Напротив него на больничной кушетке сидела очаровательная молодая особа. Медные локоны растрепались, щеки пылали. Кожа, казалось, светилась изнутри. Точеные черты лица, изящный нос. Немного великоват рот, но при этом губы такие изящные. Она смотрела мимо него, на противоположную стену, и ее профиль четко прорисовывался на фоне окна.

— Итак, приступим к дальнейшему осмотру, — наигранно-бодрым голосом произнес врач.

Тибби в ответ не произнесла ни слова. В этом не было ничего странного: перенесшая стресс пациентка с трудом реагирует на внешние раздражители. Ничего, что во рту сухо, как в Сахаре, а язык намертво прилип к гортани. Перед ней хирург, всего лишь хирург… Ну что она испугалась его, как маленькая? Или не его, а того, что между ними могло бы произойти, сложись обстоятельства иначе? И чего она уже так хочет…

Шок, у нее шок! Подобные мысли можно объяснить только длительным перелетом, разницей во времени и нервным потрясением. Только давно и серьезно больные люди могут страдать эротическими грезами, да еще о лечащем враче.

Дэниэл взял со стола ножницы и направился к своей пациентке. Она испуганно отшатнулась.

— Нет, оперировать вас, тем более ножницами, я не собираюсь. — Он быстрым движением надрезал штанину. Минута — и джинсы годились разве что для пляжа.

Врач осторожно приподнял ткань. Тибби поморщилась. Ожог оказался не сильным, но весьма болезненным. Дэниэл стал аккуратными легкими движениями наносить на кожу антисептик. Она вздрогнула.

— Вам больно?

Его руки мягко дотрагивались до пострадавшего участка, но движения стали машинальными. Дэниэл поймал себя на мысли, что не может и не хочет отвести взгляд от лица. Что-то в нем было, что-то непонятное, необычное, будоражащее… Чуть вздрагивающие бледные губы, покрасневшие щеки, легкие морщинки в уголках рта, которые бывают от частой открытой улыбки… И грустные глаза.

— Что-то не так? — донеслось до Дэниэла откуда-то издалека. Он не сразу понял смысл этих слов, пораженный интонацией, с которой они были произнесены. Прозвучавшая в коротком вопросе нежность не соответствовала образу, который создался раньше, когда он впервые увидел воинственную рыжую бестию, всем и всеми недовольную.

Теперь же он разглядел и терпеливое ожидание в участливо приподнятых черточках бровей, и живой интерес, и волнение… И блеск огненных локонов, и — поразительно! — без единого изъяна кожу цвета слоновой кости…

Из забытья его вывела дрожь, пробежавшая по телу пациентки, непонятным образом передавшаяся и ему. Дэниэл поймал себя на том, что довольно-таки бесцеремонно разглядывает эту рыжеволосую страдалицу.

— Нет-нет, все нормально. — Приблизившись к столу, который стал своеобразным островом спасения, Дэниэл оперся о холодную поверхность руками и тут же отдернул их. Ладони хранили тепло, которое не выносило прикосновений к безжизненному стеклу. Ее тепло.

Он довольно резко обернулся. Пациентка продолжала доверчиво и робко смотреть ему прямо в глаза. На мгновение показалось, что исчезли те несколько метров, что разделяли их. Он увидел ее лицо совсем близко, ощутил ее прерывистое дыхание… и утонул в изумрудном бархате изумительных глаз.

«Это приворот, — подумал он. — Нет, волшебство».

— Вы — колдунья? — чуть слышно прошептал Дэниэл.

Тибби не удивилась столь странному вопросу. Ее еще в колледже так дразнил Пит.

— Нет, — ответила она тоже шепотом, — но я учусь.

— Начинающая ведьма — это еще страшнее.

— Почему же? — удивилась Тибби.

— Стоит произнести пару неудачных заклинаний — и лягушонок вместо принца превратится в кузнечика.

Врач и пациентка быстро привыкли к такой несерьезной манере общения и скоро уже весело смеялись, воображая, что могло бы случиться, если бы Тибби захотела наколдовать порцию мороженого с вишневым сиропом или «шевроле-корвет» с откидным верхом.

— А если бы я превратила вас, скажем, в индюка?

— Только не ко Дню благодарения!

— А что, если…

— Лучше спросите меня, что я хочу сделать сейчас. — Дэниэл подошел чуть ближе.

— И что же? — спокойно произнесла Тибби.

