одного из спящих охранников… То есть нагадил где только успел дотянуться за столь короткий срок.
Вот так, и сейчас у нас с Игорем простой выбор — либо мы продолжаем уходить вместе, из города и к отцу Жене, на волю и к деньгам, или мы остаемся тут жить, потому что скорее раньше, чем позже и заслоны на МКАДе рухнут, живые эвакуируются, и бежать будет просто некуда, только если наугад. И никто спасать не придёт, потому как у всех своих забот будет полон рот, притом что множество населения никакими полезными навыками не обладают, те же менеджеры будут в больщущей беде.
