– По какому вопросу? – поинтересовалась она. Тон был по?прежнему вежливый – едва ли не до приторности – и совершенно незаинтересованный. В трубке время от времени что?то слабо пощелкивало. Прослушка? Да нет, с чего бы…

– Это не телефонный разговор, – пробормотал я. – Не могли бы мы встретиться? Например, в «Перекрестке»… Я вам все объясню. Я живу тут рядом, через дорогу от вас.

Девушка помолчала. Я слышал, как она несколько раз глубоко вздохнула в трубку.

– Если я правильно вас поняла, – медленно, ровно проговорила она, – я тоже хотела бы обсудить данную проблему. Ведь вы знаете мой адрес? Приходите через час.

Больше пить было нельзя, но хотелось. Сила воли не поможет. Пришлось пойти на крайние меры. Я налил рюмку до краев, остальную бутылку, зажмурившись, вылил в раковину. Набрал в ванну холодной воды, разделся и окунулся с головой, потом еще раз и еще. Отпивая по глоточку каждые десять минут, побрился, надел костюм, выбрал хорошую рубашку, галстук в тон, стараясь делать все как можно дольше и тщательнее.

Через сорок пять минут я чувствовал себя почти трезвым. Положил дискету в карман пиджака, взял из буфета начатую пачку «Парламента» (а дома курю сигареты раза в три дешевле, все экономия проклятая), сделал последний глоток из рюмки, почистил зубы, с первого раза попал в рукава пальто и вышел из квартиры.

Звонок был пронзительный, мяукающий. Почти сразу дверь распахнулась, будто меня поджидали у порога, и я увидел хрупкую девушку в джинсах и футболке, похожую на подростка и очень маленькую: ее голова была на уровне моего плеча, а я сам – всего метр семьдесят пять.

В гостиной, куда меня провела вежливая до отвращения хозяйка, сразу же отлучившаяся варить кофе (которого я не просил и вообще терпеть не могу), было очень светло, не по?женски стильно и холодно. По сорокадюймовому дисплею включенного компьютера, сладко бормоча, плыли объемные русалки. Я подошел поближе, чтоб его рассмотреть. Это была хорошая, приличная модель: ничего из ряда вон выходящего, но дорогая, с сенсорной клавиатурой, радиомышью, полным голосовым управлением и всеми наворотами – встроенная видеокамера, звук Dolby Surround и так далее. Вдоль второй стены от пола до потолка расположился незастекленный книжный стеллаж; с полок на меня вызывающе глядели корешки самых что ни на есть запрещенных книжек – полный джентльменский набор диссидента. Паркет сиял как вылизанный и издавал слабый вкусный запах мастики.

Хозяйка принесла чашки и села в кресло по другую сторону кофейного столика. Я пригляделся: она выглядела максимум лет на двадцать пять. (Впрочем, я и сам из той породы людей, на внешности которых годы не отражаются. В определенных кругах у меня даже было прозвище Дориан Грей.) Красавицей я бы ее не назвал. У нее был изящный подбородок, идеально прямой нос; коротко остриженные волосы открывали маленькие, удивительно красивые уши и ясный лоб. Когда она повернулась, чтобы взять пепельницу, я обнаружил, что высокая скула и впалая щека образуют линию, которой позавидовала бы молодая Марлен Дитрих; но анфас лицо снова стало обыкновенное – холодное, строгое, положительное и довольно бесцветное.

– Давайте познакомимся, – сказала она. – Я Марина. Да это вы знаете. А вы кто?

– Иван Черных. Это вам что?нибудь говорит?

– Говорит. – Она улыбнулась, открывая безупречные, рекламные зубы. – Если бы вы сегодня не объявились, вам бы позвонили. Наши товарищи по несчастью… или по счастью… Кстати, скоро еще один придет, – она взглянула на часы. – Нет, давайте по порядку. Как вы лучше хотите – чтобы я вам рассказала, что знаю, или вы сначала сами хотите рассказать?

Говорить мне было легче, чем слушать, и я начал в подробностях излагать утреннее происшествие. Марина ни разу не перебила меня и только беспрерывно курила, катая в ладонях зажигалку. Руки и ноги у нее были неправдоподобно маленькие. Радужки продолговатых глаз ярко?зеленые. Выражение лица бесстрастное, незаинтересованное. Девушка только раз сдвинула аккуратные брови – когда я назвал фамилию Савельева.