— Я намерен угостить вас кофе. Вы ведь не против? — Получив утвердительный ответ, Дэниэл поправил воротник рубашки, пригладил рукой растрепавшиеся волосы и направился к выходу. Стоя в дверном проеме, он неожиданно обернулся, как будто хотел что-то сказать. Но все же промолчал и лишь покачал головой в ответ на ее немой вопрос.

Дэниэл едва сдерживался, чтобы не побежать по коридору. И если в этом он смог себя контролировать, то спрятать счастливую улыбку оказалось выше его сил. Над ней-то и начал подшучивать Брэд, с которым Дэниэл столкнулся на углу.

— Ого-го! У вас, кажется, весна и месяц март! И чем же она тебя так вдохновила? Я чего-то не разглядел? — Громкие возгласы Дадсона разносились далеко по коридору.

— Уймись, Брэд.

— Куда это ты направляешься?

— За кофе! — процедил Дэниэл, пытаясь обойти друга. Эта задача осложнялась тем, что с одной стороны мешала стена, а с другой — Брэд, которому не хотелось пропустить ничего интересного, что происходило в больнице.

— Со сливками? Гляссе? Черный? Без сахара? — продолжал веселиться Дадсон.

Дэниэл резко сделал шаг вбок и столкнулся с запыхавшимся незнакомым молодым человеком.

— Извините! — невнятно пробормотал тот. Дэниэл пожал плечами и, воспользовавшись замешательством Брэда, ловко обошел друга и двинулся вперед по коридору.

Тибби осталась в кабинете одна. Странно, но комната, казалось, за эти полчаса неуловимо изменилась. «Микрохирургия в вопросах и ответах» больше не навевала смертельный ужас. На досуге можно было бы пролистать несколько глав. «Интересно, а почему он пошел именно в медицину, почему именно хирургия?» — подумалось ей. Послышались торопливые шаги. Тибби повернулась к двери, и с губ сорвались слова:

— А почему…

Но появившийся человек оказался не Дэниэлом. Запыхавшийся, покрасневший от быстрой ходьбы, весь растрепанный и взъерошенный, появился Пит.

— Вот ты где! Тибби, как же я волновался! — Питер заключил подругу в объятия. — Я все обошел, все подписал, все оплатил. Смотрю — а тебя уже нет! — затараторил он. — Спрашиваю — говорят, что тобой занялся доктор Глэдисон из этого… триста какого-то. Я туда, то есть сюда. Никого нет.

— Я, наверное, в это время была на рентгене…

— А я носился по всем корпусам! Потом решил вернуться и ждать тебя тут. — Пит перевел дух и присел рядом на краешек кушетки. — А ведь со мной сейчас тоже чуть не произошла авария. Я столкнулся на углу с двумя врачами. Кажется, мне повезло больше, чем им. Там одному, что повыше, такому, ну, такому… — из-за нехватки слов Питер показал что-то неопределенное руками, — я чуть ногу не отдавил!

— А какому «такому»? — поинтересовалась Тибби. — Высокому, в галстуке, с темными волосами? — брякнула она наугад.

— Ну да.

Сердце стало биться медленно-медленно, но очень сильно. Краска сошла с ее лица.

— Они все кого-то обсуждали, кто рассмотрел, кто нет. Чей-то снимок или любовницу… Потом говорили про кофе…

Стены обступили, сжали ее со всех сторон. Она хотела закричать, но не смогла. Как, как, как могло такое произойти? Неужели люди настолько жестоки?

Питер успокаивающе провел ладонями по ее плечам и спине. Пит… Сейчас Тибби была ему благодарна как никогда только за то, что он есть на свете. И за то, что он рядом. И не будет звать на свидание только ради того, чтобы залезть под юбку и потом затащить в постель. Не станет смотреть на тебя как на редкое животное из зоопарка, обвинять в колдовстве. И не обманет. И не предаст. И не бросит.

Тибби неожиданно для самой себя расплакалась на плече у друга. Он не удивился столь резкой смене настроений и не стал задавать вопросов, даже когда она попросила забрать ее из больницы и отвезти в отель.

Ловко жонглируя двумя стаканчиками с кофе, Дэниэл вошел в кабинет.

— А вот и… — начал он. Но слушать его было уже некому. Даже коридор был пуст. Он пробежал несколько метров, потом опомнился, вернулся и кинулся к бумагам. Должно же быть хоть что-то. В документах был указан номер страховки, имя и фамилия, возраст. И ни слова о месте ее пребывания в Лондоне! Дэниэл опустился в кресло.