— Моги ногти станут в этом случае, такими красивыми! Это будет просто чудо преображения. И вообще уровень воздействия! Я вот словно питаюсь своей болью и хочу еще! А вы горе-палачи не можете даже выбить слезинки у ребенка.
Отдохнув, одноглазый принялся за пытку сам. Сначала он дернул девушку за алые груди, ощутив, как набухают упругие соски. Палач с довольным видом усмехнулся:
— Какие у тебя чувствительные груди! Можно будет ими заняться!
Помощник подал главному палачу кусачки, чьи кончики были раскалены в камине. Тот жестко схватил и принялся выкручивать соски. Запах паленого стал куда более нежным, и приятно щекотал ноздри. Великолепная Мирабела с презрением фыркнула:
— Какие изысканные ласки, да еще с механическими приспособлениями. Это ведь здорово! Никогда бы себе не простила, если бы пришлось пропустить подобное удовольствие! Я ведь люблю так по грубому!
Одноглазый был сильным малым, и все же напрягшись, из-за всех сумел оторвать левый сосок на груди разведчицы. Крутая Мирабела ухнула:
— А теперь и правый оторви для симметрии!
"Квазимодо" ругнулся:
— Черт побери! Вы все русские чокнутые, но я не ожидал, что до такой степени! Неужели тебя не пугает перспектива остаться калекой на всю жизнь?
Несгибаемая Мирабела звонко хихикнула:
— А вы что не собираетесь меня расстрелять?
Палач честно ответил:
— Это не моя компетенция! Я должен лишь вырвать из вас информацию! Расскажи, кто вас послал и тогда?
Голоногая Мирабела звонко рассмеялась:
— А что вам это даст? Тот, кто нам послал за линией фронта, и вам его не достать, а попробуете сунуться то и сами останетесь без головы! Мир нас будет уважать бояться! А фашист коварный будет бит!
Одноглазый ругнулся и сделал жест. Ему подали из камина раскаленные шомпола и главный ублюдок вонзил острие в девичьи раны. Он принялся крутить, углубляясь в пробитую истекающую кровью дырку. Остроумная Мирабела подбодрила истязателя:
— Вот так, хорошая дезинфекция ранений, они так будут заживать куда быстрее! Боль прекрасна, когда полезна, и ужасна, когда вредна!
Одноглазый продолжал колдовать, а девчонка хотя испытала чувства, аналогичное рвущующимся в теле реактивным снарядам, когда боль переходит все границы запела, боевую советскую песню:
Я демона-садиста вижу взор,
Палач фашистский яростно пытает!
А совесть ставит девушке в укор,
Ты почему отвергла место в рае?
Я Бог дала честный свой ответ,
Что не хочу быть вечною рабыней!
Что лучше умереть во цвет лет,
Не будь греха — мы стали все немыми!
Вишу на дыбе, жжет палач огнем,
Стальные клещи разрывают жилы!
Но и под пыткой песни мы поем,
Смеяться будем даже из могилы!
Хоть будет Гитлер зверски истязать,
Да он нацизм решил нас изувечить!
Но верх возьмет Руси священной рать,
И победить дух добрый, человечий!
Зачем на крест пошел ты Иисус?
Быть может лучше, было дать нам разум!
Чтоб храбрым стал последний жалкий трус,
Чтоб можно было поумнеть всем сразу!
Наш мир война и слезы матерей,
И всю хаос в страшных разрушеньях!
Кошмар Освенцима удушливых печей,
Того чему уж не найти прощенья!
Когда же, наконец Господь придет,
Но только волю подавлять не надо!
Пусть примет человек любовь-почет,
Планета расцветет душистым садом!
Но если Бога нет, тогда ты сам,
Способен сделать подвиг в бранном деле!
Самим творить без граней чудесам,
Чтоб жить в другом, могучем, сильном теле!
Наука верю, старость победит,
А мертвые воскреснут с нашей волей!
Прогресс и меч, и прочный, крепкий щит,
Отечество крепи свое Родное!