– Иван, вы уверены, что мужчина, убийство которого вы наблюдали, и есть Савельев? Мне седой из «Перекрестка» сказал, что некий Савельев был, как он выразился, «в игре» и погиб, но сама я ничего не видела.

– А вы в котором часу там были?

– В восемь утра. Я жаворонок.

– Ерунда какая?то, – растерянно сказал я. – Его только в одиннадцать убили, сам видел! Что он Савельев, мне сказал седой, а потом я прочитал эту фамилию в списке и решил… Как этот седой мог вам в восемь говорить об убийстве?!

– Тем не менее сказал. Наверное, вы какое?то другое убийство видели…

– Савельев, если верить списку, в вашем доме живет… жил. Надо ему позвонить, – предложил я. – Давайте телефон.

Пока я набирал номер, Марина без стеснения разглядывала меня с ног до головы. Профессиональная привычка? Домашний телефон Савельева не отвечал. Мобильный тоже.

– Вопрос тут не один, – заявил я, стараясь придать голосу солидности и глубокомыслия, а главное, скрыть от собеседницы, что я пьян. – Вопросов много. Проживает ли упомянутый Савельев по указанному адресу? Живой он в данный момент или мертвый? И кого сегодня грохнули возле вашего дома? А может, двоих? Одного в восемь, другого в одиннадцать?

Марина согласилась со мной и велела компьютеру открыть адресную базу.

– Ищи! – приказала она ему, как собаке. – Савельев Максим Иванович… Ищи, болван!

Компьютер бестолково таращился. Он плохо понимал человеческую речь. Зато я сообразил, почему у этой женщины такой четкий выговор: голосовое управление обязывает. После третьего окрика компьютер заморгал и выплюнул полстранички ссылок, но вместо Савельева там говорилось о каких?то соловьях, Соловках и даже о саловарении.

– Как в «глухие телефончики» играешь! – сердито сказала Марина. – Ладно уж, мы как?нибудь по старинке… – Она подсела к столу, утопив пальцы в мягкой клавиатуре. – Ну да, все верно. Есть такой товарищ. Прописан в моем доме, как в файле указано. И вот он в числе акционеров какого?то банка. Про смерть его не упоминается.

– Надо будет завтра посмотреть, – сказал я. – Марина, а кто еще из списка вам звонил?

– Кроме вас, двое, – ответила хозяйка, открыв на мониторе знакомую таблицу с именами и адресами. – Примерно то же самое рассказывают. Один – Губин Артем – как и вы, собственными глазами видел убийство. Его я и жду сейчас. Еще мне звонил некий Холодов Олег – тот ничего не видел, ему седой дядька сказал, как и мне, что Савельев убит.

Я поднялся, подошел к столу и тоже стал вглядываться в список. В некоторых графах содержались явно неверные сведения.

– Марина, тут ошибка, – сказал я. – Вам… тебе сколько лет?

– Тридцать девять. Как в файле указано.

– Этого не может быть, – сказал я почти искренне.

– Хорошо выгляжу? – спросила она сухо, без малейшего намека на кокетство. – Гены… здоровый образ жизни… Тебе ведь тоже никогда в жизни не дашь твоих лет. Может, обойдемся без взаимных комплиментов?

– Не думал о комплиментах, – ответил я бесстрастно, в тон. – А ошибки в списке все же есть. Род моих занятий указан неверно.

– А моих – верно, – сказала Марина с некоторой долей вызова.

– Где ж ты клиентов берешь? – нагло спросил я. – На улице? Конечно, будь я трезвым, не стал бы приставать с такими вопросами. Сам не знаю, что на меня нашло. Вполне можно было ожидать, что получу по роже, но этого не произошло.

– Зачем на улице? А Сеть на что? – она посмотрела на меня как на полоумного. – Просто удивительно, как много в Москве мужчин, одиноких душой…

– И много у тебя… друзей? – я опять споткнулся на слове.

Вся она была как ее духи унисекс – ледяная, свежая, ясная, сплошной эфир и астрал, ничего плотского. Такая женщина наводит на мысль о библиотеке и кафедре. На проститутку она походила не больше, чем я на Фридриха Энгельса. Впрочем, что я знаю о современных проститутках; может, они такие и должны быть.