— Проходи, тебе тут посылку эльфы доставили, — скривился Драко при виде Шанса.

— И что же это, отчего ты так недоволен? — раздеваясь, спросил Поттер.

— Это я тебя должен спросить! Почему мой отец присылает тебе такие дорогие подарки? — спросил Драко, сердито хмуря брови и тыкая пальчиком в разложенные принадлежности зельевара из великолепной драконьей кожи: высокие перчатки до локтей, фартук и даже маску с магическими фильтрами для глаз и носа.

— Может, есть записка? — улыбнулся виду брата, Шанса.

— Есть! Вот! — протянул он маленький конверт.

— Так, и что тут у нас? — Шанса распечатал конверт и повернул карточку обратной стороной к глазам. «Дорогой Сансар, прошу простить мою растерянность при встрече. Я согласен на любые условия, ведь сердцу все равно, единственным быть или нет. В качестве извинения прошу принять этот защитный комплект. Мне невыносима мысль, что вы можете пострадать при своих опытах. Еще раз благодарю магию, что связала нас. Искренне ваш, Люциус».

— Что там? — Драко нервно кусал губы.

— Подарок. Похоже, твой отец начал ухаживать за мной.

— Нет! Этого не может быть! Маман... ПапА... Они, конечно, не...

— Драко, мы с твоим отцом — Истинные.

— Истинные? — повторил Драко и поник.

— Драко, напиши письмо отцу и матери, спроси их. Ты уже почти взрослый и имеешь право знать, — обнял брата Шанса.

— Это так... больно... С кем я останусь? Отец меня не любит, без маман моя жизнь... — Драко расплакался.

— Шшшш... глупый, теперь у тебя есть я, и я тебя не оставлю. А если мы с твоим отцом соединимся, то и вовсе войду в твой ближний круг.

— Ты и так уже там, — всхлипнул Драко, пряча лицо от глаз Шансы.

— Тихо, маленький, — Шанса стал покрывать лицо брата легкими поцелуями и поглаживать плечи. — Я здесь и не дам тебя в обиду. Твой отец не виноват, его самого так воспитывали, а может, и жестче. Он по-другому не умеет, не знает, как обращаться с детьми. Вот родит мне сына, я научу его.

— Пфффф, — фыркнул Драко, — родит! Как это? Говорят, что только у благословленной магией мужской пары может родиться дитя.

— А мы и есть такие. У нас еще есть третий. Только им нужно привыкнуть к этой мысли.

— Гарри, а я? Как же я? — поднял несчастные глаза на кузена Драко.

— Ты? Вырастешь, полюбишь и будешь счастлив. Повезет, так и найдешь своего истинного. Эй, не вешай нос. Если не забудешь меня и тогда, я приму тебя в свою постель наложником. Ну как, согласен?

— Наложником? — посмаковал Драко слово.— Это тем, которых балуют, заботятся, исполняют капризы, ласкают?

— В общем, верно.

— Тогда я согласен! Только и ты не забудь! — надул капризно губки Малфой.

— Забудешь с тобой, — усмехнулся Шанса, а сам понадеялся, что брат через пять-шесть лет и думать забудет о своей роли наложника.

Мальчишки расхохотались, когда Драко еще и манерно похлопал ресницами.

На следующий день Шансе пришлось выдержать допрос у директора. Тот пытался выпытать, где они были с отцом и почему Харри так его зовет. Пришлось рассказать слезливую историю, как его зверски избили Дурсли и он убежал, наткнулся на Альитолло, который и оказал ему помощь, а потом решил принять участие в воспитании. Если тебя усыновляют в пять лет и относятся как к собственному ребенку, трудно не привязаться к такому человеку. Дамблдор выглядел очень недовольным. Шансе пришлось подсластить пилюлю: спросить о здоровье Ронички, мол, как не хватает этого вульгарного и крикливого рыжего мальчишки.

Профессор Снейп вернулся к той же манере поведения, когда был под действием зелий. Странный он. Эмоции зашкаливают, бьют по окружающим своей острой тоской, злостью, но чем виноват ученик Гарри Поттер? Шанса смирился с таким отношением Ссаэши, с головой ушел в учебу, запрашивая у преподавателей нагрузку для расширенного изучения предметов. И если МакГонагалл жалась, скаредничала с знаниями, то Флитвик с радостью рекомендовал нужные книги, многих из которых не было даже в запретной секции. И даже выдал туда Шансе пропуск. Снейпу Шанса теперь писал эссе сухим канцелярским языком и только то, что нужно, ни грана редких, необычных знаний, которых мог не знать профессор зельеварения. Молчаливая война, которую вел Северус, не радовала стихиария, но изменить пока ничего нельзя.

На каждом завтраке Шанса получал коробочку сладостей. От лорда Малфоя к нему прилетала всегда одна и та же красивая сипуха ЭлизЭ, которую Поттер начал подкармливать сушеными мышками, что поделаешь, бытность нахом наложила свое отношение к этому. Слизеринцы шушукались, ведь частенько нарядные коробочки доставались им. Каждая была увита лентами, так что любому становилось понятно, что это ухаживание.

— Гарри, кто твоя воздыхательница? Она же взрослая, да? — придвинулась Панси. — Ты крут!

— Паркинсон, что за моветон! — презрительно скривил губы Драко. — Гарри богатый наследник, одаренный маг, он мог заинтересовать и какого-нибудь сильного лорда. Скажи, разве он не красавчик?

— Эээх, — вздохнула девочка. — Вечно самые красивые оказываются занятыми. Но ты, Драко, свободен?

— Увы, нет. Мое сердце занято.

— О, Мерлин, когда ты успел? Нотт! Это ты? — обернулась она к Тео, и тот невозмутимо улыбнулся кончиками губ.

— Это я, — проникновенно сказал Забини и лукаво подмигнул. — Только никому не говори!

— Как? — оторопела Паркинсон.

— Хватит в личном белье рыться! — лениво процедил Шанса. — Панси, ты — девушка, нежное существо. Зачем тебе чужие подштанники?

— Я их не ношу, ты же знаешь! — возмутился Драко.

— Ооо... Это Гарри, — слизеринцы начали хихикать в кулачки.

— Вы! Вы! Пффф... — Драко выскочил из стола весь пунцовый и умчался из зала.

Наконец пришла долгожданная суббота, Шанса стоял напротив гаргульи без пяти девять.

— Кто это так рано ломится к Светлейшему директору? — сипло пропела она.

— Детка, ты ослепла? Упокою, щелкнув пальцами. Хочешь? — Шанса слегка выпустил некро и приблизил лицо к зубастой морде.

— Простите-сс, госссподин, забыласссс,— гаргулья отпрыгнула и слились со стеной, только поблескивали маленькие глазки и пасть издавала слова.

Оказавшись дома, Шанса от души обнял отцов по очереди. Неприятности с Северусом не слабо потрепали нервы. Он поместил всех троих в непроницаемый для звуков и взглядов купол.

— Отцы, Северус не принимает факт, что он будет не единственным. Малфой, наоборот, смирился и начал ухаживания. Но я хотел поговорить о другом. Я никогда не рассказывал как прошло мое путешествие во времени? А ведь там я прожил три жизни! А лучше сказать — эта пятая. Моя душа попала в тело Харри Поттера после смерти в моем мире. Не знаю, другой он или просто я был магглом, но я умер на войне взрослым мужчиной. Когда Иссахо отправил меня набираться опыта, только случайность помогла мне столько узнать. Я родился киотом, человеком-котом, и погиб на ристалище в поединке совсем молодым. Мой Ссаэши спас мне жизнь, и мать народа нахов перенесла мою душу в тело годовалого нажонка. Меня воспитывали, учили, а в совершеннолетие я отправился на испытание в другой мир — переносом души. Я попал в тело подростка стихиария, стал учеником артефактора. Все мы были рабами светлых эльфов. Не знаю, почему меня выделил старый Чрох, но он вплотную занялся мною, учил вполне прилично. Когда я смог освободить его, мы убежали, прихватив гоблина-кузнеца. Они обманули меня, говорили одно, а сами провели обряд принятия меня в род. Каждого. Я стал кровным сыном этих двух гоблинов. Они стали меня учить. Не жалели ни ремня, ни себя. Я впитал культуру гоблинов. А потом мы убивали эльфов без всякой жалости. Искали гоблинов в рабстве, освобождали, и они присоединялись к нам. Женщин и детей эльфы в рабство не брали. Поэтому те небольшие горстки гоблинов, которые спаслись, были на грани выживания. Мы собирали их, мы спасали гобли-нэ и убивали этих белобрысых чудовищ. Потом я встретил несколько стихиариев. В общем, несколько веков мы с ними воевали. Только теперь мы прятали женщин и детей на край континента. Я прожил более десяти тысяч лет отцом народа Стихиариев. Я восстановил расу, как гоблины — свою. Только умерев от старости там, мое испытание закончилось, я вернулся взрослым нахом и стал считаться зрелым. И у детей Рассвета я возглавил со временем Совет Гнезд. Я стал Рамой — отцом народа и прожил долгую жизнь, почти столько же, сколько и сидом. А теперь здесь. Я благодарен вам за заботу, но давайте уже доверять друг другу. Гроххчин сказал, что у тебя имеются некоторые сведения, касающиеся Фанато, но ты не поделился ими.