Поворачиваясь, чтобы удалиться, Насмешник заметил, как покраснела девочка. Даже вуаль не могла скрыть её смущения. Выходя из шатра, он ухмыльнулся во тьму.

Контакт между ними не исчез.

Через два дня Ясмид болтала с ним, как со старинным другом. Она следовала за ним по всему лагерю, испытывая своей привязанностью терпение командира. Насмешник услышал историю её жизни, узнал о её тайных страхах и мечтах.

По мере того как Ясмид становилась ближе, Сиди от него отдалялся. Мальчишка завидовал, ревновал и не скрывал своего раздражения. Насмешник вполне серьезно опасался, что получит удар кинжалом в спину за то, что изменил Сиди с его сестрой.

На утро третьего дня Ясмид появилась у него: лицо её было пепельно-серое и похожее на каменную маску.

– Что случилось, госпожа? – ласково спросил он. – Дурственные вести? Лично я наблюдать гонец час назад. Если так, то лично я глубоко сожалеть.

– Бич Божий умер.

– Э? Указанного именуют Нассеф? Наиглавнейший генерал вашего отца?

– Да. Мой дядя Нассеф. Человек, за которого я планировала выйти замуж.

– Большое печальство. Очень огромное. Лично я готов на все, дабы уменьшить боль госпожи.

– Благодарю тебя. Ты добрый человек, актер. – Казалось, что ей не терпится рассказать ему все. – Это случилось в Алтее, в каком-то крошечном городке. Сделали это те же самые солдаты гильдии, которые убили Карима. Говорят, их было не более трехсот человек. От их рук погибли мой дядя, почти тысяча Непобедимых и неизвестное число обычных солдат. Такого унижения Непобедимые не испытывали со времен Вади-эль-Куф. Как это могло произойти, актер?

Он взял её крошечные, бледные и холодные руки в свои ладони.

– Лично я не есть военный гений, но я знать, что странностные события происходят во время сражений. Иногда…

Но она его не слушала, полностью погрузившись в себя. Буря, бушевавшая в её душе, находила выход в словах:

– Это война без пощады, толстяк. В прошлом году она унесла мою мать. Под Вади-эль-Куф она едва не отняла жизнь отца. Теперь она взяла жизнь дяди. Кто следующий? Кто? Я? Снова отец? Сиди? Должен быть способ покончить с этим безумием. Подумай для меня. Пожалуйста.

– Должен сказать для установления философической истинности, что война произвела подобное действие на многие другие семейства. Включая семью этого супостата Гаруна.

– Остальные мне безразличны.

– Лично я, госпожа, есть наискромнейший шут. Простой актер. Тем не менее указанный со всей уверительностью мочь сказать. Вся война пребывать в руках двух человеков – вашего родителя, которой положил ей начало, и архиврага Гаруна бин Юсифа, который её не желать закончить. – Оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не слышит, он добавил шепотом: – Если заключительствовать мир между указанными, остальные человеки последовать их примеру обязательно. Точно так, как после ночь приходить рассвет.

Девочка задумалась. После довольно продолжительной паузы она неуверенно произнесла:

– Это невозможно. Их разделяет море крови.

– Не так. Я не знакомец с бин Юсифом. Но видеть указанного несколько месяцев назад, когда приходил за помощь в замок прошлого господина. Указанный Гарун не видел, что лично слышать разговор. Проклинал войну своему военачальнику Беллузу…

– Белулу?

– Эй! Ну конечно! Белул! Старый, седой, с отвратный нрав. Жалобился, что не мочь остановить войну без теряния лица либо указанным Гаруном, либо Эль Мюридом. Тем временем лучшие дети пустыни убивать один другого. Скоро никого не остаться.

– Я слышала, как отец говорил то же самое. И даже рыдал. Какими могущественными мы могли бы стать, если бы роялисты присоединились к Королевству Покоя.

Насмешник ещё раз огляделся вокруг. Убедившись, что они одни, он прошептал:

– Саджак мудрый.

Глаза Ясмид остекленели, а Насмешник самодовольно усмехнулся.