Девушка пела, и её голосок с каждым словом креп, да и вообще растекался как вулканическая лава по долинам. Даже одноглазый палач осатанел и выронил клещи…
В пыточный зал, стуча шпорами, вошел человек в мундире фельдмаршала. Голоногая Мирабела со смехом спросила:
— Это ты Майнштейн? Должна сказать меня ждал весьма теплый, пожалуй, даже горячий прием!
Прославленный фельдмаршал вполне серьезно предложил девушке:
— Твое мужество просто потрясающее! Как у истинной арийки! Такие люди нам нужны! Еще как нужны так как Третий Рейх ценит сильных и мужественных людей! Недаром у нас превозноситься культ силы! — Майнштейн заводился. — Силы разумной, которая способна победить количественно превосходящего врага! Присоединись к нам, и ты станешь офицером СС, получишь за военные заслуги почетное Германское гражданство и будешь вместе с нами управлять миром!
Великолепная Мирабела хитро прищурилась:
— Это ты мне серьезно?
Майнштейн кивнул:
— Вполне! У нас уже немало иностранных эсесовских дивизий!
Голоногая Мирабела со вздохом заметила:
— И ты готов простить мне, что я тебя вот спеленала, обкрутила, чуть не похитила?
Фельдмаршал набычился:
— Я не злопамятный! Кроме того мне было с тобой просто по сказочному хорошо! Поверь, я делаю тебе предложение вполне искренне!
Восхитительная Мирабела заметила:
— А если вышестоящие не захотят меня включать в вашу систему! Кроме того есть еще и наверное какие-то…
Майнштейн прервал:
— Я верховных главнокомандующий группы армий юг, и подчиняюсь непосредственно Герингу. А великий фюрер тоже любит красивых женщин, и вряд ли мне возразит. Плюс у меня есть личная власть и большие полномочия. Так что дай согласие, и мы тебя сразу же включим в нашу систему. Поверь для тебя, это будет лучше, ведь русские не смогут победить в войне, когда против них сражается целых мир! Ты должна понимать, что коммунизм обречен, так он против природы человеческой, и поэтому против него, так дружно выступили все страны мира! А поскольку весь мир за нас, то у русских просто не хватит людских ресурсов, чтобы сдержать подобную мощь!
Голоногая Мирабела тряхнула цепями:
— Я в принципе могу дать согласие, но только при одном условии…
Майнштейн воскликнул:
— Ну если это условие не разорит Третий Рейх!
Босоногая Мирабела презрительно фыркнула, отвергнув нелепое предположение:
— Нет! Не разорит! Все на всего нужно, чтобы вы освободили Маслову, вот эту мою подругу! Вот тогда я буду вам предано служить!
Одноглазый палач зашипел:
— Не верь ей фельдмаршал! Эта кобра предаст тебя при первой же возможности. А отпускать русскую шпионку вообще преступление!
Майнштейн подошел к Маслове:
— Ты тоже готова присоединиться к нам? Соглашайся и ты будешь жить, и служить в куда более комфортных условиях, чем в голодной советской России!
Маслова злобно прорычала:
— Нет! Никогда я не предам свою Родину! Лучше терпеть самые жестокие пытки, чем стать Иудой женского рода!
Голоногая Мирабела воскликнула:
— Будь умной Светлана! Ну, погибнешь ты в подвале гестапо и, кому от этого будет польза? А так ты обретешь свободу и получишь оружие! Понимаешь? — Красноречивым тоном подтвердила она.
Маслова вдруг поняла, но решила по-своему:
— Раз ты прошла через пытки, то я должна испить эту чашу! А то несправедливо, тебя мучили, а меня нет! А потому посмотрим; достойна я или нет!
Одноглазый палач всплеснул корявыми руками:
— По своей воле пойти на мучения! Вот это удивительный народ! Нет, я даже сомневаюсь в нашей победе!
Маслова рявкнула:
— Ну, приступайте к истязаниям! Чего вы медлите!
Главный истязатель сухо обронил:
— На дыбу её! И добейтесь того чтобы она взвыла! Если не завоет, то я вас лишу недельной порции спирта!
Помощники рьяно взялись за работу, вздернув Маслову на соседнее приспособление. Запах паленого, стал сильнее. Майнштейн спросил босоногую Мирабелу:
