Прикоснувшись рукой к трубам парового отопления, идущим по всему дому, удостоверился, что они горячие, и это значит, что мой работник, дядька Михайло, беженец с Дона, уже на ногах, и в котельной полный порядок. Мне то что, я могу и в холоде выспаться нормально, а вот мой сын, радостно гукающий в своей кроватке, тот нет, ему тепло подавай.

Спускаюсь вниз, и меня встречает второй человек из домашних, это Марина Ильинишна, пятидесятилетняя и полная женщина, жена Михаила, кухарка и горничная. Вскоре планирую еще пару человек для работ по дому нанять, а то все же везде ей не успеть, и даже, несмотря на то, что ей помогает нянька, а иногда и сама Марьяна, больше чем в половине помещений, до сих пор пыль стоит. Так что останется со временем за ней только кухня, а всеми остальными домашними заботами займутся другие люди. Образ жизни я планирую вести активный, а значит, придется соответствовать, быть хлебосольным хозяином и всегда держать в готовности пару гостевых комнат.

– Хозяин, – окликает меня Ильинишна, – возле ворот люди стоят, говорят, что к вам.

– Много людей?

– Трое.

– А давно стоят?

– Минут двадцать, – пожимает она плечами. – Михайло, как в котельной справился, так к ним и вышел.

– А чего сразу не пустил?

– Да, кто же их знает, кто они такие, может быть злодеи или враги ваши. Парни как на подбор, здоровые, и при оружии, да и у прежнего хозяина такой порядок был заведен, без него никого в дом не впускать, хоть знакомый, а будь добр, подожди на улице.

– В общем-то, правильно. Скажи мужу, пусть в дом их приглашает, а ты на стол накрывай.

Ну, вот, видимо, начали прибывать мои гости. Сегодня должны были три бойца из Первой роты появиться, Ветер большой знаток чая, Разлука потомственный караванщик, да Калуга, хороший радист и отличный счетовод. Все они были друзьями, держались дружно, и контракт у них заканчивался в один день. С ними у меня еще во время нашей совместной службы, разговоры задушевные были, и их согласие на совместную работу, я от всех получил. Однако с нашей крайней встречи прошло уже полгода, за это время могло произойти очень многое, и могло так сложиться, что мое предложение для них теперь не актуально. Впрочем, боевые товарищи стоят у ворот, а значит, слова мои они запомнили и на письмо откликнулись.

Вскоре в дом вошли те, кого я и ожидал, Ветер, Разлука и Калуга, крепкие и здоровые мужчины лет под двадцать пять в потертых армейских бушлатах. Камрады явно не ожидали от меня таких метаморфоз за то время, что мы с ними не виделись, и я их понимал. Совсем недавно они были знакомы с обычным пробивным сержантом из своего батальона, а сегодня их встречает хозяин солидного особняка, который расположен в самом престижном районе столицы. Все трое в нерешительности остановились на входе и разглядывали внутреннюю обстановку дома, доставшуюся мне от прежнего владельца.

Дабы разрядить эту неловкую ситуацию, направился к ним на встречу.

– Здорово, братва, – громко сказал я и крепко пожал каждому из них руку. – Проходите к столу, позавтракаем вместе.

Бывшие гвардейцы, видя, что богатством я не кичусь, расслабились и почувствовали себя свободней. Спустя всего пару минут, мы уже сидели в большой столовой, где Ильинишна накрыла на стол, уплетали за обе щеки блины с медом, и запивали все это крепким чаем. Пока ели, разговора не было, и мне оставалось только наблюдать за моими будущими помощниками, которые выглядели несколько потрепанно и, если судить по их аппетиту, не ели уже пару дней. Думается мне, что гражданская жизнь им на пользу не пошла.

Блины закончились быстро, друзья сыто откинулись на спинки стульев, а я спросил:

– Рассказывайте, как жизнь гражданская.

За всех ответил Калуга, вожак в этой дружной тройке:

– Хреново, Мечник. Как за ворота базы вышли, так и понеслась несуразица сплошная. Поначалу деньги были, а в голове планов много хороших имелось, да загуляли чуток, на три месяца. Оттягивались хорошо, а когда в норму пришли, то в карманах уже ветер свистел. Начали работу искать, да что-то все время не клеилось. На завод идти не интересно, в хозяйство сельское, тем более, и все что мы умеем, воевать и в других людей стрелять. Так два месяца промыкались, и в Тимашевске у меня на родине осели. Думали, что опять надо на контракт уходить, а тут как раз твое письмо пришло. Вот и решили, сначала тебя навестить, а уже потом и определяться.

– Так и что, совсем ничего себе по душе не нашли? Мы с вами, помнится, разговор вели, и у каждого какая-то специальность была, чтоб в жизни гражданской пристроиться.

– Нет, Мечник, ничего хорошего так и не приметили, или кого-то одного из нас берут, или платят сущие гроши. На госпредприятиях оплата труда не более одного золотого в месяц, а частники, как увидят в документах штамп гвардейской бригады, так и разговаривать не хотят. Сам понимаешь, гвардию, которая за Симакова горой стоит, они не шибко жалуют, – Калуга огляделся и спросил: – А у тебя как так получилось, что в собственном особняке живешь?

– Женился удачно, – этой темы я касаться не хотел. Какими бы мы с ними близкими камрадами не были, а знать про клад, что под Ростовом из подвала извлекли, им не надо.

– Хм, – Калуга мне не поверил, но и на другом объяснении настаивать не стал, и задал основной вопрос, ради которого, собственно, вся троица и прибыла в Краснодар: – Так что насчет работы, Мечник? Есть что предложить боевым товарищам?

– Есть, – подтвердил я. – У меня теперь своя торговая компания, хочу сам приподняться и наших, кто на чужого дядю за еду работать не хочет, подтянуть. Разговор этот у нас и раньше был, а теперь, он из пустого базара, в дело превращается. Вы готовы ко мне в помощники пойти?

– Смотря, что делать, – протянул Калуга и посмотрел на своих друзей. – Объясни сначала, а там и решим.

– Компания будет заточена на два направления. Первое, это выращивание чая в районе Сочи и Адлера, а второе, торговля с дальними землями. Поэтому, вас с самого начала и вызвал. Ветер будет заниматься работой на плантациях, руководить производством, набирать рабочих и следить за порядком. Разлука остается со мной, и мы вместе начнем караван снаряжать, а на тебе, Калуга, обеспечение нас всех связью и бухгалтерия.

– Что по оплате?

– Для начала по пять золотых в месяц, а там, как дела пойдут, – друзья переглянулись, а я добавил: – Вы не торопитесь, подумайте. Сейчас вы с дороги, вас в гостевой комнате поселят, отдыхайте, а вечером соберемся, посидим в узком кругу, и тогда уже ответ дадите.

– Хорошо, мы подумаем, – кивнул мой будущий финансист, – только хочется узнать, ты понимаешь, сколько ты должен потратить денег на обустройство плантаций и на караван?

– Понимаю, и деньги есть. Правда, не только мои.

– Акционерное общество?

– Пока нет, частный вкладчик, который дает мне беспроцентный кредит на два года.

– И кто этот добрый гражданин?

– Наш бывший комбат, – улыбнулся я, – полковник Еременко.

– Он здесь, в столице?

– И не просто в столице, он мой сосед, и вечером будет у меня в гостях, так что парни, поле боя новое, а бойцы с нашей стороны, те же самые.

– Раз такое дело, то мы и думать не будем. Принимаем твое предложение, Мечник.

– Значит, договорились, и письменно все завтра с утра оформим.

– Что так официально?

– А это, камрад, чтоб сомнений не было, и всяких недоразумений. Вам так спокойней будет, да и мне для порядка и отчетности бумаги пригодятся. Прямо сейчас, какие-то вопросы есть?

Я ожидал, что разговор продолжит Калуга, но, на мое удивление, первый вопрос по существу, задал молчаливый Ветер, потомственный крестьянин из хозяйства купца Марьина, именно там производился наибольший объем чая, поставляемого на рынки Конфедерации:

– Вот ты говоришь, чай, Мечник, и это тема неплохая. Ладно, рабочих мы найдем, это понятно, но нужно оформить на себя землю и необходимо оборудование для работы, тут мешком, секатором и лопатой не обойтись. Кроме того, нужны помещения, где чай сушить, жилые бараки для людей и хоть какая-то дорога, чтобы вывести продукцию и привезти на плантацию что-то необходимое. Как со всем этим дело обстоит?