– Спарен, ты был суровым учителем. Только сейчас я оценить пользу твоей суровизны. Госпожа Ясмид. Слушай меня. Хорошая возможность останавливать войну есть встреча с Гарун. Через час-два ты призывать лично я и высказывать, что указанный должен сопровождать госпожу на встречание с Гаруном. Названный находится где-то в Алтее. Ускользание состоится ночью, дабы преданные отцу охранники не предотвратить экспедиция. – Уточнив ещё некоторые детали, он сказал: – А теперь спать, госпожа Ясмид. Проснуться, когда лично я сказать: «Что случилось?» Никаких воспоминательств, кроме страдания из-за смерти дяди.

Насмешник выждал двадцать секунд, затем наклонился к девочке и спросил:

– Что случилось?

Ясмид открыла полные слез глаза.

– Что?

– Счастье! – воскликнул Насмешник. – Лично я быть напуган. Госпожа терять сознание.

– Я? – спросила она и растерянно добавила: – Нассеф… Я думала о своем дяде.

– Это величайшее из величайших горей в величайшей войне. Указанный быть гений. Абсолют! Покидание жизни указанным послужить резким ударом Ученику. Вполне допускаемо. – Ощущая себя победителем, он сел на камень.

В этот момент он заметил, что на него внимательно смотрит возвратившийся из пикета командир. Непобедимый сверлил его взглядом так, что Насмешнику показалось, будто по его спине поползли какие-то чудовищные когтистые насекомые.

– Госпожа испытала великую трагедийность. Лично я предложить побыть указанной в одиночестве в шатре, дабы пережить страдание.

Насмешник отошел якобы для того, чтобы посмотреть на то, как Непобедимые практикуются в искусстве фехтования. Он взирал на них с восторгом, как будто блеск стали и звон клинков были ему в диковинку.

Непобедимые тренировались ежедневно – верхом и пешие. Парами и строем. Они были решительными и умелыми бойцами. И Насмешник каждый день наблюдал за ними.

Деймо Спарен был суровым учителем. Деймо умер, но его уроки продолжали жить в памяти ученика. «Ты хорошо должен знать сильные и слабые стороны противника», – не уставал повторять Спарен.

Насмешник уже знал всех людей в лагере. Всех, кроме этого проклятого командира. Он не сомневался, что сможет справиться с любым из них. Опять же за исключением их командира. Впрочем, толстяк не рассчитывал встретиться с ним в открытом бою. Командира ждала участь Гуча – смерть ночью.

Ясмид вызвала его позже во второй половине дня. Он отправился к ней неохотно, так как уже не был уверен, хочет ли он собрать урожай от тех семян, которые посеял ранее.

– Актер, – спросила она, – ты мне друг?

– В абсолюте, госпожа, – ответил он, изо всех сил прикидываясь изумленным. Однако самодовольство так и перло из него.

– В таком случае я хочу попросить об услуге. Об очень большой услуге.

– Все, что угодственно, госпожа. Лично я существовать, чтобы служить.

– Мы говорили о возможности мира. Ты упомянул бин Юсифа… Мне в голову пришла дикая мысль. Поистине безумная, невероятная идея, которая в случае успеха могла бы покончить с этой войной. Но мне потребуется твоя помощь.

– Моя помощь? В положить конец войне? Указанный есть шут, актер, изучатель философии, но не дипломатист. Лично я не иметь достаточно мудрость…

– Я хочу, чтобы ты всего-навсего отправился со мной. В качестве защитника.

– Защитника, леди?! Но пятьдесят храбрейших из храбрых воинов пустыни…

– Эти храбрецы, толстяк, марионетки моего отца. Они ни за что не позволят мне сделать то, что у меня на уме.

– И что же есть на уме у прекрасной госпожи?

– Этой ночью тайно ускользнуть из лагеря. Затем скакать что есть мочи на север через пустыню и горы Капенрунг. Добравшись до Алтеи, найти Короля-без-Трона и заключить с ним мир.

Именно это он и хотел от неё услышать, и ему лишь с большим трудом удалось изобразить потрясение, чтобы в ужасе воскликнуть:

– Госпожа!!!

– Я понимаю, что это безумие. Именно поэтому мне кажется, что у меня есть шанс на успех. Ты же сам сказал, что Гарун желает мира не меньше, чем я.

– Истина произнесена! Но…

– Хватит. Я знаю, чем рискую, но тем не менее хочу попытаться. У меня есть лишь один вопрос: ты едешь со мной или нет? Поможешь ли ты мне, или мне придется действовать в одиночку.